Третий экипаж - Алексей Гребенников Страница 8

Следя за тенями, генерал вспоминал пустыню.

Серебристая джида над голыми песками. Выстрелы со стороны рудника.

Приказ был ясный: опоздать! Чумазый водитель БТРа возился в перегретом моторе, иногда поднимал затравленные глаза на полковника Седова (тогда еще полковника): труднее всего чинить исправный мотор. Странно, но трупы, найденные во дворе, в коридорах и в кабинетах Управления того азиатского рудника, генералу никогда не снились…

– Папа, а как теперь быть без паспорта?

– Что тебя смущает? – пожал он плечами.

– А что я буду показывать таможенникам?

Генерал Седов опять улыбнулся. Он знал характер дочери.

Вряд ли ее смутит излишнее внимание таможенников. «Я купила себе черное скромное платье с очень глубоким декольте, – прочел он однажды в ее электронной почте. – Теперь сижу в кабинете и стесняюсь».

Ну да, стеснялась она умело.

«Сегодня я девушка шестидесятых. Лодочки на невысокой шпильке, укороченные черные брючки, открывающие бледную с тонкими венками кожу щиколоток. Кофточка-тельняшка с большим вырезом, мне это идёт. Бежевый плащ в духе героинь Хичкока и платок Hermes на шее».

Карина умела подать себя. Она дружила с недалекой Аней, не сумевшей окончить курсы программистов, но дружила и с весьма известными людьми. Книжка о жене Всесоюзного старосты Михаила Ивановича Калинина вывела Карину в мир большой журналистики.

Тук, тук, тук!

Карина вынула трубку.

Громкую связь демонстративно не отключила.

«Это Буковский». – Отец имеет право знать, с кем она говорит, находясь дома. А журналист явно хотел произвести впечатление. – «Вчера посмотрел одну штуку под «Зеркала». Не часто наши пендосы снимают такое кино. С закосом под Хичкока, мяса не так уж и много, но страшно».

«А я вчера смотрела порнушку, – в тон Буковскому ответила Карина. – С закосом под Private, но смешно. Особенно концовка – в стиле миссионерской».

«Это Аня посоветовала вам позвонить». – «Интересуетесь будущим?» – «Даже очень». – «Ну, приезжайте». – «К сожалению, сейчас не могу».

Это был неправильный ответ.

Карина положила трубку.

– Папа! Хочу в Кимхэ.

– Зачем тебе Южная Корея?

– Очень соскучилась по подружке.

Соскучилась? По подружке? Ну-ну.

Генерал хорошо помнил маленькую кореянку.

Имя короткое – Су. Так и хочется продолжить. Резкий голос, косые глазки вразлет, отвечают стилю. Год назад на Красном проспекте Карина въехала в зад тормознувшей перед нею зеленой «мазды». – «Росия марыль анын сарами иссымника? – истошно завопила маленькая кореянка, выкатываясь из помятой машины. – Ой, как так! Здесь кто-нибудь говорит по-русски?» – И завопила в мобильник, приседая от нетерпения: «Алло, алло! ДПС, ну, где вы? Мне это въехали! Ну, как у вас называется? Морыгессымнида! – Кореянка судорожно вспоминала трудные русские слова. И вспомнила: – В жопу!» Глаза ее округлились от восторга. Как близкой подруге, она закричала провинившейся Карине: «Ой! Это что? Они говорят, звони в полицию нравов!»

– Папа, что тебе привезти?

– А что можно привезти из Кореи?

– Да всё, что угодно. Ты только скажи.

– Ну, если всё, тогда… вези сразу две штуки!

– И одну мы загоним соседу! – кивнула Карина, зачарованно следя за неутомимым велосипедистом (пятьдесят шестой круг).

– Советую отсесть от окна.

Я успел заметить стриженую голову советчика.

Еще в зеркале мелькнула оранжевая майка, вскинутая рука.

Впрочем, советчик тут же исчез. И загадочная принцесса Укока смотрела на нас со стены, чуть приподняв татуированное плечо, будто отгораживалась.

Шумно налетала на «Дарьин сад» гроза. Открытую веранду захлестывало струями, река хлестала по камням. Изображение в настенном телевизоре дергалось, дикторы перемалывали одно и то же.

Понятно, главная сенсация: отмена паспортов. Их отменили сразу во многих странах и, в общем, на пользу демографии: теперь незаконные иммигранты тоже получили гражданские права…

Вторая сенсация: в Лиссабоне и в Париже площади заполнены митингующими домохозяйками. Они требуют объяснений: когда закончатся бесконечные дожди над Евразией и когда люди смогут увидеть луну, чтобы убедиться, что с нею ничего не случилось? Ходили слухи, что кто-то видел луну с самолета, и она этому человеку показалась совсем маленькой. – «Насколько маленькой?» – «А это пусть ученые чиновники измеряют, долой кабинет министров!»

Еще домохозяйки требовали закрыть большой адронный коллайдер.

«Это же конец света! Скоро черная дыра поглотит всю нашу планету».

Какая-то овца, возвращаясь из Алжира во Францию, якобы рассмотрела, как ужасная черная дыра уже поглощает один большой город.

«Европейский город?» – «Ну да». – «А как вы это увидели?» – «Ну, как! Вот как вас вижу!» – «Расскажите подробнее. Это всем интересно!»

Овца воровато оглядывалась: «Ну, как… Страшно, конечно… Целый город, а над ним будто тьма… Чё попало!.. Как бы звезда, только с тонкими извилистыми лучами…» – «А размеры звезды?» – «Ну, не знаю, они ж меняются…» – «А размеры города тоже менялись?»

«Я же говорю, – блеяла электроовца. – Над ним как черный туман…»

– Уйдите оттуда! – крикнул Анар.

Теперь советчик бежал по набережной.

Мокрый, суетливый. Футболка под дождем потеряла цвет, острый носик задран, глаза синие, чистые, такие любят показывать в патриотических лентах: Иван-Царевич, невинный отрок, всегда что-то в высшей степени позитивное. Даже ноги у советчика казались кривыми, но это, наверное, из-за облепивших их брюк.

– Не волнуйтесь! – крикнул советчик. – Опасность молний часто преувеличивают.

И, вбежав в бар, попросил чаю. Пирожное ему не надо, добавил он торопливо, а сахару положите сколько можно. «Всем советую полистать книжку академика Верещагина, – показал нам мелкие, как чеснок, зубки. – Сами увидите. У академика Верещагина описаны тысячи случаев необычного воздействия прямого удара молнии. – Младший лейтенант Смирнов-Суконин (это Алекс подсказал нам его имя) слова выговаривал как-то хитро. – В своей книжке академик Верещагин утверждает, что прямые удары молнии могут приносить очень неожиданные результаты. Например, один человек, мужчина, после прямого удара молнии в голову стал считать в уме большие цифры. Вот разбуди его ночью, – убежденно заявил Смирнов (вторую фамилию Смирнова-Суконина мы как-то сразу стали упускать), – спроси у него корень из трех миллионов семидесяти трех тысяч двадцати одного, он никогда не перепутает, о каких корнях идет речь. Руки обожжены, скрючены, ушей почти нет, сам как сухой древесный корешок, а в уме считает. А другой человек, тоже мужчина, после прямого удара молнии бросил курить. Так его вдова рассказывала. А третий стал знать сразу шесть иностранных языков».