Сопряжение. Чернильный маг 2 - Эдуард Поляков Страница 7

Парень ничего не ответил и почему-то зло смотрел на меня.

— Какая пламенная речь! — зааплодировал Виктор Черноозерский.

Глава клана сейчас смотрел на нас, и стоило ему пересечься взглядом с Антоном, как парень вдруг расслабился и вместе с Адамом пошёл прочь. Что это сейчас было? Ментальный контроль?

Впрочем, стоило Антону развернуться, как мысли о Черноозерском выветрились из моей головы. Из-за его топорщившегося пиджака я увидел два свинореза, которые парень заткнул сзади за пояс. Какого рожна? Он что намеревался броситься на журналистку с ножами!?

— Магнус! — со сталью в голосе произнес директор и в этот момент я понял, что за свою пламенную речь мне придется поплатиться.

— Давайте тогда последний вопрос и будем закругляться, — уже доброжелательно произнес Чересов журналистам. — Александр, давайте вы!

Вот как ему удаётся так легко контролировать свои эмоции?

— Спасибо, Вадим, — улыбнулся журналист и, судя по взглядам, я понял, что этот человек — знакомый нашего директора, от которого он точно не ждёт никакой подлянки.

Зря!!! Немолодого вида мужчина с солидной лысиной и бородой улыбнулся и, проверив микрофон, начал.

— Александр Макаренко, журнал «Фогейм». Магнус, скажите, пожалуйста, что, будучи новичком в академии, повлияло на вас выдвинуть свою кандидатуру на пост офицера охраны в нынешних состязаниях академий?

— Да, собственно ничего, — украдкой глянув на директора, произнёс я. — Просто решил себя попробовать. А почему нет?

Ну а что мне оставалось делать? Стоит сейчас признаться журналистам о том, что это не я выдвинул себя на пост офицера и… Боюсь даже представить, что начнётся, если я признаюсь что не выдвигался.

— А как же инцидент в семнадцатой школе — один из первых прорывов магических существ в нашем мире? Магнус, разве смерть одноклассников не повлияла на вас, как на личность? Надеюсь, вы не будете против, если я вас буду звать старым именем — Александр Ермолов?

Вы когда-нибудь чувствовали, как горит земля под ногами? Когда старые страхи и фобии, с которыми, казалось, ты когда-то справился, вновь напомнили о себе. Если нет, то вряд ли получится объяснить дальнейшее.

Кровь застучала в висках, закладывая уши. А взгляд… Я просто не видел вокруг себя ничего, только отголосок слов репортёра раз за разом повторялся в моей голове. Из-за приступа панической атаки я забыл как дышать, представляя что начнется после того, как с подачи не в меру любопытного журналиста его коллеги вновь начнут поднимать старое. То самое, от чего моя семья сбежала из подмосковного городка, а родители сменили мне имя.

— Магнус, да очнись же, — трепал меня за плечи директор, но это, кажется, было в другой реальности, а я…

А я безуспешно пытался справиться с волнами паники. Выходило, мягко говоря, слабо, словно воин со щитом, стоящий на побережье, пытался удержать цунами.

Не знаю, сколько времени я так просидел. С одинаковой вероятностью могло пройти несколько секунд или несколько часов… Не знаю… Но в один момент кто-то насильно повернул мою голову, и я увидел два рубина красных глаз, взгляд которых, кажется, проник внутрь моей головы и, наконец, потушил эмоциональный шторм.

После того как мне удалось проморгаться я увидел перед собой неживое, словно сделанное из воска, лицо Виктора Черноозерского.

— Всё хорошо? — произнес он, гася яркость вампирских глаз.

Это что сейчас было? Заклинание контроля или чтение мыслей? Хотя вряд ли второе. Настя как-то рассказывала, что подобный трюк невозможен, ведь человеческий мозг это не открытая книга, а миллиарды и миллиарды живых нейронов. Это успокаивало.

— Да, — произнес я пересохшим горлом.

После внешнего воздействия вампира внутри меня стоял полный штиль. Нет, я всё ещё отдавал себе отчёт, что журналисты даже под новым именем нашли меня, но теперь моя душа была спокойна, словно скала. Журналист же терпеливо ждал ответа.

— Как думаете, почему родители изменили мне имя? — произнес я спокойным голосом. — Правильно — из-за вас. То, что произошло с моим классом — это трагедия. Трагедия, которую я очень хотел забыть, но вы и ваши коллеги продолжали терроризировать мою семью. Из-за этого брак родителей распался, они сменили мне имя, и мы переехали через полстраны. И вот, когда я думал, что всё позади и этот страшный сон больше не вернётся, появляетесь вы и задаёте мне этот вопрос. Ответ на него, кстати, «нет». Моё участие в играх в качестве офицера — это просто банальное стечение обстоятельств. Но вас же не устраивает такой ответ, да? Ваша коллега в розовой кофточке обязательно напишет, что увидела в моих глазах боль за потерянных одноклассников и пламя решимости уничтожать монстров до последнего вздоха. Ведь читательницы, что обожают обсасывать сплетни, именно этого и ждут, да? Вот только вся моя ненависть и ярость распространяется исключительно на вас, а вся печаль сводится к тому, что…

— Достаточно, — не стерпел Виктор Черноозерский. — Пресс-конференция окончена. Можете быть свободны.

Но никто не двинулся с места. В отличие от меня. Я рывком встал, опрокинул стул и пошел прочь. По краям сцены уже столпилась куча народа, среди которых я увидел знакомые лица. Зареванная Настя, по щекам которой бежали дорожки растекшейся туши. Хмурая Алиса, сжавшая губы в тонкую полоску. Виктория, что в кои-то веки сменила защитный костюм на парадную форму академии. И… Антон с Адамом.

— Магнус… — кинулась Настя мне на шею.

Слёзы промочили рубашку, и девушка, заревев навзрыд, принялась вытирать косметику о моё плечо.

— Ну… — обнял я девушку. — Ты чего нюни-то распустила?

Признаться, больше всего на свете я сейчас хотел закрыться в комнате и начать рисовать. А лучше так и вовсе отворить дверь в придуманный мною мир и хотя бы на пару часов скрыться в нём. Кортр вместе со своим новым другом, Пивным бароном, как раз готовится к осаде замка сборщика налогов. И, чёрт подери, для того чтобы выплеснуть эмоции, мне как раз нужна была такая вот драка. Вот только кем я буду, если оттолкну от себя девушку и сбегу в свою опочивальню зализывать раны?

— Я просто… — продолжая хлюпать носом, промямлила она.

Селезнёва оказалась более сдержанной. Чарли легонько ткнула меня в плечо, привлекая внимание и, сузив глаза, спросила.

— Почему ты нам об этом не рассказывал?

— А зачем? Чтобы вы заочно начали жалеть меня? Ах, какой Магнус бедный и несчастный… — спародировал я причитания девчонок и дал им свою оценку. — Блевать тянет! Мне не нужна жалость. И сочувствие тоже не нужно. Оно унижает.

После этих слов я взял Настю за плечи и оторвал от своей груди.

— Настя, ты слышишь меня? Все меня хорошо слышат? — обратился я уже ко всем поверх Настиной головы. Кто-то из девчонок кивнул, Антон кстати, тоже. Другие же просто превратились в само внимание. Что ж, мне этого было достаточно. — Ребята, я очень ценю нашу дружбу, но не хочу чувствовать на себе жалеющие взгляды. Поэтому прошу: пусть всё будет так, как было раньше. А если нет…