Тёмное время - Андрей Булычев Страница 8

– Ты тут о туманных выгодах дружбы с лесовиками нам в уши-то не заливай! – выкрикнул староста Людиного конца. – Мы их давно уже и так набегами примучиваем и добычу с них берем! Что нам теперь, еще и дружбу с ними водить?! Тебя, воевода, про добычу спросили, а не про туманные посольские выгоды! Почто добычи с этого похода нет?! Почто напрасно столько припасов проели. Толк-то тогда какой вообще с вас всех был?! Гнать нам надобно воинских из города, самим же тогда и легче жить будет!

«Ну да, конечно, кому, как не тебе, мешают дружинные, Никодим, – думал Сотник. – Тебе да клещевским, что стояли за спиной у этого старосты с Людиного конца». Но смысла вступать в перепалку здесь не было, и Андрей постарался отвечать как можно более спокойно:

– Уважаемый совет Господина Великого Новгорода, простите, что напоминаю вам, но моя дружина из городских припасов ни пуда для себя не взяла, она в походе брала пропитание только из своего поместья. Если не верите, то у посадника или у тысяцкого спросите. Уж такие уважаемые люди никак вам соврать не смогут, – и он кивнул в сторону княжьего места.

Прибыслав сделал кислое лицо и был вынужден легонько кивнуть.

– А насчет добычи. Со взятой Нарвы мы для себя ничего не взяли, – пожал плечами Андрей. – Все, что там было, городские находники только лишь взяли, ну еще и ижора с водью. Так что с них теперь вам и спрос. Мы же, по указанию князя Михаила, далее свой поход продолжили, дабы выполнить союзнические обещания перед датчанами.

– Ну вы же добычу с собой везете, с Ревеля взятую? Неужто ты, Андрей Иванович, думаешь, что мы тут про нее ничего не знаем? – хитро улыбнулся Прибыслав. – Или на князя Михаила опять сошлешься, что он тебе ее всю разрешил с собою в поместье забрать?

– Да нет, не буду я на князя ссылаться, не было у меня мысли наперед об этом тогда толковать, – усмехнулся Андрей. – Нужно была сильного врага и далее воевать, а не о будущей добыче торговаться.

– Ну вот, коли не было, так и оставляй ты тогда здесь в Новгороде те три ладьи с зерном, что вы сейчас с собою тащите. Знаем мы, что герцогом Кристианом это вам в благодарность за свою воинскую помощь пожаловано. А вот все-то железо, что вы еще попутно везете, так это можете себе оставить, нам оно здесь без надобности. Ну а зерно для нашего города – это самое нужное сейчас будет. Правду ведь я говорю, господа совет? – И он победоносно окинул взглядом всех присутствующих.

– Правда, правда! – орали со своих мест все, кто сидел на лавках. – В этот голод как раз впору такая добыча нам будет! Железо к себе пущай гонит, у нас все равно здесь ремесло встало. Пусть все три ладьи с зерном здесь оставляет! Коли дружина Сотника Господину Великому Новгороду принадлежит, так, значит, и весь наш люд на свою долю с нее тоже право имеет!

– Ну что же, как скажете, господа совет, – кивнул Андрей. – Завтра же на княжью пристань к обеду они и придут. А дальше вы уже сами то зерно как надо распределяйте.

Такой исход они с Путятой предвидели заранее. Сами же весть о том зерне и шепнули кому нужно, чтобы она до ушей посадника с тысяцким еще до начала совета достигла и они не лезли бы во все то, что еще сейчас везли в ладейных трюмах. А шло, помимо зерна в поместье, много битой немецкой брони да и прочего рабочего металла, вывозимого в виде законной добычи. Для Андреевского это было очень необходимо, ну а три эти ладьи с зерном, при рачительном хозяйском и справедливом распределении, могли бы спасти чьи-то жизни в этом огромном, охваченном голодом городе. Так что было его не жалко, коли шло оно для людей. Да и противник в господских верхах пусть пока радуется и думает, что это он победил в этой их негласной и тайной войне.

– Ну, хорошо, коли так, – покачал головой Прибыслав, втайне рассчитывая на то, что Андрей все же будет сопротивляться такому решению. – И в поместье к тебе мы вскоре особых своих людей отправим, пущай они на месте оценивают, какую подать с вас взять можно. Сидите там за нашими спинами и в казну ничего не отдаете. А товары-то на своих ладьях постоянно в немецкую землю гоните! Князя Ярослава нонче нет, поэтому ваше прежнее освобождение от всех тягот уже недействительно!

«А вот это уже плохо, – думал Андрей, присаживаясь на свою лавку. – Чужие враждебные люди в поместье, если они сумеют оценить весь товарооборот, могут очень дорого ему стоить. До трети, а то и более ведь здесь поборами при ином злом хозяине забирается, если он кого захочет разорить. Ну да ладно, будем дальше думать, что с этим делать». Впереди, этой ночью, было еще одно большое дело, и Андрей посмотрел на старосту Людиного конца. Именно в его части города и свила гнездо самая кровожадная ватага разбойников.

Ближе к полуночи, когда разбирались хозяйственные дрязги пятин, из боковой двери зала к Прибыславу подскочил теремной человек и что-то ему зашептал в ухо. Боярин нахмурился и, выслушав его, махнул рукой, отпуская.

– Кузьма Ярилович, Хотислав Путилович, опять ваша чернь свару с людинскими затеяли, железом на улицах бьются и дома жгут! – выкрикнул он со своего «переднего» места. – Ну никакого мира между вашими концами нет!

– А какой мир может быть, когда весь Людинский конец под Клеща лег, а теперь и половину моего они уже отъели и сейчас вот уже и на Неревский лезут! А вся кончанская старшина их разбои там покрывает! – выкрикнул староста от Загородского.

– Ты говори да не заговаривайся, Хотиславка! За такие-то поганые слова не только языка, но и живота лишиться можно! – взъярился Никодим и взмахнул в сторону Хотислава посохом. – У нас вон Ванька не озорует и не забижает никого! Вы сами у себя не можете со своей чернью разобраться и порядок навести, а на другие концы наговариваете!

По всему залу слышались недовольный гул и резкие выкрики. У многих уже в печенке сидели вся эта разбойничья вольница и тот разброд, что творился сейчас в городе.

– Дружину нужно на разбойников слать! Давно приструнить пора Клеща, никакого житья от него нет уже! А на него и другие ватаги сейчас смотрят и пример с него берут! – гомонили старшины купцов, кончанские и сотские старосты.

– Тише, тише, господа совет, – старался успокоить разошедшихся Прибыслав. – Никак не можно нам дружину в город слать. У нас ее всего-то пять сотен, да и то три из них в детинце стоит, а ну как люд в злобе и их в городе перебьет, так и вообще тогда никакой воинской силы у нас не останется!

– Да на что такая сила вообще, которая за порядком в городе не следит и носа вообще из детинца не кажет?! – выкрикнул староста Славенского конца. – С Людиного уже на наш, на противоположный, правый берег на челнах набегают и там народ грабят, убивают, а их избы жгут! Что нам теперича, самим своих людей против клещевских поднимать?!

– Успокойтесь, господа совет, успокойтесь, чай не впервой уже такое, – увещевал людей боярин. – Ну, побьются немного людишки, выпустят себе озорную кровушку, пожгут немного посад да и успокоятся опять. Было уже такое, и еще, небось, не раз будет. Вот придет скоро Михаил Всеволодович с полками, он и разберется с теми, кто там озорует!