Право на жизнь - Андрей Альтанов Страница 69

— Ты так и не ответил, Сашка, — я прервал поток его философских размышлений. — Что ты здесь забыл? Что тебя здесь держит? Неужели твоя предыдущая жизнь в нормальном мире настолько хреновая, что этот постоянный ад стал для тебя лучше мирного существования?

— Понимаешь, Бизон, так сразу этого тебе и не объяснить. То, что я понял здесь, — это мое личное, и тебе этого знать не надо. Просто я допер, что мое место именно тут, — Сашка еще ненадолго замолчал, а потом как-то потемнел в лице и добавил: — К тому же там, за кордоном, я каким-то непонятным образом оставил одну хрень, которая мне все это время жить не давала. Здесь я избавился от нее… Эта хрень из меня саму жизнь медленно высасывала, и пару раз даже подводила к виску руку со взведенным пистолетом. Я был «браузером» в штурмовой бригаде. В смысле взломщиком, и первый врывался в помещения, в которых… в которых плохие ребята держали хороших в заложниках. Тебе этого не понять, но штурм есть штурм. Понимаешь, когда за твоей спиной идут твои боевые товарищи, то ты не только не имеешь право сам умереть, ты еще и отвечаешь за всех тех, кто следом за тобой врывается в помещение. Ну, и накладки случались всякие…

Седой отстранил банку с энергетиком и потянулся за недопитой Димкой и Русланом бутылкой водки. Командир наполнил одну из стопок, стоящих на столе, опрокинул ее в себя, занюхал рукавом и продолжил:

— И потом вот эти самые «накладки» приходили ко мне, настигали меня, но уже на гражданке. Иду я в туалет, по коридору своего дома, сворачиваю за угол, а там стоит одна из «накладок» и смотрит на меня своими глазищами. А в глазах этих, еще почти живых, вопрос: «За что? За что ты меня?..» А сюда вот, в Зону, даже призраки боятся сунуться. Такая вот фигня, малята.

Больше умных вопросов Седому я задавать не стал, да и беседа наша уже себя исчерпала, зашла в логический тупик. А потому допил я баночку своего напитка, пожелал своему бывшему командиру спокойных снов и потопал по лестнице на второй этаж ночлежки, куда прежде свалил все свое барахло. Спать не хотелось совсем, но полежать на матрасе, чтобы все мышцы тела отдохнули, — это обязательно надо.

Я поднялся по двум секциям бетонных ступеней и уже ступил на скрипучие доски импровизированного мостика, соединяющего площадку лестницы с соседней плитой перекрытия, как услышал за своей спиной шуршание. Там, рядом с грудами ящиков, залегли Руслан и Катя. Они явно не спали.

Вдруг у меня возникло невинное желание спугнуть влюбленную парочку, наверняка занимающуюся в темноте любовью. Мой шлем сейчас был у меня в руках, я тихо развернулся, направил его забралом в сторону матрасов и врубил на всю фонарь, встроенный в него.

Яркий свет фонаря залил тот участок площадки, откуда доносилась беспокойная возня, и то, что я увидел, на миг повергло меня в шок. Над Катей и Русланом склонился сталкер с ПНВ на лице, он методично бил их тела длинным ножом. Как только свет упал на него, мужик вскочил, и, ослепленный, два раза выстрелил в направлении источника света из пистолета с глушителем.

И, то ли я успел правильно отреагировать, то ли убийца стрелял для острастки, но пули просвистели мимо меня. Потом этот ублюдок спрыгнул вниз с перекрытия и тенью метнулся в темноту ангара.

— Ассассин!!! — отчаянно заорал я, натянул на себя шлем и кинулся за ним.

Тут же верный «кольт» очутился в моей руке. Я вбежал в ангар и стал водить пистолетом по корпусам «бобика» и ЗИЛа, ржавеющим здесь. Но в ангаре уже никого не было, кроме полусонных «свободовцев» и обкуренного мастера, занимающегося в лагере ремонтом снаряжения.

Тут же в ангар влетел Седой, а база содрогнулась от рева сирены. Поднялась суматоха, бойцы «Свободы» забегали по лагерю, а лучи прожекторов на вышках стали обшаривать все окружающее пространство… Но убийцы уже и след простыл.

Я услышал истерический женский крик сверху, из ночлежки, и поспешил туда. Седой ломанулся следом. Там, на перекрытии, заляпанном свежей кровью, стояла Яна. Она склонилась над убитыми и надрывно скулила. Ее слезы капали на тело подруги и ее мужа, продолжавшего нежно обнимать любимую даже после смерти.

Эта ужасная картина отчаянно отвергалась моим сознанием. Я отказывался верить в то, что явственно видел. Совсем недавно я смеялся вместе с Русланом над бородатыми анекдотами, которые нам рассказывала Катя. Только вчера я опрокидывал колбу со спиртным, выпивая за их здравие. А утром пожимал руку и откровенно радовался их неожиданно обретенному счастью. И вот теперь они лежат передо мной в липкой луже из собственной крови.

И у них уже никогда не родится ребенок.

Яна жалобно всхлипывала, Панкер стоял рядом и пытался ее успокоить. А какая-то гнида сейчас отсыпала свои проклятые сребреники в ладони твари, лишившей жизни не только этих двух замечательных и дорогих мне людей, но еще и отобравшей право появиться на свет у третьего человечка, уж точно ни в чем не повинного.

Опять что-то надломилось в моей душе, в который раз что-то безвозвратно порвалось, лопнуло. Меня захлестнула черная слепая волна праведного гнева, и на миг показалось, что за моими плечами вдруг распахнулись крылья, а рука ощутила тяжесть пылающего огнем меча. Мне захотелось кого-нибудь убить, жестоко и хладнокровно. Сейчас мне это было просто необходимо. И было все равно, кого и какое количество убивать. Я жаждал крови! Крови врага!

— Я иду с вами, мочить этих ублюдков! — крикнул я Седому и опрометью кинулся собирать свое снаряжение.

— Никуда ты не идешь, Бизон… — начал Сашка угрюмо, а потом вдруг заорал на меня, пытаясь децибелами своего голоса выбить из моей головы дурь: — Вали отсюда на хер, к Периметру! Здесь мы и без тебя справимся! Этим тварям уже все одно не жить! И Русику с Мышкой ты уже ничем не поможешь! А тебя дома мать ждет!! Вали отсюда!! Хоть ты вали!!!

Я молча, не обращая внимания на его слова, нацепил рюкзак, затянул лямки на броне и стал перешнуровывать ботинки.

— Панкер-р, скажи ты ему! — последний раз рыкнул Седой и пошел срывать свой гнев на подчиненных ему бойцах.

— Уходи, Бизон. Жажду мести утолишь на кордоне. — Димка поднял с пола перепачканный кровью гранатомет Руслана и широкую ленту патронташа с гранатами к нему. — Вот, возьми это и заставь их всех трястись от ужаса. Вот эти длинные самодельные гранаты идут с дымом, остальные со смертью. Не жалей их. А с Седым пойду я, можешь не сомневаться, наемники получат по заслугам. Я тебе это обещаю.

Его слова были настолько спокойны, что, казалось, через Панкера говорит само вечное, невозмутимое небо. И там, где оказался бессилен ор Седого, там возымел действие спокойный, уравновешенный голос Димки. Слова его достучались до моего кипящего разума и переориентировали мой гнев в сторону других, не менее опасных врагов. Периметр охраняли военные, а эти «товарищи» были ничем не лучше наемных убийц. Даже хуже. «Дикие гуси» все это делали за большие деньги, а эти гады, можно сказать, задаром сеяли смерть. Не думаю, что их годовое жалование по своему абсолютному значению хоть немного приближается к разовой оплате заказа наемников.