Дюна: Пауль - Брайан Герберт Страница 7

Проснувшись на следующее утро, Пауль обнаружил, что приемный зал украшен цветами и лентами, стены увешаны записками, посланиями и рисунками. Стараясь как можно лучше приветствовать своего герцога, местные жители принесли ему подарки — цветные раковины, крупные жемчужины, плавающие в масле, засушенные цветы и корзины свежей рыбы. Простые люди несли все это от чистого сердца; у ворот замка выстроился живой коридор из крестьян и рыбаков, желавших увидеть императора.

Но сам Пауль начинал испытывать беспокойство.

Джессика уже давно пробудилась и, стоя у ворот, приветствовала собравшуюся толпу.

— Они долго ждали приезда своего герцога. Им нужен Пауль Атрейдес. Когда ты вернешься на Дюну и снова станешь императором Муад’Дибом, кто будет играть эту роль? Не бросай этих людей, Пауль, они — самая большая твоя ценность.

Пауль взял одно из писем и внимательно прочитал послание, написанное молодой женщиной, видевшей его много лет назад, когда он гулял по ее деревне вместе с герцогом Лето. Женщина писала, что приветствовала их серебристым флагом с голубыми лентами. Пауль поднял голову и посмотрел на мать.

— Мне очень жаль, но я ее не помню.

— Но зато она помнит тебя, Пауль. Любая сделанная тобой мелочь оказывает на этих людей магическое действие.

— Не только на этих, но и на всех остальных. — Пауль не мог отделаться от видений кровавого джихада, его неимоверных бедствий, не мог не думать о том, как трудно будет справиться с чудовищем, выпущенным на свободу, — не важно по его воле или нет. Путь к выживанию человечества был узок, как лезвие бритвы, и скользок от крови.

— Если я правильно тебя поняла, ты считаешь, что стал слишком важным, чтобы править одним Каладаном? — Джессика не могла скрыть упрека. Неужели она не видит, что дела обстоят именно так? Чем сильнее было радостное волнение этих людей, тем большую неловкость испытывал Пауль.

Принц Орлеак устроил для Пауля и Джессики роскошный, но изысканный завтрак и очень хотел, чтобы император участвовал в торжественной деревенской процессии. Номинальный правитель Каладана покончил с трапезой и вытер губы кружевной салфеткой.

— Вам стоит посетить те места, по которым вы, без всякого сомнения, сильно скучаете, сир. Все готово к вашему визиту.

Пауль вышел из замка вместе с матерью и со свитой. Идя по прилегающей к гавани части города, он не мог отделаться от странного и щемящего чувства, что эти места перестали быть для него родными. Воздух был липким и влажным, с каждым вдохом в легкие попадала соленая влага. Да, он холил и лелеял в себе воспоминания детства, но местная природа была теперь так же чужда ему, как чужды были прежде природа Дюны и цивилизация фрименов.

Он чувствовал себя крепко привязанным к этому уютному миру, но в то же время и бесконечно далеким от него. Теперь он не принадлежал одной планете и даже двум. Теперь он — император тысяч миров. Он слышал вокруг разговоры о рыбной ловле, герцоге Лето, о надвигающемся сезоне штормов, старом герцоге Пауле и живописных боях с быком — и все эти разговоры казались ему теперь мелкими и незначительными. Мыслями он был на фронтах начавшейся войны, которой суждено потрясти до основания всю империю. Что сейчас предпринимает Гурни? Как дела у Стилгара? Что, если Чани и Алии нужна его помощь на Дюне? Что вообще происходит на Дюне, которую он так некстати покинул в самом начале борьбы?

Взойдя на императорский престол, Пауль первым делом увеличил налоги и пошлины для всех планет, которые не признали сразу его верховенства, и многие планеты изъявили ему свою покорность, пусть даже из чисто экономических соображений. Пауль был убежден в том, что такое финансовое принуждение сохранит множество жизней и позволит избежать ненужного кровопролития. Но все же битв будет много, и он, Пауль, не сможет уйти от ответственности, если даже спрячется на Каладане и будет нежить себя воспоминаниями детства.

Этим вечером, стоя на смотровой площадке рядом с матерью, принцем Орлеаком и другими знатными людьми, Пауль едва ли замечал, как стараются каладанские танцоры, выступавшие перед ним в пестрых народных костюмах. Пауль чувствовал себя оторванным от корней, как дерево, вырытое из родной почвы, перенесенное через галактику и посаженное в другом месте. Конечно, дереву легче расти на каладанской земле, нежели на Дюне, но его долг — находиться на пустынной планете, там он должен жить, там его истинное место. Сам Пауль не ожидал, что будет чувствовать себя чужим на родине.

В самый разгар празднества из каладанского космопорта неожиданно прибыла женщина-курьер. Увидев ее раскрасневшееся лицо и повязку на рукаве, Пауль сделал знак Чатту Скорохвату пропустить ее.

Танцоры не сразу поняли, что произошло. Они нерешительно потоптались еще некоторое время, а потом сошли со сцены в ожидании момента, когда смогут возобновить представление. Орлеак изобразил на лице крайнюю озабоченность. Но Пауля интересовало только привезенное курьером сообщение. Неожиданные вести редко бывают добрыми.

Курьер заговорила, переводя дух:

— Император Муад’Диб, я доставила вам боевое донесение Стилгара. Мы решили, что эта новость настолько важна, что изменили маршрут лайнера Гильдии и постарались как можно скорее доставить вам реляцию.

— Вы изменили маршрут лайнера ради того, чтобы доставить сообщение? — невнятно выпалил изумленный Орлеак.

В мозгу Пауля закружились тысячи разных сценариев — один другого хуже. Неужели со Стилгаром произошло что-то страшное?

— Говори слово.

Предзнание безмолвствовало. Пауль не видел никакой катастрофы.

«Стилгар уполномочил меня сказать тебе: „Усул, я сделал все согласно твоему приказу. Твои армии захватили Кайтэйн, и я жду тебя здесь, во дворце низложенного императора“».

Пауль был не в силах сдержать переполнявшую его радость и крикнул в толпу:

— Кайтэйн наш!

В ответ раздались довольно жидкие аплодисменты. Джессика подошла к сыну.

— Как я понимаю, ты сейчас уедешь?

— Я должен, я просто обязан это сделать. Мама, это же Кайтэйн!

Расстроенный Орлеак умоляюще вскинул руки и обернулся к танцорам.

— Но, сир, все рыбацкие шхуны уже украшены для завтрашней регаты. Мы надеялись, что вы захотите возложить венки к усыпальницам старого герцога Пауля и юного Виктора.

— Великодушно простите меня, но я не могу остаться здесь даже на один день. — Пауль увидел отчаяние в глазах собеседника. — Мне действительно очень жаль.

Он возвысил голос и обратился к толпе:

— Народ Каладана, я знаю, что вы все ожидали возвращения вашего герцога, но боюсь, что отныне я не смогу ограничиться одной этой ролью. Теперь я не только ваш герцог, но и император, и в качестве такового я даю вам свою мать, и она будет править Каладаном от моего имени. — Он улыбнулся, радуясь такому удачному решению. — Она будет вашей новой герцогиней. Я официально утверждаю ее в этом сане.