Атомный пирог - Марципана Конфитюр Страница 8

—А еще, Вики, перед концертом организаторы собрали нескольких поклонниц и позволили им поприсутствовать на пресс-конференции и пофотографироваться! Можешь себе представить?!

—Ну круто,— сказала Вики.

—И мне удалось попасть в их число!

—Надо же.

—Я видела его, Вики! Я стояла с ним совсем рядом, в каких-то паре футов! И это было незабываемо!

—Ишь ты,— ответила Вики, по-прежнему не демонстрируя необходимого восторга.

—Он так восхитительно пах!

—Чем?

—Не знаю. Чем-то неземным. Он был рядом всего несколько секунд, я не успела разобраться. Но, Вики, знаешь, что я успела? Я потрогала его за бакенбарды, представляешь?!

—За обе?

—За левую… Вики, ну что за вопросы?! Какая разница, за обе или не за обе?! Я трогала его, ты понимаешь?!

Пальцы на моей правой руке как будто бы всё еще чувствовали тёплую щекотность самых-главных-в-мире-волос. Но Вики эта история впечатлила явно недостаточно: судя по голосу, она заинтересовалась тем, что мне удалось облапать знаменитость, но явно не прониклась всем величием момента — очевидно, центрального момента в моей жизни.

Ну, ладно, моё дело рассказать. Поделиться произошедшим с лучшей подругой было необходимо, а к непониманию мне не привыкать… Возможно, удастся, довести до Вики истину завтра в школе. Говорят, живьем доходит лучше, чем в по телефону…

С этой надеждой и с мыслью о том, что подлинное счастье всё-таки не обошло меня стороной, я попрощалась, спустилась обратно и повесила трубку на рычаг.

—Мы хозяева Земли,— раздался инопланетный голос из телевизора.— Всем представителям посторонних цивилизаций срочно покинуть планету! Повторяем: всем представителям…

Бросив взгляд на гостиную, я заметила, что Джонни благополучно уснул возле телевизора. Странно, как это он отрубился, не досмотрев свою любимую «Сумеречную зону». Умаялся, бедняга, за сегодня. Ну еще бы!

Я подошла, чтобы выключить телевизор и тут увидела, что сериал уже не идёт, а на экране висит настроечная таблица.

Снова что-то показалось…

Я выключила телек и пошла спать в свою комнату.

На другой день в школе с самого утра я только и думала о том, как бы скорей встретиться с Вики и поделиться с ней своими переживаниями и планами. А учителя только и делали, что пытались сбить меня с этих мыслей и заставить думать о своих дурацких предметах — тоже с самого утра.

Первым уроком была лунография. Сначала учитель вызвал одного мальчика по фамилии Питерсон и велел показать на карте советскую ЛунССР. Это в общем-то не сложно: начиная с Пифагора, всё море Холода, включая Де Ла Рю, но обходя Эндимион; потом Гаусс, Клеомед и море Кризисов. Показать-то Питерсон показал, но после этого взял да и ляпнул:

—Вот за что люблю коммунистов — это за то, что у них там республика всего одна, хотя и большая: учить удобно!

Пол-класса захихикала, конечно. А вторая половина просто уставилась на Питерсона как на умалишённого. Все думали, что Беннет, один брат которого сгинул в Корее, а другой — во Вьетнаме, сейчас как-нибудь резко ответит, да, может, и в драку полезет. Но тот просто сидел мрачнее тучи, ничего не говорил. И учитель тоже ничего не сказал, но посмотрел на Питерсона так, будто едва-едва дырку в нём взглядом не прокрутил. Я бы сказала, что это сделало мой день, если бы голова моя не была занята кое-чем поважнее.

Потом спросили меня. Надо было показать наши лунные штаты. Кстати, я тоже рада, что их пока только три — Транквилити, Серенити и Шепард. Нетрудно запомнить. Не завидую тем, кто сейчас в первом классе: наверняка, к концу их школы штатов будет уже больше. Кстати, и тем, кого вызвали после меня, тоже не завидую: у них спрашивали лунные территории, которые ещё не стали штатами, а это уже сложнее. Потом надо было разные отдельные колонии на карте показывать; потом места высадок. И еще демаркационные линии с обеих сторон спрашивали: а их-то поди, запомни, они каждый год ведь меняются! В общем, как-то весь урок нас только и делали, что гоняли по лунной карте.

Потом была физика. Честно скажу, не люблю её. На физике, как правило, так скучно, что практически невозможно сосредоточиться: засыпаешь. Да что там говорить, я и другие уроки не очень жалую. Я вообще не фанат школы. И тот факт, что остаётся учиться каких-то пару недель, меня не только огорчает, но и радует. Дальше я учиться не хочу. Впрочем, жениха на горизонте тоже нет и по очевидным причинам не ожидается. В общем, понятия не имею, чем буду заниматься через полгода… Думаю, если мир не погибнет к этому времени, я найду себе какое-нибудь занятие, но это совершенно точно не будет физика!..

В общем, не знаю, какая там тема урока была. Все сорок минут просидела за партой, рисуя вчерашний концерт. Себя нарисовала в первом ряду в своём кремовом платье в мелкий горох, приготовленном для выпускного. На самом-то деле, конечно, мы были в двенадцатом, и платье то мама мне ни за что бы не разрешила надеть раньше времени… Но ведь может художник немного прифантазировать! Элвиса я стала рисовать в самом конце, ближе к звонку. Как обычно, он не получился: отразить на бумаге совершенство ни один карандаш не состоянии, а мой особенно. Да, и кстати, при альфа-распаде уран двести тридцать четвёртый становится торием. Понятия не имею, что это значит, но это единственное, что мне запомнилось из сегодняшнего урока.

Потом шла история. К ней я отношусь более-менее. Ну, то есть, я не против, но только если изучать в разумных пределах, а не все-события-на-свете. И даты чтоб не спрашивали. Да, и вот ещё не понимаю, для чего нам изучать историю других стран: ведь мы живём в Америке! Вот сегодня, например, учитель рассказывал про события в послевоенном СССР. Я, конечно, понимаю, что врага надо знать в лицо, но разве для этого прямо так обязательно выучить точный год, когда Сталин расстрелял своих врачей, когда Молотова, когда Берию, когда Маленкова?.. Мне они все на одно лицо, если честно. Хотя, знаете, немного забавно и странно учить по истории те события, которые произошли уже после моего рождения: ну, десять там, пятнадцать лет назад. Столько лет учили мы эту историю в школе, и вот всё заканчивается… Сначала был Древний Египет, потом Крестовые походы, потом первые поселенцы, потом война за независимость, потом Гражданская, потом Первая мировая, потом Вторая. А потом наступило сегодня. Реальная жизнь. А не школа…

По двум сторонам кабинета истории у нас висят портреты президентов по порядку: на одной стене — от Вашингтона от Хейса, а по другой — от Гарфилда до современности. Рядом с моей партой висят несколько последних: Кулидж, Гувер, Рузвельт, Трумэн, Маккарти, Даллес, Кеннеди, Голдуотер и нынешний — Уоллес. После Уоллеса одно пустое место. Через три года сюда повесят ещё кого-нибудь. Интересно, а потом? Наш класс выглядит так, словно на 39-м президенте всё и закончится…

Когда учитель начал рассказывать про какой-то «второй заговор военных», закончившийся очередными расстрелами — Жукова и прочих там товарищей — мне стало совсем скучно. Сначала я решила ещё раз нарисовать себя на концерте. На этот раз это был не тот концерт, который уже случился, а тот, что ещё предстоит. Казалось бы, тут фантазия могла бы разгуляться по полной, но сказочные допущения вышли у меня все те же самые: первый ряд, выпускное платье, Элвис, запечатлённый в момент самого отъявленного вихляния — и снова непохожий, чёрт возьми!.. Тогда я взяла другой лист и решила нарисовать его одного — крупным планом, лицо и причёску. Ну, типа как фотка на документы. К тому времени, как Сталин расстрелял Хрущёва, портрет был в основном уже готов и — знаете что?— он вышел кое-в-чём похожим даже! А если смотреть издали, прищурившись, то даже весьма похожим. Чтобы убедиться в этом, я отодвинула своё произведение на расстояние вытянутой руки — как раз в том направлении, где за Уоллесом грустило пустое место…