Желание верить - Виталий Вавикин Страница 7

– Нужно связаться с материком, – говорит Олег.

В напряженном молчании мы слушаем голос Тео. Ответа нет. Батареи сдыхают. Часа через три начнется кислородное голодание.

– Нужно выбираться на поверхность, – заявляет Олег, теряя терпение.

Тео ведет нас к турбине вентиляционной шахты. Многие двери закрыты, и нам приходится идти сквозь узкие технические полости. Станция то и дело содрогается, замыкая силовые провода, протянутые вдоль стен, и выбивая снопы искр, оставшегося напряжения.

Иногда нам приходится покидать технические полости, выходя в не менее опасные коридоры, заполненные паникующими людьми. Они устремляются за нами следом. Приносят хаос и смерть. Олег идет позади нас, сдерживая этот неистовый натиск. Его кулаки ломают носы, выбивают зубы. Люди падают, теряя равновесие. Хватаются за высоковольтные провода. Давят упавших, продолжая движение… Есть в этих толпах и те, кто еще сохранил рассудок. Они присоединяются к нам, замыкая шествие. Но мы не запоминаем их лиц. Они меняются слишком часто, погибая от электричества или ног безумной толпы…

Железная лестница обвивает вентиляционную шахту, уходя вверх. Люди бегут по ней к свободе. Железные тросы трещат под их весом.

– Мы не успеем! – кричит Олег.

– Никто не успеет, – говорит Тео. Он ведет нас к турбине. Сквозь острые лопасти в центр шахты. Нас снова окружают провода и трубы. Тео показывает уходящие вверх скобы. – Я пойду первым, – говорит он. Олег смотрит, как грек начинает подниматься. Я вижу, что у него сломаны пальцы.

– Думаешь, сможешь? – спрашиваю я.

– А есть выбор? – он неуклюже карабкается вверх. Шум и крики людей за стенами шахты продолжают усиливаться. Тросы рвутся. Лестница падает, вырывая решетку над шахтой. Она пролетает рядом с нами, разорвав Олегу плечо. Кровь стекает по его спине и падает мне на лицо. Облако пыли поднимается по шахте. Кто-то тихо стонет внизу…

Штиль. Даже ветра не слышно. Океан превратился в неподвижную гладь. Ни белого облака. Ни крика птицы. Мы вглядываемся до боли в глазах в бесконечную даль. Вода, которую нам удалось найти на поверхности, закончилась день назад.

– Эта жара нас доконает! – говорит грек. Я говорю ему, что скоро нас найдут.

– Если уже не нашли, значит, что-то не так, – говорит он.

Мы снова спускаемся вниз. Без Олега. Он все еще слишком слаб. Я думаю о людях, которые остались внизу, об их разлагающейся плоти. Если нам не удастся найти кислородные баллоны, то поиск передатчика станет невозможен.

– Подумать только! – кричит Тео. – Еще вчера мы спешили отсюда выбраться, а сегодня уже добровольно спускаемся обратно. Не знаю, как тебе, а мне кажется, что человеческая природа выше всякого понимания!

Мы стоим внизу шахты, среди искореженного метала, и вокруг нас нет ни одного трупа.

– Что-то не так, – говорит Тео.

– Думаешь, кто-то уцелел? – спрашиваю я.

– Не знаю, – говорит он. Я предлагаю найти кислородные баллоны и осмотреться. Иду по коридору и вспоминаю печи, в которых горели те, кто умирал в комнате 13.10, в то время как их родственники рыдали от счастья. Вспоминаю графин с водой и иду в эту проклятую комнату.

– Кого-то ищешь? – спрашивает меня Софи. Она сидит на кушетке, скрестив худые ноги, и требует отвести ее к Олегу.

– Его здесь нет, – говорю я. Она смотрит, как я жадно пью оставшуюся в графине воду, и спрашивает о Тео.

Мы выходим в коридор. Идем сквозь тишину, мрак и хаос.

– Здесь никого больше нет кроме нас, – говорит Тео, когда мы находим его, и показывает анализатор. – Они просто исчезли. Все.

И снова коридор. И снова тишина, тьма и хаос. Станция вздрагивает, и мы падаем в груду сорванных со стен кабелей.

– Что это? – спрашиваю я грека. Он не отвечает. Анализатор светится бледно зеленым светом.

– Это продолжается, – шепчет грек. – Палубные отсеки, перегородки… Титана больше нет!

Я забираю у него анализатор. В теплоносителях ядерных реакторов нет ни калия, ни натрия.

– Марганца тоже нет, – говорит грек, показывая на проржавевшие стены. Я говорю, что это еще ничего не доказывает. – Это доказывает, что вслед за металлами исчезают оксиды и соли! – кричит Тео.

Станция снова вздрагивает. Я спрашиваю его, почему же тогда не исчезаем мы?

– Человек сложное существо! – кричит он.

– Тогда зачем ты бежишь?

– Не хочу проверять это на себе!

Зависшее в небе солнце кажется неестественно белым. Софи обнимает Олега и что-то говорит о любви. Морская вода за бортом становится прозрачной. Теряет свою монолитность.

– Думаю, мы потеряли хлор и натрий, – говорит Тео. – Молекулы распадаются.

Я вижу, как исчезает пол под нашими ногами. Теряет твердость, и наши ноги утопают в этом отсутствии форм.

– Мне страшно! – шепчет Софи.

Мысли становятся кристально прозрачными. Такими же, как вода, которой уже нет.

Я смотрю на Олега и понимаю все его мысли. Он любит Софи. Он боится за Софи.

– Ты не виноват, – говорит он мне. – Ни в чем не виноват.

Я чувствую страх Тео. Он боится, что Софи заглянет в его мысли и поймет весь ужас происходящего. Я чувствую его любовь. Вижу их детство. Вижу, как она умирает, и он материализует ее на нашей станции. Вижу Олега. И вижу новую смерть. Даже боль. Они хотят повторно воссоздать Софи. Несмотря на все запреты. Нет. Наука и глупость поистине не знают границ!

– Прости меня, – говорит Тео, и я понимаю, что голос его звучит внутри моей головы. Мы все становимся одним целым. Я, Тео, Олег, Софи… Миллионы голосов. Миллиарды судеб…

Исследовательская станция, растворяется в пространстве и падает на дно мира. Мира, которого нет. Падение, которого нет. Моя личность, которой нет… Все теряет значение. Привычных вещей больше не существует. Земли не существует. Наша целостность поглотила ее. Поглотила ближайшие планеты, солнечную систему, галактику. Законы физики утратили свою власть. Наш монолит стал более плотным. Он нагревался, утрачивая свою прозрачность. Ставшие частью нас атомы водорода прекратили существование. Гравитация утратила силу. Ядра изотопов, гелия и дейтерия распались на протоны и нейтроны. Не было больше ни физических сил, ни элементарных частиц в их современной форме. А температура продолжала подниматься. Материя уничтожала антиматерию. Протоны и нейтроны распадались на кварки и глюоны. Наш монолит превратился в плазму и продолжал сжиматься. Мы стали абсолютной плотностью. Абсолютным теплом. Безгранично малой точкой без времени и пространства. Совершенный ноль, за гранью которого нас ожидало нечто новое… Жизнь, у которой нет пределов и граней…