Вечность в объятиях смерти - Владимир Брайт Страница 7

Разумеется, убийство влиятельной фигуры не останется безнаказанным. Рано или поздно за него придется ответить.

К тому же у дядюшки Тома имеется пара псов-киборгов, способных постоять за хозяина. А если называть вещи своими именами — в две секунды разорвать на куски нойма, не говоря уже о простом человеке.

Времени на размышления нет. Ритм огромного города настроен на сто пятьдесят ударов сердца в минуту. Адреналин в нашем мире — обычная грязь. Он хлещет из вен-подворотен, стекая кровавыми ручьями в сборники сточных вод.

Красное.

Черное.

Зеро.

Жизнь.

Смерть.

Снова зеро.

Шарикна рулетке падает на единственную цифру — ту, на которую ставки не принимаются.

Из двух зол — банк и дядюшка Том — мы выбираем меньшее. Обращая оружие против недавнего союзника.

На языке сухих военных сводок это называется «нанести упреждающий удар». На обиходном: «Убей, прежде чем прикончат тебя».

Главное — принять решение. Как только это сделано, на сомнения не остается времени.

Старый добрый В. Вилли ставит меня на ноги (в буквальном смысле слова) с помощью «Навибентора Сео» — небольшого прибора, посредством электрического импульса сокращавшего мышцы. Он же выступает в роли дистанционного оператора, управляющего человеком, превращенным в жалкое подобие механической игрушки.

План прост, как все гениальное. Усовершенствованный «костыль» В. Вилли уничтожит любого киборга, находящегося в радиусе пяти метров. Все, что нужно, — подобраться вплотную к дядюшке Тому и его адским тварям.

Я выступаю в качестве наживки и бомбы. Кай транспортирует меня до дверей нужного дома. После чего безумный изобретатель с помощью джойстика или чего-то подобного проводит пешку в короли.

Блестящая комбинация.

Шах и мат.

Победитель получает ценный приз. Правда, операция проходит не так гладко, как планировалось. Хотя какая разница? Главное — цель достигнута. Мы избавились от могущественного противника и завладели деньгами.

Плевать, что полиция висит на хвосте и отныне мы вне закона среди ноймов. Изгои среди изгоев. Главное — добраться до Чарли. Я обещал индейцу, что вернусь. И сделаю это. Даже если придется ползти на коленях.

Плохие парни умирают, хорошие побеждают. А после живут долго и счастливо. Кажется, так всегда было в фильмах. Жаль, что жизнь — не кино.

Кай выбрасывает меня из машины на полном ходу, уводя погоню за собой. Он мой должник. Во всяком случае, ему так кажется. Но после того как такси с простреленными колесами на полном ходу таранит стену, иллюзия развеивается, будто клубы сигаретного дыма.

Карусель — подруга Герды — отвозит меня в подпольную клинику, где, наконец можно вытащить из тела расплавленные имплантаты.

Очередную иллюзию (теперь уже мою) развеял врач.

Ну да, Максу нужны деньги. (А кому они сейчас не нужны?) Однако при всем желании докне может вывернуть пациента наизнанку, слить кровь и выскоблить расплавленные имплантаты, как гнилое мясо пушного зверька. Он может лишь подарить призрачный шанс. Сделать то, чего никогда никто не делал. Сыграть при раскладе один к миллиону. И…

Получить деньги за эту попытку.

Я соглашаюсь. Один к миллиону лучше, чем вообще ничего. По моим венам струится не кровь, а извращенная смесь наркотических нечистот. Существует теоретическая вероятность, чтоАТФ акселератор справится с мега-дерьмом. Так почему не попробовать?

Лекарство.

Иголка.

Забвение.

Как ни странно, у нас все получилось. Нереальное стало возможным. Теперь у меня в запасе еще один день. Много это или мало? Не знаю.

Уверен в одном: капитан ржавой посудины зарезервировал для нас с Чарли пару мест. Тем не менее время есть. Хватит, чтобы повеселиться на полную катушку.

Как говорила Герда, бешеный драйв настоящей жизни, жестокие игры взрослых мальчиков в войну, насилие, кровь и конечно…

Любовь.

Демон сомнения не разбирается в людях. После всего случившегося я уверен в этом на все сто.

Кто он такой?

Не имею понятия. Впрочем, это не столь важно.

Время, Чарли.

У нас все еще есть время…

И это — ГЛАВНОЕ.

Можно сколь угодно долго тешить себя несбыточными иллюзиями, витая в розовых облаках глупых фантазий. Это ничего не изменит. Мир жесток изначально. Для него нет правых и виноватых. Словно беспристрастный судья, он констатирует факты, оперируя неопровержимыми доказательствами. Невозможно переубедить того, кто всегда прав. Спорить с очевидным бессмысленно. Будьты безумец или гений. Правила мироздания одинаковы для всех. Скидок и бонусов не предусмотрено.

Ни для кого.

Чарли умирал, выброшенный на грязную обочину жизни. Печально, но — не более того. Реальность не изменится от смерти одного человека. Или одного миллиона человек. Для нее судьба живых существ — сухая бухгалтерская статистика. Приход или расход с массой нулей. Бессмысленных и оттого особенно страшных.

Тело индейца по инерции продолжало отчаянно цепляться за жизнь, в то время как разум смирился с неизбежным.

Что для настоящего воина смерть?

Ничего.

Всего лишь конец войны длиною в жизнь. Долгого, кровопролитного, изматывающего сражения без победителей и проигравших. Ежедневная, ежечасная битва с собой, окружающим миром и обстоятельствами. Водоворот бессмысленных кадров, с сумасшедшей скоростью сменяющих друг друга. Лихорадочный полусон-полубред, состоящий из стандартного набора кошмаров и не вызывающий ничего, кроме накапливающегося годами раздражения. Изматывающая повседневность, проникающая медленным ядом в каждую клетку. И наконец, апофеоз жалкого фарса: огромная воронка вселенской пустоты, в необъятном чреве которой растворяется все сущее.

По большому счету люди делятся всего на две категории. Одни панически боятся смерти, другие относятся к ней отстраненно-спокойно. Чарли принадлежал ко вторым. Индеец верил: ТАМ ЗА ЧЕРТОЙ что-то есть. Прийти из ниоткуда и уйти в никуда — невозможно. Даже падающие звезды оставляют след на ночном небосводе. А в каждом человеке заключена не то что звезда — целый мир. И этот огромный мир не может исчезнуть в один миг.

Да, его тело изо всех сил противилось неизбежному, а некая крохотная часть существа оставалась в мире боли и отчаяния. Однако сам Чарли уже изменился. Мгновение назад индеец был умирающим человеком из плоти и крови, теперь же он превратился в сильную птицу, чей полет над бескрайней равниной освещали первые, пока еще робкие, лучи восходящего солнца.