Сержио - Андрей Двок Страница 8

— Да нет, нормально. Сержио, так Сержио. Почти как Сергей. Считай, заново привыкать не придется, — меня вполне устроило созвучное с моим имя. — А что там насчет религии?

— Удивлю тебя. Религии там нет, как таковой, — пояснил старик. — Религию там замещает поклонение предкам. Наверное, не так выразился… Безмерное уважение и память. Так, пожалуй, правильно. Берегись высказать пренебрежение предкам либо роду своего собеседника. А уж тем более оскорбить. Нет более тяжкого оскорбления, чем это, и смывать его наверняка придется кровью. При входе в жилое помещение поклонись очагу. Очаг на Этерре считается сосредоточением силы предков семьи и рода. Поклонившись очагу, ты отдаешь дань уважения предкам хозяев жилища.

— Ясно. Александрыч, я сколько всего могу с собой взять вещей? — поинтересовался я. — Какое оружие? Доспехи могу себе сделать и взять с собой? Из какого металла или материала могу их делать?

— Да бери, сколько унести сможешь, — махнул рукой Мирослав Александрович. — Только учитывай, что тебе все это на себе переть. И может статься так, что много километров. Оружие и доспехи можешь делать из любого металла. А вот из композитных материалов или пластиков каких не планируй ничего изготавливать. Не пропущу. Нельзя мне этого делать, Сережа. И в вещах никаких зажигалок или фонариков. Все твои вещи должны быть аутентичны той эпохе, в которую ты уходишь. Ну, по крайней мере с виду.

— Да все нормально. И так тебе буду обязан, как земля колхозу.

Оба засмеялись. Старик продолжил:

— Тебе сейчас сорок девять лет, в крайнем случае после переноса тебе будет четырнадцать. Или ты будешь старше, но не старше двадцати четырех лет. Прикидывай размер одежды и обуви при таком раскладе.

— А у меня в пятнадцать лет мой рост устаканился. Пубертатный скачок как раз в это время произошел. Я за полгода до своих ста восьмидесяти четырех сантиметров вырос. И нога до сорок пятого. А потом, как пятый десяток разменял, в ДТП попал. Был сильный компрессионный удар по позвоночнику. И так уже стаптываться начинал, — хмыкнул я. — А авария добавила. Вернее, убавила два сантиметра от моего роста. Так что, ни с одеждой, ни с обувью особых проблем не будет. Кстати, Александрыч, как же мне заниматься, у меня же спину заклинивает. У тебя никаких лекарств нет? Чтобы эти четыре месяца я смог тренироваться.

Мирослав Александрович задумался:

— Пожалуй, помогу. Но лекарство я тебе с собой дать не имею права. Придется тебе ко мне один раз в неделю заходить, я тебе буду в квартире инъекцию делать. Но, это просто хорошее обезболивающее, оно тебя не вылечит.

— Вот спасибо, отец! — я был искренне благодарен.

— Пожалуйста. И еще, крепко подумай, как будешь врастать в общество на Этерре, — предупредил старик. — Не пытайся сразу переться в город со всем своим вооружением и вещами. Обвинят в воровстве и, самое малое, все отберут. А то и казнят. Простолюдин, если он в гильдии наемников не состоит, может только кинжал носить. Не более. И если уличат, что выдаешь себя за дворянина, то веревку на шею и на сук! Так что, осмотрись аккуратно как к жилью выйдешь. И на месте решай. Возраст тебе особо не помешает. Там в шестнадцать у тебя уже все права и ответственность взрослого человека. Хоть женись, хоть на войну иди.

— Ну, а в четырнадцать — пятнадцать посмотришь, где безопаснее и с большей пользой прожить. Там если прижмет и в четырнадцать могут в ополчение загрести. Всего заранее не предусмотришь. Но, я в тебя верю. Толковый ты мужик и не гнилой. Вот еще… Возьми эту книгу. Читай с любого места.

— … на настоящий момент в Рудных горах Этерры разведаны следующие природные ископаемые… Это что? Это, ведь, не по-нашему? Я что, и читать теперь могу на староимперском?

— «Не по-нашему», — передразнил старик. — Теперь «по-нашему». Если все нормально, то да. Должен был и читать, и писать научиться. На-ка вот листы и ручку. Напиши: «Племенной состав кочевого народа тилинкитов…».

Сергей с трудом, по букве, по слогам начал выводить каракули на листе бумаги.

— Блин, плохо получается!

— Ясное дело, — ответил Мирослав Александрович. — Знание-то тебе я в голову «залил», а вот навыков нет. Придется самому нарабатывать. Тренироваться. К сожалению, навыки так не перенести. А так бы здорово было: Раз! И ты уже мастер-фехтовальщик. Два! Ты чемпион-лучник. Три! И ты ювелир или там — кузнец. Но, к сожалению, даже с нашими технологиями это невозможно. Так что, подвигай себе ту книгу что я дал и вперед! Пиши, тренируйся. Да, еще! В королевствах бывшей Империи осталась единой денежная система и система мер. Запиши и запомни…

И старик долго и нудно стал диктовать денежную систему Этерры, систему мер и весов и т. п. информацию [5].

Я стоял перед входом в клуб «Киото». Из приоткрытого окна доносилось знакомое:

«Йоой… хаджиме! Ити…ни…сан…си…го…року…сити…хати…ку…дзю…» Слитные выдохи пары десятков молодых парней и девчонок сопровождали команды сэнсея.

— Эээх! Где мои семнадцать лет, — мечтательно пропел я и прошел в двери клуба.

Внутри была приятная обстановка: мягкий приглушенный свет, отделка в японском стиле, напротив столика администратора почти на все стену раскинулся великолепный аквариум с красивой подсветкой, экзотическими рыбками, водорослями и воздушными компрессорами. Поздоровавшись с администратором, поинтересовался:

— Где я могу увидеть господина Ода Асикага?

— Здравствуйте. А вот он как раз проводит занятие, — ответил администратор. — А вам зачем к нему? Может быть, я могу ответить на ваши вопросы? Занятия обычно проводятся два раза в неделю, стоимость обучения — восемьсот рублей за занятие.

— Нет-нет. Спасибо. Мне действительно надо переговорить с господином Асикага.

— Тогда вам придется подождать окончания занятия.

— Ничего страшного, я подожду.

Пройдя ко входу в тренировочный зал, я тихонько присел на тренировочную скамейку. Два десятка молодых людей отрабатывали удары деревянными мечами боккэнами. Занятие проводил невысоких гибкий японец лет сорока. Хотя, может и не сорока, у азиатов очень трудно разобраться с возрастом. «Ода Асикага! Больше здесь азиатов нет», — подумал я. — «Значит мне к нему». Японец периодически бросал на меня недовольные взгляды, но я сидел тихо и не мешал. И японец успокоился. По крайней мере, во взгляде раздражение больше не прослеживалось. Было интересно следить за занятием, но постепенно у меня проступало недоумение, а потом и недовольство. Ученики однообразно отрабатывали одно и тоже: удар сверху — тычок в горло — косой справа — косой слева — боковой справа — боковой слева… и все заново. «Какое это кэндзюцу [6]? — бурчал я про себя. — Спорт какой-то. Ну, да, может это просто занятие такое.» Тренировка незаметно подошла к концу, сэнсей дал команду на окончание и наконец подошел ко мне.