Под струной - Василий Головачев Страница 7

До формирования экипажа «Ынхи» он командовал фрегатом космических сил Кореи «Ганган» [2], показав себя с самой лучшей стороны. Отец рекомендовал его комиссии по кадрам Военно-космических сил, и его рекомендация вместе с блестящим послужным списком сыграли свою роль. Сонсэнним стал капитаном новейшего космолёта.

Поскольку «Ынха» создавался секретно, его экипаж жил на территории полигона вместе с обслуживающим полигон персоналом.

Городок состоял из пяти офицерских общежитий и пятнадцати казарм для рядового состава, а также предприятий быта и центров развлечения для офицеров и рядового состава. Особых удобств жилые модули для техников и операторов полигона, равно как и для космолётчиков, не имели, но корейцы с раннего детства привыкали к своему казарменному бытию и не роптали. Получить работу на полигоне мог далеко не каждый специалист, а уж о космопилотах и говорить не приходилось. Они готовы были не пить, не есть и не спать, лишь бы попасть на борт космического корабля или станции.

Пак Сонсэнним не был женат, хотя имел двух подруг из бригады обслуживания полигона. С ними он частенько расслаблялся, когда позволяла ситуация, и доверял обеим без каких-либо сомнений. Он бы невысок ростом, но хорошо сложен, симпатичен, без особой раскосости: мать Пака была индонезийкой, – и девушки были в восторге от его неутомимости.

Двадцать третьего января рабочий день на космодроме закончился для него рано, и Пак, размышляя над полученным заданием: утром следующего дня «Ынха» должен был впервые подняться в воздух, поманеврировать над Землёй и отправиться на ходовые испытания, – решил расслабиться перед полётом на полную катушку. Ему уже намекнули, что ходовые испытания – лишь официальная версия, на самом деле крейсер должен был направиться к «Бичу Божьему» и забрать на борт «всё, что удастся отыскать».

Бытовой блок полковника располагался на первом этаже невысокого – в четыре этажа – здания общежития. Блок был разделён на три небольшие комнатки, выполнявшие каждая свою функцию: в спальне стояла складывающаяся кровать со стенным шкафом и проектором объёмного телевизора, в гостиной стояли диван и два креслица (её стены превращались в видеокартины), кухонный модуль предназначался для приготовления пищи, в нём с трудом могли уместиться всего три человека. Ни ванны, ни душа (помывочный блок для всего общежития располагался на этом же этаже). Ничего лишнего, чистая практичность и спартанское убранство. Но Паку нравилась его квартирка. Лучшей в своей военной жизни он не имел.

Подружки – Иппун и Нансун – обрадовались, когда он позвонил им и объявил о своём решении «отдохнуть». Обе работали в системе медицинского обслуживания полигона, одна психологом – Иппун, другая медсестрой – Нансун, и обе уже закончили свой трудовой день.

– Я буду через полчаса, – пообещала Иппун, толстушка и смуглянка.

– Хорошо, – лаконично согласился Пак.

Ждать, однако, пришлось почти час.

За это время Пак заказал в местном пищеблоке горячие овощи, жареный рис с подливой из лун-томатов и белый китайский чай и успел получить заказ.

Иппун заявилась не одна, с ней был мужчина средних лет, явно не кореец, судя по горбоносому смуглому лицу и бородке.

– Чорджи, – представила она гостя, – мой помощник, специалист по снижению утомления.

Пак нахмурился. Ему вовсе не хотелось проводить время в компании с незнакомым человеком.

Иппун заметила его сдвинутые брови, засмеялась, затормошила, втолкнула в комнату.

– Он не надолго, и у него есть вино.

– Мне нельзя, – начал было сопротивляться Пак, – завтра я улетаю…

– Не волнуйся, мы тебя не споим, только расслабишься немножко. Чорджи хороший парень, весёлый, с ним интересно.

Пак сдался.

– Ладно, проходите, посидим полчасика.

Гости расположились в гостиной.

Иппун начала умело расставлять на столе принесённую еду.

Пак включил видеосистему, показывающую космические пейзажи.

Чорджи, улыбаясь, достал из-под куртки высокую красивую бутылку с этикеткой на русском языке: «Крымское золотое».

– Русское вино, вкусное, я пробовал, мне его вчера из России привезли. Откроете?

Пак отнёс бутылку на кухню, поискал штопор, не нашёл. В необходимый хозяйский набор штопор не входил. Бутылку пришлось относить обратно.

– Нечем.

Хохотушка Иппун предложила отбить горлышко приёмом кунг-фу, но её помощник достал складной нож, отщёлкнул спиральку штопора.

– Я захватил на всякий случай.

Открыли бутылку, разлили золотистое вино в пластиковые стаканчики, так как ни бокалов, ни рюмок у хозяина не было.

– За успешное выполнение задания партии и правительства! – подняла стаканчик Иппун.

Пак хотел спросить, о каком задании идёт речь, но посмотрел, как девушка пьёт, и сделал глоток сам.

Вино действительно оказалось вкусным, хотя и имело необычный «пузыристый» оттенок. Пак хотел спросить, из какого сорта винограда изготовлено вино… и полетел в темноту и тишину.

Чорджи подхватил его с одной стороны, не давая упасть, Иппун с другой, ловко поймала стаканчик с вином.

– На диван! – сказала она.

Они усадили безвольное тело – с открытыми глазами – капитана «Ынхи» на диван.

Чорджи достал из кармана прибор, напоминавший формой старинный мобильный телефон. Такими пользовались лет тридцать назад. Современные мобильные средства связи перекочевали в импланты или в кольца, серьги и браслеты.

С помощью упругой тесёмки Чорджи приладил прибор к голове Пака, а чашки – к ушам, нажал красную кнопку на торце.

В чашечках родился тихий шелест, сменившийся человеческим голосом.

Пак не отреагировал на эти манипуляции, глядя перед собой остановившимся взглядом.

– Убери всё, – кивнул Чорджи на стол.

Иппун быстро собрала пластиковые стаканчики в пакет.

– Остальное пусть стоит, очнётся, ничего не вспомнит, подумает, что заказал ужин и уснул.

Чорджи кивнул, убирая бутылку.

Процесс программирования длился всего три минуты.

На торце прибора мигнула синяя искра, и Чорджи снял его с головы хозяина квартиры.

Внимательно осмотрели комнату на предмет – не оставили ли следов, поудобнее усадили капитана «Ынхи».

– Он точно нас не вспомнит? – спросила Иппун.

– Нет, – оскалился специалист по снижению утомления. – Если вдруг что пойдёт не так, скажешь, что приходила, но он не открыл.

– Что теперь?

– Теперь ищем Хвана.

Речь шла о первом навигаторе «Ынхи».