Черное безмолвие - Кирилл Кудряшов Страница 8

Я не знаю, что ответить ему. Что каждый человек достоин права жить? Что в Писании сказано «Не убий», и даже я, по мере своих сил, стараюсь соблюдать эту заповедь, не смотря на то, что получается у меня довольно паршиво? Не знаю.

— Простить это имеет право только Господь. — отвечаю я, с вызовом глядя в его зеленые глаза, — Или ты хочешь взять на себя его роль?

Несколько секунд он молчит, обводя взглядом столпившихся вокруг нас людей, словно любуясь бликами огня на их стеклянных шлемах, а затем произносит, делая ударение на каждом слове:

— Я хочу остановить войну.

Я слышу, как по рядам его бойцов проносится восхищенный вздох. Нет, он не просто главный среди этих мародеров, он не командир — он вождь. Мощный харизматический лидер, подчинивший себе их волю.

— Как? — помимо своего желания спрашиваю я. Я не верю ни одному его слову, но все же, как приятно хоть секунду помечтать о том, что война кончится. Что прекратятся регулярные ракетные атаки, что нам не нужно будет больше прятаться в бункерах, ожидая ядерного взрыва у нас над головами…

— Нужно уничтожить Штаты подобно тому, как мы прошлись по Китаю.

Я смеюсь ему в лицо, давая выход скопившимся эмоциям. Уничтожить Штаты?! Ха! Мы пытаемся сделать это вот уже пять лет, регулярно отсылая по ним начиненные ураном и водородом ракеты. И они вот уже пять лет пытаются уничтожить нас, засыпая нас своими проклятыми «Першингами»! Без толку! Ядерная война зависла подобно маломощному компьютеру, затормозившись в своей срединной точке. Она уничтожила прежнюю жизнь, заставила ее мутировать и видоизменяться, но не смогла искоренить жизнь вообще. Сила действия оказалась, как всегда, равна силе противодействия — мощь крылатых ракет минус мощь противоракетной системы обороны равно нулю! Они не могут подорвать нас, так как ни одна из их ракет вот уже пять лет не может коснуться земли, а мы не можем подорвать их. Пат! И война идет, не давая нам высунуться из бункеров.

— Уничтожить Штаты? — восклицаю я, — Всего-то? Подумаешь, мелочь — пробить их систему ПРО и грохнуть термоядерной бомбой по Вашингтону, если он, конечно, до сих пор существует! Запросто, как нефиг делать! Я служу в отряде снабжения завода, но это не значит, что я не знаю, что происходит в других службах и не понимаю хода войны. В ней нельзя победить, и лишь ты, обросший бородищей лесной мародер, можешь этого не понимать! Мы даже не знаем точно, кто бомбардирует нас, и потому, наугад, отсылаем ракеты на Денвер, который, как нам кажется, отвечает нам тем же. Быть может, Денвера больше нет. Быть может, его ПРО давно сгнила в подземных катакомбах, и город разворотила первая же ракета, выпущенная нами еще пять лет назад! А, быть может, Денвер жив, и продолжает отстреливаться, но не по нам, а, скажем, по Москве, думая, что это оттуда прилетают русские ракеты. Быть может, по нам бьет Омаха или Вашингтон, а, быть может, эти города давно лежат в руинах. А как тебе такой вариант, в котором живы ВСЕ города штатов, зато нет больше ни одной боевой точки по всей России, кроме нас? Вариант, в котором Новосибирск остался один против всей Америки? Вариант, в котором зализавшая раны Китайская армия, поредевшая на пару сотен миллионов, уже подбирается к нам с юга?

Пройтись по Штатам также, как мы прошлись по Китаю пять лет назад? Тоже запросто! Вот только соберем армию, миллионов так в тридцать, починим все развалившиеся танки, выкопаем из под пятиметрового слоя снега «Катюши», пройдем по Черному Безмолвию до побережья Тихого океана… Или, быть может, Атлантика тебе больше по душе? Ну а дальше — совсем просто: переплываем океан, высаживаемся в Северной Америке, и не оставляем от Штатов камня на камне. Правильно мыслю, да? Улавливаю ход твоих рассуждений?

— Да.

Он ответил просто и буднично, словно бы я не вылила на него ушат грязи, а высказала свое мнение по поводу недавно вышедшего фильма. Он даже не изменился в лице, выслушав мой монолог. Железная выдержка, черт его подери!

— Примерно так. — продолжал он, упиваясь воцарившимся вокруг нас благоговейным молчанием. — Вот только, нам не нужны танки и «Катюши», и Китай был сломлен не этим! И еще одно, ты — заводской снабженец, а я — солдат. Я был в Китае, и могу тебе сказать, что война там велась не миллионными дивизиями и не штурмом крепостей. Китая не стало потому, что по нему прошлись парадным маршем два десятка человек, перепахивая страну ее же собственным ядерным плугом.

Теперь и я смотрела на него с восхищением, которое грозило перейти в трепет, который испытывали перед ним его люди. Этот человек удивил меня уже дважды, первый раз — тем, что незаметно подобрался ко мне, второй — тем, что умеет драться и не боится радиации, а теперь еще и тем, что из его слов косвенно вытекает, что именно он в одиночку разнес по Китая, если не весь…

Стоп! Двигается быстро и бесшумно, не боится радиации, отличный боец… Мое восхищение сменилось страхом. Неужели передо мной, зажав в руке гранату без чеки, стоит подобный мне?

— Ты бегун? — спросила я, стараясь скрыть дрожь в голосе.

— Да. — Ответил он. — Теперь ты лучше понимаешь мой замысел?

О да! Все встало на свои места. Банда мародеров, управляемая бегуном и хорошо осведомленная о моем маршруте. Он хочет остановить войну, и для этого ему нужна я… Нет, не я, а все мы. Все бегуны завода! Диверсионный отряд бегунов, который ворвется на территорию оборонных комплексов США и разнесет их в клочья! Пять — шесть бегунов стоят целого отряда «Морских котиков»… А потом Новосибирск просто ударит по беззащитному городу несколькими ракетами. И так в каждом штате. По всей стране! И войны больше нет!

Стоп, а откуда наши ракетчики узнают, когда бить?! Связи нет — магнитные поля от постоянных ядерных взрывов не позволяют работать даже рации на расстоянии в две сотни метров.

— Как мы сообщим своим, что ПРО ликвидирована? — спросила я, и тут же прикусила язык. Ляпнула, черт возьми! И кто меня за язык тянул произнести это «Мы»?! А ему мои слова, естественно, понравились…. Словно бы я уже согласилась с его планом и предложила свои услуги в качестве диверсанта!

— В этом основная сложность. Связаться с Россией у нас не будет никакой возможности. Остается лишь распланировать операцию с точностью до дня, или, даже лучше, часа. Определиться, что за Н дней мы доберемся до США и в такой-то день ликвидируем ПРО, скажем, горячо любимого нами Денвера.

Скользкий план, вилами на воде писанный. Я это вижу, а значит, должен видеть и он. Сколько нужно на восстановление системы? Если есть люди и материалы, то не больше суток. А если нет ни того, ни другого, но жить очень сильно хочется? Тоже не больше суток. Задержит нас на сутки шторм в океане, и придем мы как раз к тому моменту, когда наша ракета, призванная испепелить город, рванет над ним, подбитая Денверовской системой ПРО… Хотя, с другой стороны, пусть наши бомбоделы соберут побольше ракет, а ракетчики придержат их до поры — до времени. И оговорить тогда нужно не день, а неделю, в течении которой американцам на головы будут сыпаться подарки. Что не день, то ракета. Уж с точностью до недели-то мы можем прогнозировать, когда доберемся до Денвера? Правда, времени на отход у нас уже не останется. Так и накроют нас наши же, нашей же ракетой…