Отряд-2 - Алексей Евтушенко Страница 7

Он до сих пор помнил то детское чувство благоговения и страха, которое охватывало его всякий раз на этих экскурсиях. Фасады прекрасных и уродливых древних зданий, загадочно поблескивающие от покрывающего их специального консерванта …. Фасады и окна, за которыми давно не скрывалась человеческая жизнь, но которые слишком хорошо помнили человека и поэтому продолжали за ним следить. Неусыпно и настороженно. Пустые и гулкие улицы-ущелья, тишина которых казалась не более чем искусной маскировкой и хитрым притворством. Обманчивой покорностью зверя, дающего себя погладить, перед тем как укусить.

Выросший на ферме отца, в десяти минутах лету на флайере (крейсерская скорость 500 км/час) до ближайшей Школы, он, как и все, впервые попал в Город только по достижении совершеннолетия, то есть, в возрасте двадцати одного года.

Сейчас ему было двадцать три и, насколько он знал, некоторые его сверстники до сих пор так и не побывали в Городе ни разу и не испытывали никакой потребности в его посещении. Другие (и таких было большинство), посетив Город лишь однажды из чистого человеческого любопытства, уезжали и больше никогда не возвращались. Им вполне хватало самого факта посещения и осознания того, что при случае можно спокойно и независимо сказать: «Я был в Городе и не нашел там ничего, достойного моего внимания».

Были также третьи и четвертые, которые не мыслили своего существования без Города и отличались друг от друга лишь количеством дней в году, проведенных в его черте.

Сам он относился к существованию Города двойственно. С одной стороны он понимал, что Город и расположенный рядом с ним Полигон – это не более чем места для игры. Часто жестокой и грязной, но именно игры, а не настоящей жизни. А с другой…. С другой стороны настоящая жизнь с ее жесточайшими нравственными нормами, тщательно соблюдаемыми законами, трудовой дисциплиной и размеренностью тоже напоминала игру. Только скучную и обязательную. Игру, в которую нельзя было прекратить играть по собственному желанию без риска стать изгоем и парией. И в существовании Города, и в самой жизни, которую вело человечество, Николай явственно ощущал какую-то нечестность, какой-то основополагающий обман и лицемерие. Он и в «Восход» попал лишь только потому, что хотел как-то изменить существующий порядок вещей, а цели и задачи этой организации хоть и казались ему не бесспорными, но другой организации, которая могла бы предложить хоть какую-то альтернативу сложившемуся порядку вещей, на Земле просто не существовало.

Николай вздохнул, посмотрел на часы и тронулся с места. Вот так всегда, – хочешь обдумать одну мысль, а в результате понимаешь, что думал совсем о другом. Эти ребята с Полигона…. Есть в них какая-то странность и неодолимая привлекательность. То, что они «полигонщики» – это ясно. Ясно также то, что о них стоит рассказать Лидеру. Он правильно сделал, что познакомился и предложил им дом. Но вот чувство, которое остается после общения с ними…. «Полигонщики» и в то же время не «полигонщики». Любой «полигонщик» – это в первую очередь мальчишка в шкуре взрослого человека. А эти, не смотря на явную молодость, на мальчишек совсем не похожи. Прямо скажем, что более взрослых и опасных людей, людей, по ощущению способных на поступок, он в своей жизни не встречал. Даже Лидер, и тот казался менее ярким и значимым в сравнении с ними. Интересные и очень не простые люди. Надо поскорее поставить в известность Лидера, а тот пусть сам решает, стоит ли их «вести» дальше или пусть себе живут дальше своей жизнью. Так и поступим. Николай сбавил скорость и въехал в Город.

– Что ж, – сказал главврач, откинувшись на спинку кресла, – не смею задерживать, ибо вы вполне здоровы.

– Благодаря вам, доктор и вашей больнице, – слегка поклонился Велга.

– Э-э… разумеется, это не мое дело, – продолжил главврач, кивком принимая комплимент, – но я любопытен. Надеюсь, вы не сразу снова на Полигон? Лично я бы не советовал. Физически вы, повторяю, совершенно здоровы. Но вот нервная система у вас у всех, за исключением, пожалуй, девушки Ани….

– Да? – приподнял светлые брови Дитц.

– Я не скажу, что она полностью истощена, но потрепана порядком. Так что, как врач, настоятельно рекомендую возвращение к нормальному, образу жизни. Как минимум, на полгода. И никакого экстремала. Вы, я слышал, собираетесь в Город?

– Да, – сказал Велга. – А что?

– Ничего, – пожал плечами главврач. – Если на несколько дней, то ничего. Но потом, повторяю, я бы рекомендовал вернуться к вашим обычным занятиям. А уж о Полигоне вообще забыть.

– На полгода? – уточнил Дитц.

– Как минимум, – подтвердил главврач.

– Хорошо, доктор, – сказал Александр. – Мы непременно последуем вашему совету. А сейчас еще раз спасибо и разрешите откланяться.

– Не смею задерживать. Всего вам хорошего. И если возникнут проблемы со здоровьем, то милости прошу. Всегда рады будем вам помочь – таких дисциплинированных пациентов у меня давно не было.

– До свидания, доктор.

– До свидания.

Они спустились по лестнице на первый этаж и вышли на улицу.

– Смотрите-ка! – воскликнул Майер. – Это еще что за маскарад!?

Прямо перед зданием больницы на толстых и коротких шасси стоял, судя по скошенным назад крыльям и хвосту, явно летательный аппарат, чем-то напоминающий небольшой самолет. И от этого самолета ковыляли, поддерживая друг друга, двое мужчин. В грязной, местами изрядно порванной военной форме и при оружии. У одного из них, высокого и усатого, голова была обмотана толстым слоем бинтов, и поэтому свой кивер он повесил за ремешок на сгиб левой руки, в которой держал еще и длинное древнее курковое ружье с примкнутым штыком. Это ружье он использовал в качестве дополнительной опоры, правой рукой поддерживая своего, чуть ли не падающего на землю окровавленного товарища.

– Посторонись! – раздалось сзади.

Они поспешно подались в стороны, пропуская санитаров с каталками.

– А я уж думал, что медперсонал с нашим уходом останется без работы, – громко пробормотал Стихарь, наблюдая вместе со всеми, как окровавленного укладывают на каталку. – Черт возьми, откуда эти ребята? С Бородинского поля?

– Шевардинский редут, – блеснул зубами солдат с перевязанной головой, услышав слова Стихаря. – Досталось, вот…. Пришлось срочно эвакуироваться. А наши еще там остались. Ничего, если дальше дело пойдет так как началось, то к вечеру тут свободных палат не останется. А вы откуда, ребята?

– Лето сорок третьего, – серьезно сказал Дитц. – Тысяча девятьсот.

– О! – с уважением качнул головой усатый. – Курская дуга? Слышал, но сам не пробовал. Ладно, счастливо. Пойду подлатаюсь, а то что-то мне хренвато….

Они проводили солдата глазами и, не торопясь, пошли к выходу с больничной территории.

– Это у них, насколько я понимаю, такие военные игры, – метров через двадцать высказался Карл Хейниц. – Только с настоящим оружием.

– Похоже на то, – поддержал разговор Стихарь. – Да и Николай об этом же говорил. Разыгрывают бои и сражения из разных времен. А медицина у них такая, что умереть не боятся. Знают, что врачи в любом случае вытащат.