Стигма ворона 2 - Ник Гернар Страница 8

Вслушиваясь в поток эмоций крыса, Эш, к своему удивлению, не почувствовал ни капли лжи.

Стигматик говорил правду.

— Ну так что, по рукам? — спросил крыс, склонив голову вбок и пристально вглядываясь в собеседника. — В выигрыше-то ведь оба останемся. Ты видел — я свое жалованье отрабатываю честно.

За пару мгновений взвесив все «за» и «против» Эш, наконец, кивнул.

— Идет. По рукам.

— Харчи и постой тоже за твой счет, — быстро добавил крыс.

Эш усмехнулся.

— Еще чего. Из своих заплатишь. За мой счет еще разве что похороны.

Крыс хмыкнул.

— Ну что ж, тоже неплохо.

— Поехали, — сказал Эш, развернув Полудурка. Он поспешил дальше по лесной тропе, а следом за юношей пустился крыс на легком игривом жеребце. Хэн, недовольно ворча себе под нос, потрусил последним.

Кузнецу новая компания явно не нравилась. Но спорить Хэн, похоже, не собирался. И Эша это устраивало.

До рассвета ехали почти молча. Лес закончился, когда уже начало светать, и тропа вывела к берегу узкой извилистой речки. Окинув взглядом гладь воды, взрываемую громкими, сильными всплесками вышедшей на охоту рыбы, растянувшееся за рекой поле и посветлевшее небо, парень махнул рукой.

— Все, привал. Выбирайте место…

Долго искать никому не хотелось, поэтому остановились почти сразу, у первой же ивы, полоскавшей в воде свои длинные ветви. Отпустив мерина пастись, Эш разделся и с наслаждением забрался в воду, по-утреннему обжигающую своей свежестью.

Поколебавшись немного, крыс тоже разделся догола, поежился от прохлады и принялся медленно входить в воду, плеская себе на плечи и грудь, исполосованные кнутом Шеды.

Взгляд Эша невольно задержался на глубоких отметинах у крыса пониже спины — шрамы были давние, но не требовалось большого воображения, чтобы представить, как выглядел его зад перед тем, как все раны зажили.

— Что, очень задница моя нравится? — съерничал тот, заметив, как Эш разглядывает его.

— Неожиданное место для шрамов, — заметил парень.

— Ничего неожиданного, когда ты — сын стигматика, и воспитываешься на переднем крае, — отозвался крыс, и, с фырканьем плюхнулся, наконец, в реку полностью. — Железный прут — розга для строптивых! — сказал он, выныривая из воды и отплевываясь. — Меня им воспитывали вдоль и поперек, пока я со зла не ушел в Иркаллу и не вернулся оттуда с крысой на плече…

— И что потом? — спросил Эш, окунаясь в чистую воду с головой.

Крыс с усмешкой покосился на парня.

— В смысле, что потом? А где удивленное лицо и ворох вопросов в духе «ты что, был в Иркалле?» или «как же тебе удалось вернуться?»

— Считай, я все это уже сказал, — отмахнулся Эш.

— Эээ, нет, ничего подобного…

Воин плеснул руками в воде, направляясь к берегу. Следом за ним поплыл и Эш. Тем временем на берегу уже горел небольшой костер, а Хэн нанизывал на ошкуренную зеленую ветку тонкие розовые ломтики соленого мяса с широкими белыми полосами сала.

Выскочив на берег, Эш по-звериному потряс головой, брызгая волосами в разные стороны, и принялся натягивать на липкое мокрое тело штаны.

— Любой нормальный человек на твоем месте стал бы задавать эти вопросы, — сказал крыс, поглядывая на парня. Рубашка с оторванными рукавами прильнула к мокрой спине стигматика, набравшись влаги. Кое-где розовыми пятнами расплылись вскрывшиеся от купания порезы и раны от недавней схватки. — … И пытался бы понять, вру я или говорю правду. Но ты вопросов не задаешь. Почему?

— Может, потому что я сам собираюсь сходить в Иркаллу и вернуться оттуда. А может, просто потому что я — не «нормальный человек», — Эш подхватил в руки сапоги с обмотками и направился к костру.

Крыс проводил его удивленным взглядом.

— Вообще-то это не исключающие, а, наоборот, подтверждающие друг друга вещи, — сказал он Эшу в спину. — Зачем дингиру в Иркаллу? Эй, я с тобой разговариваю!..

Эш вытянул босые ноги к костру. Обжигающее тепло приятно лизнуло влажные ступни.

— Надо мне, — ответил он, прикрывая глаза от удовольствия, как пригревшийся кот у очага.

— Слышьте… — крякнул Хэн. — А че такое «дингир»?..

Этот вопрос был задан с такой с детской интонацией, что Эш невольно улыбнулся, а крыс и вовсе рассмеялся.

— Еще один… чудак, — сказал он, присаживаясь рядом с кузнецом. — То есть ты поехал акады знают, куда, шут знает с кем?

— Не шут знает с кем, — хмуро ответил Хэн, протянув зеленые палочки с ломтями мяса к огню. — а со стигматиком, у которого жалость в сердце имеется,

Эш вздрогнул, открыл глаза.

Жалость имеется?.. Вот каким его видит кузнец?..

Странно…

А Дарий обвинял его в жестокости.

— Про жалость — это не по адресу, — хмыкнул крыс, жадно втягивая ноздрями вкусный запах, потянувшийся от костра. — У одержимого не может быть ни жалости, ни стыда, ни совести. Ни прочих этих ваших категорий, которыми вы людей измеряете. Потому что одержимые — они в принципе не совсем люди. Так ведь, дингир? Стигматики — это хищники. Как волки или медведи. А в диком лесу нет понятия «добрый» и «злой», «жалостливый» или «жестокий». Есть только «живой» или «мертвый». Так ведь, дингир?..

Эш не ответил.

Соленое мясо весело шипело над костром, роняя тяжелые капли вытопленного жира на угли.

В словах крыса определенно был смысл. Внутренне он и сам чуял нечто подобное, просто еще не мог сформулировать так четко.

А может, просто не хотел. Потому что в этой прозрачности многое обретало не самую приятную окраску.

Хэн хмуро покачал головой.

— Так мы жеж все тут так живем, че уж. А вот чтоб красивое пожалеть себе в убыток — это нечасто бывает… Да и где ты видел, чтоб победитель в город вошел, а девок не снасильничал, домов не обобрал и не спалил у себя за спиной все, что осталось?

— Так это не жалость, а глупость, — рассмеялся крыс. — Будь у нашего дингира ума побольше, он бы не хлебом, а золотом переметные сумки набил. И рты бы навсегда закрыл тем, кто мог бы в будущем ему кашу пересолить.

— Погоди, но ведь есть стигматики, которые держат оборону на переднем крае, — возразил Эш, переводя разговор с обсуждения его самого в общее русло. — Там воины не для выгоды, а ради людей стараются.

Крыс фыркнул.

— Ты как птенец из яйца. Поверь, там те же звери, только кормятся с руки, а не вольной охотой. И делают они это не ради какой-то там великой цели, а чтобы получить птицу на грудь и уехать из этого проклятого места во Внутренний круг.

— Птицу?.. — не понял Эш.

— Орден такой, — пояснил воин. — С золотым щитом и гравировкой орла на щите.