Инженер. Часть 1. Набросок - Евгений Южин Страница 7

«Вот так вот, — подумал я. — Мир вроде отсталый, а биопаспорта в наличии».

Меня, кстати, никто не беспокоил именно из-за крестика, который висел у меня на шее, приняв его за мунский аналог их сертификатов. Когда я объяснил, что это не так, Садух не слишком обеспокоился.

— Э! Ты же мужчина. Когда поедем на ярмарку, зайдем к смотрящей, она тебя быстро оформит — и гуляй. Вот если бы ты был женщиной… — нажравшийся пастилы старейшина оценивающе с ухмылкой разглядывал меня.

— Если бы я был женщиной, я бы спалил тебя на месте, чтобы остальные знали, как вести себя с почтенной госпожой!

— Ну да! Ну да! Мечтай! Девочки одна из тысячи рождаются со Скелле, а спалить такого красавца, как я, может одна из ста способных. Убить — да! Легко! Посмотрит — и все, готово! А вот сжечь — не, кишка тонка! Так что, как встретишь способных, ты с ними поаккуратней. Женщина и так, без способностей, иногда готова убить без причины, а уж маг!..

Аборигены, кстати, отчетливо осознавали свою чуждость этому миру. По преданию, они пришли в этот мир, предводимые мифическим прапредком по имени Ом 4, через Ворота Мира, как они это называли. С собой они привели домашнюю скотину: овец, коз и коров. Последние выглядели вполне по-земному, хотя и были, с моей точки зрения, избыточно волосаты и рогаты. Много позже, после серии сказочных мифов, полных чудес и превращений, два могучих мага Атрих и Скелла отвоевали силу у могучих врагов и создали, насколько я понял, первое государство. Слово, которое я бы перевел как империя, учитывая, что для современных государств использовалось совсем другое определение.

Растянувшийся караван груженных пастилой людей тянулся длинной змеей по узкой тропинке, спускающейся с заросших серебристым лесом холмов. Я стоял в стороне от тропы, разглядывая открывающийся вид. Отсюда, с обрывистого изгиба дорожки, был хорошо виден небольшой городок, раскидавший свои отростки по ущельям, сбегающим в начало расширяющейся к западу долины. Привычное облачное покрывало казалось совсем близким, и я неожиданно вспомнил, сколько раз я летал на самолете и не обращал внимания на вид подо мной. Крутой спуск дарил мне редкую в этом мире возможность посмотреть на город сверху. Головы каравана не было видно, и казалось, что с вершины выползает бесконечная цепь людей. Наконец появился отставший Садух, и мы вместе с другими мужчинами из нашей семьи вновь встали в общую очередь из людей. Караван собирался на большой площадке за холмом целых два дня. Оружие в долине было категорически запрещено, и единственным способом защиты для каравана было количество людей в нем. Даже с оружием никто не рискнул бы напасть на узкой тропе на несколько сотен здоровых молодых мужчин. Весь этот караван нес на своих плечах годовой запас накопленной пастилы, которую еще ждала дальнейшая переработка. Таким количеством этого снадобья Саэмдил мог бы обеспечить себя до конца времен, но этого было все равно мало для всей страны, и, как результат, цены на пастилу были заоблачными. Внизу нас поджидала городская стража и, возможно, даже маг. Еще бы! У нас за плечами было сырье для целого года работы этого города. Собственно, мы несли смысл существования для него.

Город сверху не поражал каким-то своеобразием. Это мог бы быть и земной город, если бы не кажущаяся хаотичность в его постройке. Дело в том, что улиц как таковых, как прямых, свободных от построек участков земли, я не обнаружил. Дома стояли свободно, не примыкая друг к другу, окруженные затейливой вязью нешироких дорожек. Прямоугольной формы, со светлыми стенами и темными крышами, с прямоугольными проемами окон и дверей, дома были очень похожи на земные, может быть, с некоторым налетом Дальнего Востока. Эту восточность ему придавали выступающие за пределы крыш коньки и стропила со слегка изогнутыми концами. Любопытно, но, с точки зрения местной географии, весь этот регион был дальним востоком страны. Никаких стен или чего-нибудь подобного вокруг города не было.

Спустившись, караван разделился. Миновав грозного вида заставу из пяти, наверное, стражей правопорядка, на которой нас всех переписали, представители нашей семьи направились к постоялому двору, традиционно закрепленному за нами и ожидающему нашего прибытия. Люди на улицах отличались от облика моих новых родственников стрижкой, одеждой и манерами. Большая часть мужчин была стрижена под горшок. И хотя я за этот год отпустил себе подобие хвоста и регулярно брился подаренным мне Урухеле тонким ножом, они выделяли меня из группы и смотрели с явным любопытством. Вместе с тем никто не подходил, не обращался к нам, не было слышно смешков или пересудов. Постояв и полюбовавшись на нас, прохожие отправлялись по своим делам. Похоже, что «индейцы», родственником которых я теперь считался, были довольно экзотичны даже для напрямую с ними связанного и зависящего от них города. Ну и я, конечно, выделялся очень светлой по местным меркам кожей, относительно светлыми тонкими волосами и физиономией, украшенной совсем не орлиным профилем. В остальном одет я был так же, как и мои родственники, в рубаху из нетканого полотна, которое делалось из стволов местного растения, штаны и высокие мокасины, напоминающие короткие сапожки. Мои родные кроссовки я давно заменил — уж слишком «жаркими» они оказались для здешнего климата. Иногда я с тоской рассматривал их и тогда особенно больно почему-то было видеть надписи вроде «сделано в Китае» или «Нью Баланс». Чем дальше, тем больше я старался не касаться прошлого — я не мог ничего изменить в нем, и воспоминания не приносили ничего, кроме боли.

Постоялый двор оказался двором в почти прямом смысле этого слова. Четыре двухэтажных квадратных здания, напоминающих крепостные башни, были соединены между собой одноэтажными перемычками без окон, что со стороны еще более усиливало впечатление крепости. Войдя во двор, я рассмотрел, что перемычки эти были анфиладами помещений, объединенных длинным коридором, примыкающим к площадке двора, украшенной колодцем и серповидным бассейном с водой. Нас встретил явно довольный нашим появлением пузатый управляющий с таким же хвостом волос, как и у нас. Тепло поздоровавшись с Садухом, он забрал последнего, и они исчезли в дальней башне. Две молодые девушки показали нам наше пристанище — это оказалась одна из стен-перемычек, которую мы полностью оккупировали. Я впервые за этот длинный год видел молодых местных женщин — так получилось, что в соседние хутора я не попал, а в нашем самой молодой была моя жена, которая на молодую девушку уже никак не походила. Девицы были невысокими, плотного телосложения, с характерными чертами лиц местного населения. Волосы они носили собранными в своеобразные косынки на голове, которых я раньше не видел. Меня они явно выделяли из прочих и относились с некоторой настороженностью и даже опаской. Башни, примыкавшие к нашей анфиладе комнат, оказались нежилыми на первых этажах. В них располагались запираемые склады, уборные и подобие умывальников. Исследовав уборные, я приятно удивился — очевидно, что в городе была проложена сеть канализации, так как нигде на улицах, пока мы шли до постоялого двора, я не заметил характерных сточных канав или чего-то подобного. Уборные же соединялись не с выгребной ямой, а с каким-то каналом, который необходимо было омывать водой из бассейна посреди двора. Если кто-то собирался посетить отхожее место, то он вынужденно сообщал об этом всем постояльцам, набирая воду специальным ведром из резервуара. Мои товарищи, не в первый раз пришедшие на ярмарку, быстро объяснили мне все премудрости местного быта. Наш груз мы сбросили на специальном запираемом складе в одной из башен и собрались пройтись по городу, когда появился Садух и подозвал меня.