Не искавшие приключений - Екатерина Круглова Страница 70

— И кто там что говорил о помощи? — сердитый голос Зи донесся, как через вату. Она принялась вытирать мне лицо. — Теперь у нее кровь уже не только из носа — из ушей тоже!

— Вижу. Сочувствую, — это сказал Тервюрен. — И — тем не менее. Барышня Ронда: докладывайте!

— Они — там, на крыльце. Просто стоят рядом, все трое, ничего не делают. Простите, я не смогла понять, что творится у ведьм в мыслях…

"М-да. Паршивенький из меня получился маг."

— Трое? — нахмурившись, переспросил инспектор.

— Две женщины и существо в плаще.

— Барышня Ронда, вы уверены, что вам не мерещится? — саркастично спросил де Стеррэ. — Лично я вижу только двоих.

— Аль, тебе плохо? — испуганно просила Гортензия. — Ты так побледнела!

Вот теперь я вспомнила, почему стало так страшно. Предыдущие видения показывали прошлое — воспоминание о странных тварях. Сейчас тварь была в нескольких десятках шагов от нас, и — во плоти.

Что еще хуже, кажется, тварь меня видела.

* * *

— А почему стало так темно? Инспектор? — Зи все еще обнимала меня. Я обнаружила, что вцепилась в ее руки, как утопающая, наверное, даже оставила синяки, но подруга стерпела.

"Боги… Зи, прости… Кажется, я тебя подвела."

— Кажется, это что-то серьезное! — объяснил внезапные сумерки де Стеррэ.

— Кто бы сомневался, — проворчал Тервюрен. — Начинаю думать, что следовало эвакуировать больше домов.

— Какая там эвакуация!.. — выдохнул ректор. Настолько растерянным я не видела его даже рядом со шкатулкой Меркатора. Чтобы де Стеррэ проявил слабость в присутствии подчиненных, должно было случиться нечто из ряда вон выходящее. — Кажется, это смертельное проклятье, но такого не было целых три века! На него никто не способен со времен войны!

Там, где минуту назад был пансион матушки Лилиан, клубилась черная туча, и она не стояла на месте. Кирпичи, камни, обломки деревьев, искореженные фонарные столбы — все это налетело на нас и ударило. Щиты выстояли — силами магов. Ликвидаторы во главе с де Стеррэ противостояли проклятью, остальные могли только смотреть, замерев. Один молодой маг зашатался, упал. Без сознания? Мертвый? Этого мы не знали. Следом упал другой, а проклятье не утихало. Словно кошмара было не достаточно, мы увидели в центре тучи обеих ведьм: держась за руки, они что-то выкрикивали. Вопреки логике, сквозь дикий грохот мы услышали слова, но не поняли. Единственный, кто их понял, был де Стеррэ — я догадалась по его лицу.

Или я сошла с ума с перепугу, или господин ректор расслышал что-то особенное: страх на его физиономии сменился надеждой.

Теперь кричала только старуха — яростно, с ненавистью. Вдруг осеклась на полуслове. Замерла. Я успела заметить: на долю секунды наваждение оставило несчастных женщин Ненависть в глазах сменилась отчаяньем.

В следующий миг их буквально разорвало на части. Неконтролируемая туча обломков рухнула на щиты.

Почти рухнула. Де Стерре и уцелевшие ликвидаторы из последних сил удерживали ее, пока остальные не убрались на безопасное расстояние.

— Молодчина, Флокс! — Тервюрен обнял друга — очень вовремя: тот повис на инспекторе. Подоспело подкрепление: целители принялись за работу, раненых укладывали на носилки, увы — сейчас уже было видно: не обошлось без потерь. Де Стеррэ гордо отказался от помощи, хотя выглядел скверно: битва с проклятьем стоила ему лет жизни и седых волос.

— Если думаешь, что это я победил ведьм, ты ошибаешься, — ректор опустился на обломок стены. — Они сами загнали себя в ловушку, именно поэтому такие проклятья редко использовали. Дело в формулировке. Старуха пожелала сдохнуть всему Сущему. И Сущее любезно поставило ведьм на первое место. Смерть исполнителей аннулирует исполняемое.

— Инспектор, мы должны проверить, есть ли поблизости тварь? — решилась я окликнуть Тервюрена. Тот перекинулся парой слов с ректором, покачал головой:

— Можете быть свободны.

Я чуть не съязвила: "Есть!", но тут Зи, сложившись пополам, ринулась к ближайшим кустам.

— Оклемаетесь — Ларс отвезет вас домой, — крикнул вдогонку инспектор.

* * *

— Не домой! — выдавила сквозь зубы Гортензия, когда мы забрались в карету. — То есть, домой, только на правый берег.

За квартал до своего дома Гортензия попросила остановить:

— Я пройдусь. Аль, поезжай, отдохни.

— Вот, спасибо!

Это было по-настоящему обидно. Ладно бы — просто прогнала, но, к тому же, без объяснений…

— Хорошо, идем, — неожиданно легко согласилась Зи. Если констебль Янсон и был разочарован спешным расставанием, я этого не заметила. Пару минут мы с Зи шли молча, она только вздыхала. Наконец решительно тряхнула головой:

— Я думала, это мне с мамашей не повезло. Вот так насмотришься… всякого — понимаешь: бывает хуже. Как Тильде. Думаешь, это она выбросила кофту? Чтобы остановить мать?

— Этого мы уже не узнаем, — я взяла подругу за руку. — Зи, тут такое дело…

— Подожди! — она решительно высвободилась. — Сначала я разберусь со своей матерью. Поговорим наконец, как взрослые люди. Если хочешь помочь, погуляй с младшими, ага? Чтоб не мешались.

Выгнать младших из дома оказалось немногим легче, чем остановить ведьмовские проклятья.

— Картоха сама себя не почистит, — пожала плечами Мила.

— Уроки, — развел руками Ёршик со злорадной ухмылкой.

— Гулять под дождем? Тетенька, ты издеваешься? — Лука даже не пыталась придумывать отговорки. Младшие молча принялись мотать головами.

— Только три слова! — сказала я им. — Пончики за мой счет!

— Четыре же? — посчитала Мила по пальцам. Ёршик довольно хихикнул:

— Предлог — не слово. Да, тетенька, я хожу в школу, по чесноку!

— Что стоим, кого ждем? — проорала Лука с галереи.

* * *

Когда мы вернулись, мерзкий осенний дождь почти стих. Ему было так же далеко до летней грозы, как Ёршику — до отличных оценок, но странным образом в доме Гортензии стало легче дышать. Может быть, дело было в погоде, может быть — в словах, которые наконец были сказаны. Мать и дочь сидели за столом при слабом свете единственной лампы и выглядели усталыми, как будто прошли очень долгий путь.

Или начали путь совершенно новый?

Младшие с шумом отправились в детскую, госпожа Горшковиц извинилась и ушла в кухню. Зи осталась у стола, вертя в руках какую-то вещицу. Вдруг вскинула голову, словно очнулась ото сна:

— Смотри, Аль! — она показала кольцо: дешевую безделицу из серебра с аметистовой крошкой. — Мой отец дал ей. Она хранила все эти годы, хотя сто раз могла продать или вообще потерять. Представляешь? Оказывается, мама кого-то любила по-настоящему…