Ранняя пташка - Джаспер Ффорде Страница 7

К нам присоединилось несколько бывших воспитанников, и завязался разговор, точнее, говорили они, а я слушал, все еще не в силах собраться с мыслями. Сотрудница криминалистической лаборатории рассказала о том, как исследует рисунок брызг, оставленных в ходе поспешной неряшливой еды во время незаконного проникновения в кладовки и кражи съестного.

– Виной всему этому неизменно голод, поэтому еда поглощается прямо на месте, – объяснила она, – а в такой спешке следить за аккуратностью крайне трудно.

Она рассказала про ограбление кладовой в Дормиториуме «Кэри Грант» [15]. В тот момент Дормиториум не охранялся, поскольку его пришлось закрыть после отключения реактора, однако и тогда, и сейчас кража съестного оставалась преступлением, караемым Замораживанием. Многие винили в случившемся Злодеев, однако власти решили, что это «Кампания за истинный сон» попыталась накопить достаточно припасов, чтобы действовать на протяжении всей Зимы [16]. Никто в здравом уме в это не верил, и Кики, номинальная глава «Истинного сна», назвала заключение «совершенно вздорным».

– Говорят, сами легавые воровали еду, чтобы выйти на Кики, когда та начнет все отрицать, – сказал кто-то, не помню уже, кто.

– Кстати, а кто такая эта Кики? – спросил я.

– Глава «Истинного сна», – ответила Меган.

– Это я знаю. Не что, а кто.

– Этого никто не знает, – пожала плечами Люси. – Это не человек, это просто пост. Если убрать Кики, ее место займет вице-Кики.

Это бесспорно было правдой, поскольку везде действовал принцип Гидры, от королевских семей и Зимних консулов до военных и прислуги в «Чайных комнатах миссис Несбит». Уберешь одного, а у него за спиной уже ждет следующий. Тем не менее «Истинный сон» в последнее время попритих, и все же, как и в случае с действующим, но в настоящий момент спящим вулканом на острове Скай, никто не мог сказать, плохо это или хорошо.

Увидев, что сгущающиеся сумерки принесли в зал темноту, я оставил компанию беседовать, а сам стал собирать детей, чтобы те начинали наводить порядок и выносить настольные игры и кальяны. Сестра Плацентия за игрой в «скраббл» [17] любила попыхивать кальяном, наполненным малиновой водой, а сестра Зачатия предпочитала неагрессивную разновидность шахмат, в которой нельзя брать чужие фигуры. Сестре Зиготии больше всего нравилась шумная игра «Голодные гиппопотамы». Каждому свое. Но, выполняя поручение сестры Плацентии и проходя мимо кабинета матери Фаллопии, я обратил внимание на людей, сидящих на скамейке перед дверью. Я спросил, в чем дело, и Уильямс, моргая по-совиному, сказал, что Логан проводит открытое собеседование на предмет приема в Зимние консулы.

– Открытое собеседование? Без предварительного отбора?

– Похоже на то. Он потерял своего Послушника и ищет ему замену.

Я задумался. Точнее, я нисколько не раздумывал. Я просто попросил Уильямса подвинуться и сел на скамейку. У меня гулко колотилось сердце, и на то имелась причина: служба в Зимних консулах опасна – говорили, это мало чем отличается от самоубийства, – но зато она открывает доступ к «морфеноксу» [18].

– И когда ты впервые задумался о карьере Зимой? – спросил Уильямс, на которого напала болтливость.

– О, восемь секунд назад, – ответил я.

Для 99,99 процента граждан, впадающих в спячку, Зима является абстрактным понятием. Заснуть и проснуться через четыре месяца – хотелось на это надеяться.

Осень пришла, и спать я бегу. Спячку я эту терпеть не могу! Есть, как свинья, храпеть, как сурок: Мертвый, живой – какой в этом прок?

Помимо тех, кто работал в системе Трансплантаций и должен был бросать вызов Зиме, мало кто осмеливался встретиться лицом к лицу с холодом, грызунами, Злодеями, одиночеством и Зимним людом. Однако, поскольку моя абсолютно безрадостная должность управляющего приюта не имела никаких перспектив, а найти работу без специальной подготовки, дающую право на «морфенокс», было практически невозможно, мысль о зимовке внезапно показалась мне весьма привлекательной.

– Как насчет службы Зимним консулом? – спросил Уильямс. – Ты уже давно мечтал о такой?

– О, долгие годы.

На самом деле, учитывая сопряженные с этой службой опасности и обыкновенно крайне жесткий процесс отбора, никогда. Я сидел на скамейке, стараясь сохранить спокойствие и гадая о том, что сказать. Собеседования продолжались примерно по десять минут, и на каждого соискателя, выходившего с вытянутым лицом, обрушивался шквал вопросов со стороны дожидающихся своей очереди. На все вопросы неудачники отвечали недоуменными пожатиями плечами, добавляя, что им отказали. Никто понятия не имел, что именно ищет Логан.

После того как Уильямс вошел с воодушевленным видом, а вышел раздавленный, наступил мой черед.

Испытание

«…Гибернационная бессонница, или Зимсонница, имеет различные причины: кому-то заболевание или травматическое расстройство гипоталамуса не позволяет погрузиться в спячку полностью или хотя бы частично, у других виной всему гипнофобия или врожденная склонность к накоплению солей кальция или потере мышечной массы. Большинство тех, кто не впадает в спячку, стремятся найти себе какое-нибудь полезное применение зимой, но некоторые, так называемые «незаслуженно бодрствующие», предпочитают бездельничать, полагаясь на чужие кладовые…»

«Введение в психологию зимней спячки», XXII издание

Мать Фаллопия и Логан находились у нее в кабинете, маленьком, строго обставленном помещении, в котором пахло мебельным лаком, кофе и краской для ксерокса. Посреди кабинета стоял большой письменный стол из темного дерева, но в остальном обстановка состояла из шкафов с документами и фотографий младенцев на стенах. Когда я бывал здесь, мне всегда становилось несколько не по себе, и не только из-за хозяйки кабинета и ее пронизывающего насквозь взгляда, красноречиво гласящего «чем ты заслужил свое существование»: на стенах висели фотографии тех детей, кто не пережил первую или вторую Зиму. Мы никак не могли взять в толк, то ли это память, то ли приглашение сестрам лучше производить потомство; а может быть, матери Фаллопии просто нравились фотографии детей, а все остальное ее не волновало.