Разжигая пламя - Ольга Ясницкая Страница 69

Сейчас же радость победы омрачало лишь одно — разочарование в том, кому с непоколебимой верностью служил все эти годы. Вот он — правитель прибрежья, идеал и спаситель в глазах большинства граждан. А там, в одном из подвалов замка — едва остывшее тело совсем ещё юной девочки со слипшимися от крови золотыми волосами и теперь уже пустыми как бездна зелёными глазами. Несчастная жертва порочной страсти, повинная лишь в том, что родилась слишком красивой и слишком похожей на ту, что буквально свела Юстиниана с ума. Точнее, не она, а та жажда, которую он никак не мог утолить. Не мог или не хотел?

— Невероятно! Всего за час вы добились того, для чего Максиану не хватило и половины года! — король снова наполнил чашу вином.

— Пожалуй, просто не хотел, — натянуто улыбнулся Корнут.

— Давать показания он тоже не хотел, — хмыкнул Юстиниан, — но кое о чём он всё же забыл: я всегда добиваюсь своего! Кстати, Корнут, может, откроете секрет, как вам удалось развязать ему язык?

Корнут скользнул взглядом по руке короля. Довольно глубокая царапина едва успела затянуться. Перед глазами предстали неподвижные тонкие пальчики с поломанными ногтями, под которые забилась свернувшаяся кровь…

— Никакого секрета нет, Ваше Величество. У каждого из нас есть слабые места. Порой их сложно нащупать, а иногда они весьма очевидны.

Юстиниан сделал большой глоток и, причмокнув губами, откинулся на высокую спинку кресла:

— И какие же слабые места были у Максиана? Семья? Дочери?

Корнут сжал кулаки. Бордовая длинная борозда, прочерченная сталью на мертвенно-бледной коже, от груди до низа живота. Не глубокая, не смертельная, но заставляющая жертву страдать от невыносимой боли. Он невольно вздрогнул и попытался отогнать мучительное видение.

— Гордость, Ваше величество. Его погубило самолюбие.

Юстиниан задумчиво пригладил бороду и расплылся в злорадной ухмылке:

— А так ли гордо будет смотреться его голова, насаженная на кол посреди Площади Позора?

— Вопрос риторический, я полагаю?

— Пожалуй. Подготавливаю речь для народа. Кстати, о народе… Что там у вас с этим выскочкой Шарпвордом? Вы видели его заметку об осквернённых? Потрясающий бред!

А вот смерть ей принёс кинжал, с невероятной жестокостью вогнанный в её женское естество… и оставленный там, будто в насмешку. Над чем? Для чего? Эти вопросы будут терзать его до конца жизни, потому что такое точно не забывается.

Когда Юстиниан переступил эту черту? Не стал ли он, Корнут, катализатором, преподнеся власть на золотом блюде и спустив этим зверя с цепи?

Корнут одним махом осушил чашу, пытаясь утопить в вине так и стоящее перед глазами, а вместе с ним и совесть.

— Шарпворд? Да-да, конечно, я поручил начальнику полиции отыскать наглеца. Думаю, это не займёт много времени, Ваше Величество.

— Великолепно! — король опустил на стол пустую чашу. — Нам столько ещё предстоит сделать для Прибрежья, мой верный друг! Мы вычистим от плесени и гнили каждый, даже самый тёмный уголок и вырвем с корнями все сорняки. Вот увидите, моё имя будут славить веками!

Корнут с тревогой взглянул в сторону правителя, на которого ещё не так давно чуть ли не молился. Гаденькое предчувствие неустанно твердило, что это только начало, что худшее ещё только впереди. Нужно найти способ укротить кровожадность Юстиниана. И, возможно, он уже есть… Не мешало бы навестить старого друга и справиться о процветающем семейном деле. Может статься, среди мяса и сыров найдётся кое-что действительно любопытное…

Жемчуг тускло сиял в свете керосиновой лампы. Ровена перебирала в пальцах бусины, пытаясь собрать образ матери из лоскутов воспоминаний отца и Максиана.

Папа неустанно повторял, что Ровена — точная копия матери, а Максиан всё вспоминал свадьбу её родителей, заверяя, что пышнее торжества он не видел ни до, ни после.

Но, что бы ни говорили другие, Ровена знала: пусть внешне она походила на мать, но отец всегда был путеводной звездой, по нему и равнялась, с него и брала пример. И теперь она не сомневалась — папа гордится ею!

Порыв ветра хлопнул створкой открытого настежь окна, вдалеке разнёсся раскатистым эхом выстрел. Ровена замерла, прислушиваясь к наступившей тишине, боясь услышать очередные залпы, но замок казался безмятежно спокойным. Неужели началось?

Осторожно, как бесценные реликвии, она извлекла один за другим родительские портреты из золочёных рамок. Поколебавшись, бережно сложила их вдвое — иначе не поместятся — и спрятала между страниц книги. Только бы не повредить ненароком!

Перепроверив содержимое сумки, Ровена грустно улыбнулась скудному скарбу: тощий кошель с золотыми, горсть драгоценностей в носовом платке и документы — вот и весь багаж, заготовленный в дорогу.

Запасную одежду она не брала — лучше быть налегке. Любезно предоставленная Лией форма сервуса аккуратной стопкой лежала на кровати, дожидаясь своего часа. В гардеробе не нашлось ничего практичного — все эти бесполезные наряды годились разве что для прогулок по замку.

Стянув волосы в тугой хвост, Ровена уже собралась переодеваться — давно пора, за ней вот-вот придут.

И тут в коридоре послышались голоса и тяжёлые шаги; дверь распахнулась, и в спальню вошёл Юстиниан. От неожиданности Ровена вздрогнула и замерла, пытаясь унять бешено колотящееся сердце.

Что ему здесь нужно?! Неужели он что-то пронюхал?

— Как поживает моя дорогая племянница? — дядя зловеще улыбнулся и обвёл взглядом комнату. Заметив сумку, он посерел лицом, и улыбка мгновенно испарилась. — Похоже, я как раз вовремя… Куда-то собралась, неблагодарная ты дрянь?

Ровена метнулась к кровати, судорожно соображая, что делать дальше. Какое нелепое стечение обстоятельств! Почему именно сейчас? Что вообще заставило его прийти сюда?

— Я просто… — она запнулась, наблюдая, как дядя медленно приближается.

— Что ты задумала, Ровена? Хочешь сбежать? Но куда? — он деланно вскинул брови, — Ты проиграла, милая. Смирись! Твой драгоценный Максиан во всём сознался, и очень скоро его голова будет красоваться на Площади Позора.

Бедный Максиан… Хотя к этому всё и шло, у него не было шансов.

Страх ушёл, уступив место праведному негодованию. Несмотря на все тёмные стороны принцепса, он всё-таки достойный человек, несмотря ни на что, и даже сумел сохранить её тайну. Доказательством тому было хотя бы то, что она до сих пор жива и находится в замке, а не гниёт в тюрьме в ожидании казни.

— Когда-нибудь ты за всё заплатишь! — выпалила она. — Братоубийца!

— И кто возьмёт с меня плату? — Юстиниан расхохотался. — Твой покойный папаша? Или ты? Не смеши меня! Ты осталась одна, моя дорогая, и все твои интрижки обернулись против тебя самой. Думала, выйдешь сухой из воды? Тупая тварь, ты не гниёшь в Материнской Скорби только благодаря мне! Да ты должна за это целовать мне ноги!