Восстание мертвых - Джефф Нортон Страница 7

– Иона, ты всю ночь был подключен, – сказала Сэм.

– И что? – огрызнулся Иона. – Некоторые не выходят по несколько дней!

– А когда я увидела тебя в Чангосфере… У нас появились сведения, что Перенесенные могут…

– Они стали лучше соображать, уже могут сопоставлять свои воспоминания, – подтвердил Иона, снова вспомнив о вопросе, который задал отец. – Даже начинают понимать, что они мертвы. Это из-за…

– Я знаю. Знаю, из-за чего, Иона. Чангосфера сильнее, чем мы могли представить, она достаточно сильна, чтобы вернуть Перенесенным их сознание. Я просто не уверена, что это к лучшему.

– А почему нет? – спросил Иона, решив не упоминать о своих сомнениях. Стоило вспомнить об отцовском вопросе, как он содрогнулся.

– Перенесенные не должны знать правду, – ответила Сэм. – Таким было условие. Они получали вечную жизнь в виртуальном мире, но в обмен забывали, каким образом попадали туда. Каждый из них совершил самоубийство для Переноса. Они не должны знать, что мертвы!

– Большинство из них знает это или уже начинает понимать, – заметил Иона. – Это похоже на пробуждение.

– И от этого знания они могут сойти с ума, – сказала Сэм.

Иона подумал об отце, о том, как он выстраивал свои воспоминания и как огорчался из-за пробелов в памяти, отчаянно желая вернуться в реальный мир.

– Иона, ходят слухи о нападениях.

– Нападениях?

– Перенесенные аватары, – принялась объяснять Сэм, – нападают на живых. Пока это только слухи, но если они верны…

– Отец! – Иону внезапно озарило. – Ты сказала, что спасаешь меня от него. Ты думала… Ты думала, что на меня может напасть мой отец?

Сэм не ответила.

– Об этом и будут говорить на встрече? – спросил Иона.

– Думаю, там речь пойдет об Улуру и о том, что произойдет, когда мы его вернем, – предположила Сэм. – Нужно спланировать следующий шаг.

Она протянула Ионе коробку с едой.

– Вот. Подкрепись, прежде чем снова подключаться.

– Я не голоден, – ответил Иона, взглянув на цыпленка, нарисованного на коробке.

– Ты ничего не ел со вчерашнего утра, – настаивала Сэм. – Я знаю, находясь в Сети, о еде забываешь, но тебе, Иона, надо следить за своей сущностью в реальном мире. Я о тебе беспокоюсь.

Следующие несколько минут прошли в напряженном молчании.

Иона наблюдал за Чангосферой на экране планшета. Он видел, как рассеялась толпа аватаров возле стадиона Чанга, и каждый полетел своей дорогой. Многие выглядели расстроенными и разочарованными из-за внезапного исчезновения их спасителя.

Отца не было видно.

Иона жевал безвкусный синтетический протеиновый батончик. Удовольствия это не приносило, но, как и сказала Сэм, было необходимостью. Виртуальная еда выигрывала по вкусу, но не питала пользователей. «Вот бы это было не так, – думал Иона. – Вот бы мне не нужно было постоянно возвращаться сюда!»

Сэм повернулась к нему. Он прекрасно знал, что она собирается сказать.

– Пора, наверное? – предположил Иона.

Сэм кивнула.

Иона еще не отключился после визита в Чангосферу. Провод, соединяющий его с локальной сетью, персональный путь в виртуальный мир, выходил из компьютерного терминала под сиденьем и исчезал под его футболкой. Пластиковый адаптер, похожий на вилку электроприбора, подсоединялся к отверстию в нижней части спины Ионы – розетке «Прямого интерфейса», которую ему установили при рождении.

С помощью адаптера и спинномозговой жидкости компьютер связывался с мозгом Ионы, со всей его центральной нервной системой. Подсоединившись, мозг воспринимал виртуальный мир как трехмерную цифровую реальность.

Сэм дала Ионе последовательность цифр, которые он ввел в планшет, – координаты его точки отправления. Всего восемь цифр, соответствующих сетке Метасферы. Координаты новой Чангосферы состояли из десяти цифр.

– Думаю, некоторое время нам стоит держаться подальше от Чангосферы, – сказала Сэм, и в тоне ее не было сомнений. – Пока мы не разузнаем больше о том, что там происходит.

Сэм тоже подключилась. Тело ее обмякло, как только сознание переместилось из реального мира в виртуальный. Иона откинулся назад и взглянул в ярко-голубое утреннее небо. В последний раз втянув в себя горячий и сухой пустынный воздух, он подключил адаптер.

К горлу снова подступила тошнота. Иона ощутил, как покидают его все чувства.

Но именно в этот момент он кое-что вспомнил. То, что прошептала ему пиявка в Чангосфере. Сразу он не понял ее слов, отвлекшись на неожиданное появление Сэм.

Пиявка своим хриплым голосом шепнула Ионе всего три слова, и эти три слова почти ни о чем ему не сказали, если он, конечно, верно их расслышал.

«Я так голодна!»

В шикарном ресторане манхэттенского Верхнего Ист-Сайда Мэтью Грейнджер никак не мог справиться с одним из самых вкусных блюд, которое он когда-либо пробовал.

Президент Вайсберг заказала полукруглую кабинку на пятерых в дальнем углу заведения. Над столом висела знаменитая картина «Манхэттен навсегда», изображавшая сепаратиста на мотоцикле, который перепрыгивал через американский танк.

Грейнджер не слишком любил бывать в обществе и специально сел с краю, на случай, если чаша его терпения переполнится. Он не очень хорошо умел поддерживать беседу, особенно с людьми, которых едва знал, а уважал и того меньше.

Однако он прекрасно понимал, как важно для бизнеса установление контактов, ведь в последнее время союзников было днем с огнем не сыскать. А на острове Манхэттен контакты устанавливались и поддерживались именно таким образом.

Поэтому Грейнджер улыбался и кивал, пока остальные четверо сидящих за столом обсуждали всякие глупости вроде оперы и благотворительного фонда для помощи детям Флориды. Он утешал себя тем, что стейк из окорока в медовой корочке был приготовлен просто превосходно.

Он понимал, что большинство людей во всем мире имели сегодня на ужин синтетические протеиновые батончики. Вкусная еда превратилась в эксклюзивную привилегию самых богатых и влиятельных людей, оплотом которых стал Манхэттен.

И если президент Манхэттена Лори Вайсберг знала, о чем говорила, Грейнджер вот-вот должен был к этим людям присоединиться.

– Купив недвижимость на Манхэттене, Мэтью, вы не пожалеете, – сказала Лори. – Наше общество создано для таких, как вы. Выходя из состава союза, мы боролись за место, которое самые важные и влиятельные люди мира могли бы назвать своим домом. Еще у нас, конечно же, самые низкие налоги в Западном мире и практически нулевой уровень преступности.

Манхэттенская революция была кровавой, но Грейнджер не мог поспорить с тем, что она увенчалась успехом. Манхэттен стал островом стабильности и спокойствия в подверженном всем штормам мире. Он управлялся как огромный жилой кооператив, во главе которого стоял совет директоров. Чем больше была доля острова, выкупленная человеком, тем большее количество мест он получал в совете кооператива. А совет уже назначал президента.