Главный герой Апокалипсиса - Юрий Розин Страница 7

Завопив от боли прямо в морду зомби, я подогнул ноги и со всей силы пихнул тварь в живот, из–за чего сильный, но сравнительно лёгкий монстр перелетел через мою голову. А так как его челюсть всё ещё была прочно сцеплена со стволом дерева, зомби, описав полукруг и чуть не вывихнув мне плечи, грохнулся оземь спиной.

Другого такого шанса могло и не представиться. Задействовав все возможные мышцы в организме, я одним движением перевернул не только себя и монстра, но ещё и перекинул на другую сторону развесистую крону деревца. После чего вскочил на ноги, едва не потеряв сознание от боли в располосованной груди, и одним прыжком оказался у тварины на спине. Зомби рычал, бился и пытался вырваться, размахивал лапами, пытаясь достать усевшегося на него верхом человека. И даже пару раз достал, оставив несколько длинных порезов на моих бёдрах и икрах, но больший вес и помощь печати Сына апокалипсиса определили победителя.

Однако всё–таки долго так продолжаться не могло, и я должен был закончить прежде, чем окончательно лишусь сил от боли и перенапряжения. Вновь схватив деревяшку, я дёрнул её наверх, запрокидывая голову монстра назад. Я тянул и тянул, вены на руках вздулись, сами конечности уже готовы были отвалиться, но я прекрасно понимал: если остановлюсь — умру. А потому продолжал выламывать твари шею и остановился лишь, когда после нескольких громких хрустящих звуков тварь затихла и перестала брыкаться. Разжав побелевшие костяшки, я встал, ощущая какую–то странную лёгкость и вместе с тем дикую усталость. Способность, похоже, отключилась с исчезновением угрозы. Слабо понимая, что я вообще делаю, я наклонился и подтянул спавшие шорты, на заднице которых теперь красовалась здоровенная дыра, сделал пару шагов прочь от убитого им монстра… и в который уже раз за сегодня рухнул носом прямо в лесную подстилку, потеряв сознание.

* * *

При втором пробуждении моим первым ощущением стала боль. Грудь и ноги саднило и щипало. Следом, когда я открыл глаза, разум осознал полутьму внутренностей какой–то телеги, накрытой сверху тентом, скрип колёс, мерное цоканье лошадиных копыт и лёгкое покачивание на неровностях дороги. Мы куда–то ехали. Осторожно ощупав места недавних ран, я понял, что всё лучше, чем могло бы быть. Пострадавшие места были аккуратно перебинтованы и, судя по оставшемуся на пальцах маслянистому налёту, смазаны каким–то средством. А потом до моей тупой башки дошло. У меня были связаны ноги! Твою мать, да что же такое–то?!

— Эй, кто там?! Что это за херня?!

Я распахнул глаза, задёргался и, перевернувшись на бок, почти нос к носу столкнулся с зомби, которого убил!

— Су… чий потрох!.. Эй! Кто–нибудь!

Спустя минуту скрип, цокот и покачивание прекратились, а полог тента откинулся в сторону, ослепив меня светом дня и пропустив внутрь извозчика. Вернее извозчицу. С быстро выползшей на лицо довольной ухмылкой я впился глазами в тело фигуристой эльфийки, что было понятно по длинным острым ушкам, одетой в изящную кожаную броню.

— Что? — голос у неё был под стать её внешности, мелодичный и звонкий.

— ЧТО? А разве непонятно? Какого чёрта я связан?!

— Для моей безопасности, вдруг ты какой–нибудь маньяк?

— Я не маньяк!

— Маньяк бы так и сказал.

— Так, ладно… Слушай, спасибо, конечно, что вытащила из леса и подлечила, но, если так волнуешься, то развяжи меня — и я уйду.

— И куда ты пойдёшь голый?

— Это уже моё дело, куда я пойду, — огрызнулся я.

— Сожалею, но нет. Ты неизвестный, без документов, без каких–либо вещей. Это, определённо, стоит того, чтобы держать тебя связанным. И кстати, как ты, Пустышка, уделал упыря-Омегу?

— А с чего ты взяла, что я — Пустышка?

Вместо ответа её левый глаз вспыхнул медным светом.

— Бета–Проницательность, — заявила она так, словно это должно было мне всё объяснить. Впрочем, не стоило разубеждать её в том, что я всё понял.

— Ладно. Мне просто повезло.

— Не… не верю. Какие у тебя печати?

— Никаких. Я ведь Пустышка. Какие у меня печати?

— Это, конечно, да… но всё–таки, кажется мне, что ты врёшь. И пока не скажешь правду, останешься связанным.

Осознав, что разговора с ней у меня точно не выйдет, я изо всех сил оттолкнулся руками и ногами от пола, намереваясь повалить остроухую. Однако не тут–то было. Быстрым, настолько быстрым, что я даже не понял, что произошло, движением, эльфийка сорвалась с места, и через мгновение уже я лежал лицом в пол, а она сидела на мне верхом.

— А ну слезла, остроухая! — я попытался вывернуться, но сверху словно положили бетонную плиту. А ещё через мгновение к моей шее прижалось холодное и острое лезвие.

— Не равняй меня с каким–то Омега–упырём, — прошипела эльфийка, — я — Бета, Пустышке вроде тебя со мной не справиться, как бы ты не был удачлив. И раз ты не хочешь по–хорошему, дальше будет по–плохому.

Несколько минут спустя я уже сидел у боковой стенки телеги. Теперь и руки были связаны за спиной, а ноги смотаны ещё и вокруг щиколоток и коленей. Во рту появился кляп. Бежать в таком состоянии было решительно невозможно, и даже Сын апокалипсиса, продолжавший исправно снабжать моё тело усиливающим теплом, был бесполезен, чтобы разорвать верёвки, его, определённо, было мало. Мы вновь ехали, правда, на этот раз, хотя я и не знал конкретного пункта назначения, по крайней мере, мог предположить цель поездки. Остроухая эльфийка, забавы с которой я уже себе навоображал, явно собиралась продать меня в рабство.

Эй, Автор, надеюсь, ты доволен, гнида!

* * *

Телега двигалась очень медленно, запряжённая в неё кляча едва вытягивала явно не предназначенную для всего одной лошади повозку. К тому же Алила, так, я выяснил, звали эльфийку, то и дело останавливалась и исчезала, иногда на несколько часов. Возвращалась либо с тушками зверей, либо, что меня уже напрягало, с телами мутантов. Первых она потрошила и снимала шкуры, вторых же кидала в телегу целиком, и к третьему дню под куском брезента скопилось уже пять убитых монстров. Что странно, они не показывали даже намёка на разложение, хотя на улице было довольно жарко, и при таких условиях мертвечина должна была начать превращаться в кашу уже через пару часов. Хотя запашок всё равно стоял тот ещё.

Упырь, та тварь, что напала на меня, оказалась единственным человекообразным монстром. Из четырёх других мутантов: два были лисами, один — оленем, а последний и вовсе птицей. Правда, из–за произошедших с его телом изменений определить какой именно я не смог. В целом всё было примерно одинаково: выпадение шерсти и перьев, мутировавшая птица вряд ли сохранила способность летать, серая или серо–зелёная кожа, наросты по всему телу и отросшие сверх всякой нормы клыки и когти. И ладно лисы, но вид клыкастого оленя оказал на меня неизгладимое впечатление. Это было как–то аномально мерзко.

Впрочем, даже с таким соседством в итоге можно было свыкнуться, и через какое–то время я вообще перестал обращать на мертяков внимание, заняв себя более важными и насущными вопросами. Для начала — попытка побега… и тут был полный швах. После нашего не слишком удачного знакомства остроухая, чтоб её это зубатое чмо загрызло ко всем ебеням, ни разу не оставила меня без внимания. Руки развязывала, только чтобы я поел и справил естественные нужды, ноги так и оставались связанными.