Разведчик Петра Великого - Эдгар Крейс Страница 7

– Спрячь свою хлеборезку, а то порежешься!

– А ты у нас, оказывается, борзый! – насмешливо произнёс главарь в вязаной шапочке, мгновенно сорвал её с головы и кинул в лицо Николая.

Бывший опер увернулся, но это был лишь отвлекающий манёвр и скорее интуитивно почувствовал, чем увидел, удар ножом в живот. Разворот корпуса – и острое лезвие буквально в полусантиметре проходит мимо. Теперь наступила очередь бывшего опера. Короткий, но мощный удар по кисти руки гопника и одновременно страшный удар локтем в переносицу. Не менее страшный крик раненого зверя, и вот один из гопников лежит на земле и харкает кровью. Но недолго мучился. Затих скрюченным эмбрионом. Оставшиеся в живых гопники разом уставились на главаря.

– Убил, гад, чепчика! Зарежу, сука! – истошно закричал коротышка и выхватил из-за пояса финку с наборной ручкой.

Одноглазый скривил лицо. Бросил наземь женскую сумку и полез в карман джинсовой куртки. Через мгновение на Николая глядел чёрный ствол пистолета. Лязгнул затвор.

– Серый, мочи сволоту! – истошно завизжал коротышка, нервно размахивая перед собой финкой.

Серый не стал медлить. Оглушительно грохнул в подворотне между домами выстрел, и почти сразу завыла сирена и замелькали синие всполохи. На этот раз бывшему оперу не удалось удачно уйти с линии огня. Бандит оказался опытным стрелком и немного выждал, прежде чем нажать на курок. Это позволило ему угадать направление движения своей жертвы. Николай схватился за грудь, глухо застонал и упал.

– Сматываемся! Легавые! – заорал одноглазый и первым рванул прочь от опасного места.

За ним, оглянувшись на лежащего на земле Николая, умчался Серый. Через минуту в подворотню с автоматами наперевес вбежали двое полицейских. Перед их глазами развернулась невесёлая картина: три неподвижных человека на земле. Быстро оценив ситуацию, они не стали задерживаться, а проскочили подворотню насквозь. Но вскоре вернулись назад. Сержант со скучающим видом оглядел троих лежащих на земле и, почёсывая подбородок, недовольным голосом произнёс:

– Похоже, что у нас три жмурика, стажёр.

Стажёр же не стал доверять своим глазам и умозаключению сержанта, а, как учили в школе полиции, прощупал артерии каждого из лежащих на земле.

– Нет! Этот бугай, похоже, живой! А парень с размозжённым лицом и девушка уже мертвы.

– Не трогай их! Давай бери рацию и вызывай опергруппу из убойного отдела! Пусть они сами ищут сбежавших бандитов. Теперь это уже не наша епархия, а бугаю вызови скорую!

Скорая приехала намного быстрее оперативной группы и после острого пререкания с постовыми забрала с собой Николая. Запугали тех, что если пострадавший умрёт прямо на улице, то их руководство по головке не погладят. Врачи божились, что этот парень дня три ещё на ноги не встанет. Удар резиновой пули в область сердца был достаточно сильным. Но эскулапы оказались не правы. Уже через час они оправдывались перед приехавшим в больницу опером из убойного отдела за внезапную пропажу тяжело пострадавшего. Кто он был такой, они не знали, потому что, кроме испорченного выстрелом кошелька с деньгами, разорванной рубашки, старых джинсов и поношенных кроссовок с носками, ничего не имеют. А да, ещё какой-то ключ. Скорее всего, от квартиры.

– Паспорта или других каких-либо документов при пострадавшем не было, – закончил дежурный врач.

– Получается, что ваш пострадавший из больницы голышом сбежал? – морщась, как от зубной боли, ехидно спросил опер.

– Ну да. Получается, что так. Он же в реанимационной палате был, а у нас лежат в чём мать родила. Причём мы выделили ему по просьбе постового отдельную палату, а в коридоре у нас за дверью постоянно дежурная сестричка сидит. Она за больными присматривает и видела бы, если пострадавший попытался бы сбежать через дверь. Но она уверяет, что за время её дежурства из палаты никто не выходил.

– Ну и как тогда он от вас сбежал? – спросил дежурный, выглядывая в окно девятого этажа больницы.

– Не знаем, – пожал плечами дежурный врач.

– Как хоть звали пострадавшего, узнали?

– Не успели спросить. Его привезли к нам в тяжёлом состоянии. К реанимации мы приступили сразу, ещё в реанимобиле. Для нас главное было – это вновь запустить сердце пострадавшего. Кто-то в него стрелял из травматики, но только благодаря кошельку с монетами и мощным грудным мышцам ему удалось обойтись без физического повреждения сердца. Разрыва сосудов мы тоже не обнаружили. Просто фатальное везение, но возникли кратковременные сбои в ритме сердца. Мы только «подтолкнули» его, и оно вновь заработало. Можно сказать, что работает сейчас прямо как часы. Просто повезло парню. Опоздай мы ещё на немного, и был бы летальный исход.

– Парню повезло, а на мне нераскрытое двойное убийство останется. У вас хоть видеокамеры в больнице работают?

– Кажется, да, но об этом лучше спросить у нашего начальника охраны, – растерянно произнёс дежурный врач.

Но записи видеонаблюдения оперативнику ничего не дали. Если судить по видеозаписям, то пострадавший из палаты реанимации действительно никуда не выходил. В окно вылезти тоже не мог. Девятый этаж, однако. На стене ни пожарных лестниц, ни труб. Зацепиться не за что. Постель брошена, простыни и пододеяльники не тронуты.

Так дело о двойном убийстве в подворотне повисло как нераскрытое и через некоторое время его сдали в архив. Но ещё через год дело снова пришлось доставать из архива и по новой открывать уголовное дело. Гоп-стоп – болезнь заразная и лечится только радикальными методами. Наши знакомые всё-таки попались на очередном грабеже.

Николаю повезло, что врачи очень торопились и не сняли с его шеи талисман. А потом врачам уже было не до талисмана. Николай – далеко не единственный пациент в больнице. Пока там искали пропавшего больного, троица друзей за обе щеки уплетала горячие «Сибирские пельмени» – с полным набором вредных добавок. Обмакивали их в сливочное масло, запивали холодным московским пивом и хором нахваливали. И бог с ним – с хлебушком. Так хорошо. Всё-таки осталось ещё в друзьях что-то такое-эдакое, что было невозможно перешибить и вытравить никакими перемещениями по времени. Никакой, даже самой экологически чистой пищей. Ностальгия по привычной еде неистребима. Правда, варил «Сибирские пельмени» не хозяин квартиры, а его тесть.

Николая сразу по возвращении с огромным синяком в области сердца вновь одели в нательную рубаху монаха и заставили лежать, но вскоре больному это прискучило. Хоть и ушибленная грудь побаливала, но молодое сердце уверенно билось и просило движения, жизни. Не привык Николай возлегать и изображать из себя больного. Скрепя сердце тесть разрешил зятю встать с постели.

– А ты, Николай, понял, как вновь оказался в своей квартире? – дожёвывая пельмень, не очень внятно спросил Андрей Яковлевич. – Тебе удалось переместиться из больницы прямо домой. Мы с Лёшкой вначале грешным делом подумали, что ты таким макаром из магазина вернулся, но смотрим – мать честная, лезешь из больничной палаты с огромным синяком на груди, да ещё и в чём мать родила! Мы вообще с Лёхой вначале подумали чёрт знает что!