Сеятель - Владимир Поселягин Страница 8

– Спасибо за существо. Значит, только Земля? Никаких космических цивилизаций или миров магии?

– Тебе это зачем? – явно удивленно спросил Исследователь.

– Да так, выясняю возможности.

– Забудь.

– Ну, хотя бы какие-нибудь магические способности… Должен же у меня какой бонус быть? И вообще, что ты там про благодарность говорил?

– Знаешь, я только сейчас понял выражение «сел на шею и ноги свесил». Сейчас найду адекватный ответ… Ага, вот он. У тебя там ничего не треснет? С таким опытом разных жизней ты сам один сплошной бонус.

– Умеешь ты надежды обломать. Ладно. Я желаю…

– Выполняю.

– Эй, я же не озвучил еще желани…

На этом меня куда-то понесло, я лишь мысленно выругался, тоже хочу мысли уметь читать. А после чего так приложило, что окончательно вырубился. А я ведь сам желание до конца не успел сформировать, чего именно хочу и в каком времени оказаться.

* * *

Просыпаться было тяжело. Да и состояние очень плохое. Так, что там было? Был какой-то бред с аватаром бога, что себя Исследователем называл. Я там изрядно повеселился, не особо веря в свои галлюцинации. Так что же происходит? Хм, кажется, тело начинаю чувствовать… От чего так плохо? Или все же встреча с Исследователем была на самом деле? Что я там загадал? Отправить в конец семидесятых в какого-нибудь умирающего мальчишку, проживающего в Советском Союзе, которого мое вселение вылечит, не хочу лишать жизни ребенка. Возраст десять лет. Раз это последняя дарованная жизнь, то стоит взять больше. Не младенец, конечно, но такой возраст вполне подходит. Еще и намек дал по сверхспособностям, по чтению мыслей. Я изучал по интернету историю России, и то, что творили с нашими соотечественниками в разных республиках при развале Союза, мне сильно не понравилось. Я как раз взрослым буду к тем временам, вот и решил поработать там. Пулеметами.

Тут мне хватило сил открыть глаза, и я посмотрел на беленую деревенскую печь. Большую, на таких еще спали. Емеля на подобной катался по щучьему велению и его хотению. Такие печи можно найти в деревнях, так что я не удивился. Сам я, точнее мое новое тело, а я теперь уверен, что у меня новое тело, лежал на боку, накрытый теплым одеялом. Было жарко, меня то в жар, то в озноб бросало. Похоже, парнишка, в которого я вселился, лихорадкой болел. Похоже что-то гриппозное, воспалительное. Только вот почему же так болит спина? Аж жжется.

Долго ждать не пришлось: раздался скрип где-то за окошком, где, не видел, поднять или повернуть голову я не мог. Судя по скрипу наста и жарко натопленной печи, сейчас зима. Вот уже послышался шум в сенях, и, скрипнув, отворилась дверь. После этого неизвестный хозяин громко захлопнул ее, чтобы плотнее было, не выпуская тепло. Хм, не хозяин, а хозяйка. Старушка, сняв тулуп, повесила его на оленьи рога, которые выполняли роль вешалки, и, поставив чугунок на лавку у печки, внимательно на меня посмотрела. А увидев, что я также ее не без интереса изучаю, особенно одежду, необычная, что-то в ней не так, та спросила:

– Очнулся, Михась? Думала, уже не сдюжишь, сильно тебя господский сынок исстегал.

– Не советское время, – пробормотал я и спросил: – Ты кто? И кто я?

Почему-то воспоминания о прошлой жизни паренька так и не проявились. Обычно это занимает не более получаса, а тут почти полтора прошло, пока старушка не появилась, но никаких воспоминаний. Даже если меня отправил сюда Исследователь, то и читать мысли я не умею. Пытался, пока старушка на меня смотрела, явно что-то обдумывая, и ничего. Значит, никаких сверхспособностей. Что ж, жил без них, и дальше проживу. Надеюсь. Осталось выяснить, где я и в чье тело попал. То, что не дворянин, точно, раз меня исстегал какой-то «господский сынок». Старушка у чугунка возилась, поэтому на мои вопросы, подскочив, обернулась и уточнила:

– Совсем памяти лишился?

– Ничего не помню, – подтвердил я.

– Говоришь ты странно, и никогда я не видела у ребенка взгляда старика, прожившего большую жизнь.

– Кто я? Где нахожусь? И какой сейчас год?.. Да, и чем я болен, почему спина болит? Отвечай!

Резкий окрик заставил ее отмереть, и старушка стала говорить. Продираясь через дебри ее деревенского говора, вот что я смог выяснить. Парнишке было десять лет. Пару лет назад умерла его мать, животом болела, возможно, аппендицит. Отца он потерял в раннем детстве, он с охоты не вернулся. Брат отца мальчишку забирать не стал, у самого десяток голодных ртов, так что отдали Михаила в услужение в барский дом, тут рядом поместье. Стал помощником конюха, где и служил два года. Зима в этом году лютая была, а когда немного спали морозы, хозяйский сын, большой любитель зимней рыбалки – это довольно редкая забава – решил порыбачить на реке. Ему пробили лунку, рядом челядь рыбачила, он тягал одну рыбу за другой, не чурался сам испачкать руки. И вот несчастье, руки скользкими стали от рыбы, и с пальца соскользнул перстенек, который был парню очень дорог. Подарок покойной матери (отец уже новую жену завел). Самому господскому сынку было пятнадцать, в гимназии не учился, учителя на дому обучали, и с психикой у него были проблемы. Срывы случались. В общем, Михаила, что там присутствовал, заставили нырять. Расширили лунку, тот разделся и нырял. Не то что перстень не нашел, до дна так и не достал. Течение уносило, но его вытягивали привязанной веревкой. В общем, барчук впал в ярость и исстегал Михаила. Всю спину исполосовал.

Парнишку не бросили. По пути заехали в дом лекарки и травницы местной, на окраине деревни ее избушка притулилась. Кортеж отправился дальше к усадьбе, а через четыре дня, парнишка с воспалением легких и ранениями на спине отходил. Старушка даже считала, что тот уже умер, а вернувшись, застала меня с открытыми глазами.

Какой год, старуха не знала, никогда не интересовалась. Деревушка, где она проживала, была небольшой, на два десятка дворов, промышляли охотой и рыболовством. Леса вокруг. Единственное, что старушка мне сообщила – в ста верстах стоял Омск.

– Ну хоть правит Россией кто? – спросил я и открыл рот – она деревянной ложкой кормила меня рыбным супом. Хлеб старушка набросала в глиняную тарелку с отбитым краем, чтобы размок, и кормила, вполне сытно. Меня, конечно, слегка подташнивало, но еда – это силы. Тем более добычу упускать я не хотел и как примерный ребенок насыщался тем, что дают.

– Как же не знать? – Она вытерла мой подбородок и продолжила кормить. – Александр-батюшка правит Россией с Божьей помощью.

– А какой Александр, Первый, Второй или Третий?

– Забавно, отрок, говоришь, мне ж откуда знать?

– А по батюшке его как?

– Александр Николаевич, помазанник Божий.

– Ага, Второй, значит. Если мне память не изменяет и я не зря учил историю в будущем, то время где-то между тысяча восемьсот пятидесятым и тысяча восемьсот восьмидесятым. Тридцать лет правления. Ясно.

Старушка особо не слушала меня – возможно, решила, что брежу. Закончила кормить и велела лечь на живот, начав осматривать спину. Сообщила, что воспаление начало спадать, хотя раны все еще красные и багровые. Советовать травнице я ничего не стал, я хирург, а не лекарь, да и дело свое та похоже знала неплохо, промыла раны еще горячей кипяченой водой, потом стала мазать каким-то средством, похожим на гудрон, но дегтем не пахло – возможно, смола с какими-то добавками. Было скучно, так что я интересовался местной жизнью, что происходит и как, заодно уточнил насчет своего статуса, чего мне ожидать.