Губернатор - Адам Пшехшта Страница 8

– Увидите все на месте, – сказал Матушкин, словно отвечая на мысли алхимика. – Тут мы ничего не придумаем.

– А этот шарлатан, как его там? Распутин? Он же раньше сдерживал атаки у цесаревича?

– Это правда, однако несколько месяцев он может только облегчить его боль. Мальчик сильно мучается, – тихо добавил офицер.

– Но что случилось? – взорвался Рудницкий. – Почти год я получал информацию, что наследнику престола лучше. Царь просил меня прислать еще лекарств, хотя тех, что он получил раньше, хватило бы еще на несколько лет.

– Я без понятия. – Матушкин беспомощно развел руками. – Знаю, что приглашали врачей со всего мира, двое приехали даже из Америки. То есть Соединенных Штатов. И ничего. Ничего не смогли. Ни они, ни всякого рода юродивые. Возможно, вы – последняя надежда монархии, Олаф Арнольдович, – сказал он со смертельной серьезностью в голосе.

– Юродивые? Вы имеете в виду этих сумасшедших?

– Царская семья очень… религиозная. Такие люди и раньше гостили при дворе. К сожалению, так или иначе, молитвы не помогли.

Алхимик силой воли удержался от продолжения этой темы разговора. Матушкин точно бы плохо воспринял критику царя.

– А как ситуация при дворе?

– Без понятия, я не бываю там, слишком высокие пороги.

– Я спрашиваю о настроении всей этой аристократии. Чего мне ожидать? Вы же помните, как они восприняли мой последний визит?

– А, вы об этом…

– Да, ну так что? Я хотел бы знать, мне стоит ходить под стеночкой?

– Мне трудно что-либо вам гарантировать, тем более это не моя сфера, однако из того, что говорил Сашка, следует, что ваша ситуация не наихудшая. Даже самые ярые фанатики подождут результатов лечения, поскольку цесаревич – единственная гарантия целостности монархии. Конечно, они вас не полюбят, даже если вы добьетесь успеха, но воздержатся от враждебных действий. Либералы и часть умеренных будут на вашей стороне, поскольку вы еще раньше унизили Распутина. А это самый ненавистный человек при дворе. Если вы поможете наследнику престола, то станете для них кумиром и не устоите от выражения их благодарности.

– Вы имеете в виду финансовое вознаграждение?

– Ну нет! Скорее табуны молодых и не очень аристократок, которые лично захотят выразить благодарность за лечение цесаревича, – пояснил Матушкин с озорным блеском в глазах. – Я бы это воспринимал как дополнительную мотивацию. В конце концов, деньги – это еще не все…

Рудницкий закатил глаза, но не прокомментировал. Похоже, Матушкин не изменился: его варшавские похождения были легендой.

– Водки? – предложил офицер.

Алхимик ошарашенно заморгал, глядя на заиндевевший графин, который ниоткуда появился на столе.

– Не стоит разговаривать с царем на пьяную голову, – сказал он осторожно.

– До Петербурга пятьсот верст, – проинформировал Матушкин. – Будем там только завтра утром. Ну так что, Олаф Арнольдович? По одной?

Рудницкий махнул рукой в знак одобрения. «Мне нужно что-то от нервов», – подумал он.

* * *

Алхимик вышел в коридор и резко открыл окно. Моросило. Влажный воздух приятно охлаждал лоб, уменьшая боль в висках. К сожалению, решение выпить водки с вернувшимся с фронта офицером было большой ошибкой. К тому же после второго, а может, и третьего графина Рудницкий дал втянуть себя в вихрь тостов, и они пили за заслуженных исторических личностей России и Польши.

Он вернулся в купе и тяжело опустился возле своей сумки с медикаментами. Он не справится, нужно использовать что-то из его средств. Рудницкий задумался, глядя на злорадно поблескивающую ампулу. «Я не могу в таком состоянии обследовать цесаревича».

Дверь скрипнула, и на пороге появился Матушкин с полной кружкой.

– Выпей, – посоветовал он, ставя ее на стол.

Алхимик стиснул зубы от злости: россиянин выглядел отдохнувшим, словно проспал всю ночь. Ну и, похоже, они уже на «ты»…

– Что там? – гаркнул он.

– Хлебный квас. Думаю, он тебе не повредит. Похоже, ты немного переборщил с водкой.

– И кто бы говорил?!

– Я не жалуюсь, – заметил офицер. – Хотя у меня есть некоторые сомнения по поводу вчерашних тостов. Никогда не был хорош в истории, но, мне кажется, у вас было не более трех королей по имени Зигмунд. А мы пили за Зигмунда Пятого…

Рудницкий застонал и помассировал виски.

– Я не помню, – пробормотал он.

Он открыл ампулу и проглотил мутную жидкость. На минуту он ощутил тошноту и дрожь.

– Что это? – поинтересовался Матушкин.

– Лекарство от похмелья.

– Шутишь?

– Похоже, что я шучу?

– Эффективное?

– Конечно, только гадкое. Ну и есть побочные эффекты.

– А именно?

– Сутки нельзя будет пить алкоголь. Ни капли.

– Иначе что будет?

– Будешь рыгать дальше, чем видишь, – нетерпеливо бросил Рудницкий. – Часами.

– Неприятно, – согласился россиянин. – Но все же…

– Что?

– У тебя еще есть этот препарат?

Алхимик потянулся к сумке и дал офицеру несколько ампул.

– Держи, – буркнул он. – На здоровье! А сейчас извини, мне надо немного собраться.

– Еще час, – заметил Матушкин. – Я приказал приготовить тебе ванну и погладить одежду. Успеем.

Рудницкий кивнул и с трудом поднялся с дивана. Головная боль немного отпустила, но он все еще ощущал слабость, как после долгой болезни.

– Спасибо, – сказал он. – Горячая ванна должна поставить меня на ноги.

– Только не пытайся сам бриться, – предупредил россиянин. – Это сделает мой ординарец. Раньше, в мирное время, он был парикмахером, – пояснил он. – Наше вам почтение с кисточкой, с пальцем девять, с огурцом пятнадцать, – нараспев произнес он, передразнивая уличных цирюльников.

Алхимик рассмеялся, голова все еще болела, но он отправился в купальный вагон.

* * *

Варшавский вокзал не слишком изменился после последнего приезда Рудницкого, за исключением трамвайной линии, и на перроне вместо хорошо одетых пассажиров были раненые и отдыхающие солдаты. Все-таки война. В прошлом большинство вагонов на линии Варшава – Петербург были предназначены для пассажиров, путешествующих первым классом.

Алхимик нервно огляделся и еще раз проверил табличку с номером перрона. Вроде бы все в порядке, однако нигде не было видно офицера, который должен сопровождать его в Царское Село. А тем временем поезд с Матушкиным и его временный эскорт исчезли в синих далях.

Рудницкий подошел к ближайшей лавочке и поставил на нее багаж, но сам не садился, помня науку Анквича. Намного легче внезапно атаковать сидящего, чем стоящего противника. Только где эта охрана? Неужели россияне проигнорировали угрозу? А может, кто-то специально отозвал эскорт, чтобы ликвидировать «польского аптекаря»?