Шаман всея Руси. Книга 1. Ветер с Итиля - Андрей Калганов Страница 7

Глава 4,в которой рассказывается об одном странном человеке по имени Кукша

В окно дышал ветер. Осень. Листва умирает.

Лицом к стене сидел человек. Неподвижно, словно изваяние. Мертвое лицо, мертвые глаза…

Как же ненавидел он этот мир. Там, откуда он родом, все иначе. Там помнят о смерти и потому живут каждый миг. Впрочем, не все помнят, тот, кто его послал сюда, кажется, вообразил себя бессмертным… Ничего, и его приберет костлявая. В свое время…

– Это в последний раз, старик, клянусь! Больше я не склонюсь перед тобой.

Затрещал мобильник. Человек прижал трубку к уху. Выслушал доклад и процедил:

– Помни, что я тебе приказал, жди меня.

Отключился. Спрятал моторолку в сумочку на ремне.

На улице неистовствовал дождь. Человек с тоской подумал о предстоящей поездке. Отвык по лесам-то шататься. Лет десять назад и не заметил бы скверной погоды. Хотя не десять, пожалуй, поболе тысячи, так будет вернее.

Невесело было у него на душе. Выражаясь современным языком, подставил его Зосима, отправил на выселки. С глаз долой – из сердца вон.

А чем он, Кукша, хуже Зосимы? Разве что брюхо не нажрал да бороду не отпустил до пупа. Такой же, как и он, – выскочка и прохиндей. К власти тянется.

А кто на Руси и не тянется-то? После Кия, Хорива и Щека князья мрут, что мухи. Куяб, как девка распутная, то под одним, то под другим ерзает. Может, и ему, Кукше, повезет…

«Раздобрел, обабился ты, Кукша, – сказал он себе, – забыл, когда последний раз меч держал».

Но о мече-то он, если по правде, не сожалел. Уж чего-чего, а кровушки навидался вдоволь. Лишь одно и приглянулось – мирно здесь. Ни хузар тебе, ни варягов, ни аварцев, до добычи жадных.

Устроился, в общем, неплохо. Правда, не сразу. Сперва-то все в переделки попадал. В основном из-за документов. Менту подорожную грамоту не представишь, паспорт с гербовой печатью требуется. И прописка чтобы в нем по всем правилам. А у Кукши, как в том детском мультфильме – только «усы, лапы и хвост». Да еще говорок странноватый. И «костюмчик» не по годам – в таких, как оказалось, только местные отроки щеголяют, самодельными мечами машущие, что хоббитами себя нарекли.

Пару раз попадал в «аквариум», но долго не засиживался, отпускали «за отсутствием состава преступления»… Где только ни маялся: в магазинах грузчиком подрабатывал, на стройке – чернорабочим. Подай, принеси. Каких только знакомств ни завел…

А Зосима знай твердит свое, добудь колдуна, хоть тресни. Вбил же себе в старческую башку, будто здесь колдунов, что псов на княжеском подворье! А откуда им взяться?

Но это Кукша сейчас понимает. А десять лет назад скрипел зубами, но энтузиазм старца разделял. Электронику, да автомобили, да самолеты, почитай, всю технику списывал на колдовство и чародейство. Уразумел что к чему через десять-то лет, слава создателю.

Кукша нехотя вылез из мягкого итальянского то ли спортивного костюма, то ли пижамы. Принялся облачаться для выезда. Натянул грубые черные джинсы, влез во фланелевую рубаху – удобно, просто, а главное, в глаза не бросается. Тот, кто создал тайное братство, нареченное Пасекой, не хотел привлекать внимание.

Хлебнул Кукша горя в Расеюшке. Наскитался, намаялся. И вернуться было нельзя никак – свои же на вилы поднимут или, того хуже, от рода отторгнут. Силен был Зосима, власть в кулаке стиснул, не подберешься. Ослушание костром каралось.

Выбор пал на Кукшу не случайно. Правую руку, как-никак, случайно себе не отсекают. Почуял Зосима, что зло против него замышляет Кукша, и спровадил подальше. С радостью бы голову снес, да боялся, что в умах брожение начнется.

Хотя была, конечно, еще одна причина – колодец. Чертова дыра не всякому открывалась. А вот к нему, Кукше, проявила доверие, приняла.

Зосима-то воду прочитал – только и умеет, что в криницу пялиться – и решил, что надо-де Кукшу в колодец сбросить, раз хочет этого колодец… Злое дело нехитрое…

Ну ничего, недолго осталось. Как найдет Кукша колдуна, коего колодец не перемелет, что мясорубка, сможет вернуться. Таков уговор. Этот-то, кажется, настоящий, Кукша к нему, почитай, с полгода приглядывался.

Конечно, Кукша может вызвать колодец и бросить в него колдуна. Но лучше бы криница сама колдуна выбрала, чтобы уж точно приняла… Ведь иначе придется ждать до следующей осени, чтобы отправить другого кандидата – колодец может перенести в год только одного.

Кукша вышел из гостиницы. Поймал машину, быстро сторговался. Дорога до «Бугров», если не сворачивать на проселок, недолгая, часа полтора. Но поразмыслить есть время.

Водитель было пустился байки травить, но, поняв, что пассажир не расположен к беседе, замолчал и включил магнитолу:

«Уч кудук – три колодца… Защити, защити нас от солнца…» – елейно пропел динамик.

– Ненавижу колодцы, – сказал Кукша и, вырубив магнитолу, углубился в себя.

Водила хотел что-то сказать, но, взглянув на пассажира, весь как-то сжался и только пожал плечами…

* * *

Маялся Николай Петрович Кукшин, а по исконному имени – Кукша, пока не занесла его нелегкая в здешние места… Спасибо местному поверью про идолище, благодеяния разные приносящее… Конечно, походил пешочком по деревням окрестным, попроповедовал. Не без этого!

Оказалось, население местное на суеверия падко. Почище, чем во времена оны, из которых Кукша и вынырнул. Да еще алчно от бедности своей. Столетия минули, а люди все те же.

…А начиналось все довольно буднично… Намаявшись от безденежья и бездокументья, Кукша решил: «Будь, что будет, пора восвояси. Лучше уж пусть свои кончат, чем эти…»

Насобирал монет по папертям, купил билет до Новосокольников. Общий вагон, колеса-перестуки. Влажные простыни.

Доехал часов за десять. А там пешочком километров семьдесят – ни одна собака «за так» не повезет. Дошел до места, где колодец его выбросил. Трава высокая, чуть не по пояс. Береза кривые лапы к небу тянет. Неподалеку – погост. Ограда сгинула, кресты покосились. Все вроде как было, ориентиры на месте, а колодца и след простыл.

Сунулся туда-сюда. Нет проклятой ямы.

Это сегодня Кукша знает, что перемещается она, открывается там, куда Сила ее призывает. Это сегодня он научился повелевать Силой, чуть не пропал почем зря, пока учился. А тогда… Думал, свихнется!

Денег нет. Одежда поизносилась. К людям в таком виде никак нельзя. Люди нос воротят и ругаются. А иные норовят обидеть телесно…

Пришлось идти к схрону и выкапывать прежнюю амуницию: длинную рубаху с расшитыми от злых сил воротом, рукавами и подолом, выворотный тулуп, что с обра мертвого снял, порты льняные да поршни из медвежьей шкуры, коя была у косолапой твари на лапах. На пояс меч повесил, с другой стороны приладил ножны с ножом из ромейской стали. Знатная была сброя – рукоять меча усыпана драгоценными каменьями, а клинок столь тонкий, что пушинку на лету перешибет; нож остро заточен, по лезвию рассыпаны охранные знаки, берегущие воина от смерти… Надел на шею несколько оберегов – из настоящих, не те, что Зосима за малую денежку единоверцам всучивает. Из новоприобретенного оставил лишь заплечную суму, рюкзак по-здешнему. В ней немного шоколада, несколько пачек супного концентрата, фонарик с запасными батарейками, большая коробка спичек да котелок.