Эрта. Падение терратоса - Николай Побережник Страница 8

— Да…

— Вот мой жетон гражданина, — Кинт расстегнул ворот бушлата и потянул шнурок на шее, — я не кочевник, не беглый… просто попал переделку.

Городовой подошел ближе, убирая в кобуру револьвер и посмотрел на жетон.

— Кинт Акан, — прочитал городовой, — что ж, парень, тогда я тебя сам провожу к Дукэ и попрошу его присмотреть за тобой до завтра.

— Уж в этом я не сомневаюсь, — Кинт сбросил на перрон ранец и баул, следом спрыгнул и сам, — он присмотрит.

Тут у Кинта закружилась голова, он пошатнулся и схватился за платформу.

— Ты чего?

— Потрепало немного и устал…

— До станции дойдешь? Там, наверное, еще не все сани разъехались.

— Дойду, — Кинт надел ранец, подхватил баул и протянул руку за карабином.

— Да я понесу, — сказал городовой, — пошли.

Кинт, городовой и машинист пошли по перрону, дойдя до кирпичного пакгауза с почтовым отделением и телеграфом Кинт остановился.

— Телеграф работает?

— Да, — кивнул городовой.

— Я зайду.

— В таком–то виде?

Кинт подошел к оконному стеклу почтовой конторы и посмотрел на свое отражение.

— Ладно, завтра.

У станции стояли единственные сани, возница, опершись на оглоблю, гладил лошадь по гриве и наблюдал за представительного вида мужчиной в длинном пальто почти до пят, меховой шапке и эмоционально размахивающим тростью, он спорил о чем–то с проводником вагона.

— Я пойду, пожалуй, — сказал машинист и направился к спорящим.

— Маар, ты свободен? — окрикнул городовой возницу.

Маар повернулся и ответил:

— Как сказать, Шарт, жду, когда вон тот господин, наговорится уже и, может быть, соизволит поехать куда–нибудь.

— Я соизволю быстрей, — Кинт опустил баул на сани, — цена та же, пара медяков?

— Угу, — Маар скептически осмотрел потенциального пассажира, вонючего, грязного, заросшего, в разодранном и прожженном в нескольких местах бушлате, но вооруженным, словно на войну собравшийся.

— Что, думаешь? Могу сверху еще пару медяков добавить за испачканную накидку, — Кинт положил на сани ранец, повернулся к Маару и подошел ближе.

По лицу Маара медленно поползла улыбка, он даже чуть присел от удивления.

— Кинт! Ты что, из плена кочевников сбежал? — Маар сделал шаг навстречу и шибанул протезом по плечу Кинта, выбив при этом угольную пыль, — а я ведь говорил Дукэ, что ты вернешься!

Кинт поморщился и зашипел.

— Ох, прости, ты ранен? Давай полезай в сани.

— Так вы знакомы? — подал голос городовой.

— Еще бы! А откуда ты его привел?

— С угольной платформы сняли с машинистом. Так что, доставишь его к Дукэ?

— Доставлю, Шарт, не волнуйся.

— Хорошо, — городовой бросил к баулу карабин и сказал Кинту, — тогда я не поеду с вами, раз у машиниста к тебе нет претензий, а Маар и Дукэ тебя знают, то и у меня в принципе тоже… только вот я инспектору обязан доложить, а у него могут возникнуть вопросы.

— Будут вопросы, найдет меня у Дукэ, — ответил Кинт.

— Ты не в розыске? — повернулся к Кинту Маар, когда сани уже катили с горки в сторону города.

— Нет, Маар, с законом у меня уже давно нет проблем… но вот мое появление здесь не хотелось бы предавать огласке, и еще, сейчас приедем, я напишу записку, а ты вернись, пожалуйста, на станцию, и дай телеграмму в столицу, все точь–в–точь как записке.

— Кинт, дружище! — хмыкнул Маар, — не меняешься, у тебя опять проблемы?

— Очень может быть, вот это я и хочу выяснить.

— Ничего, если с законом все нормально, то на счет остальных проблем — забудь. Мы тут их по–свойски решим.

— Боюсь, не получится, забыть, — улыбнулся Кинт и устроился поудобнее в санях, — на дорогу смотри, прохожих передавишь.

Вечерело, окна центральной улицы Конинга светились теплым желтым светом, уже зажгли фонари. Кинт облегченно вздохнул и улыбнулся, Конинг, зимний Конинг — никто никуда не спешит, половина мужского населения на охоте, другая половина просиживает у Дукэ, или в другом питейной заведении. Тишина и покой, только весной, когда прибудут сезонные рабочие, город оживет, а сейчас он в зимней спячке. «Самое лучшее место и время пересидеть и все обдумать» — подумал Кинт и задремал.

— А ну, бездельники, похватали вещи с саней и несите в комнату! — сквозь дремоту услышал Кинт знакомый голос.

Кинт открыл глаза, сани уже стояли у «Пятого колеса», а от ресторанчика спешит Дукэ, подгоняя своих племянников.

— Ох… — поморщился Дукэ, — ты что, из преисподней?

— Почти, — улыбнулся Кинт, выбрался из саней и протянул руку Дукэ, — ну, здравствуй.

— Здравствуй, — не брезгуя, Дукэ крепко обнял Кинта, — как же я рад, что ты вернулся! И Маар сказал, что у тебя теперь все нормально с законом?

— Да, Дукэ, все нормально… я тоже очень рад тебя видеть.

— Эх! — Дукэ хлопнул в ладоши и растер, — тогда сегодня на ужин оленина! И я хочу услышать твою историю, с момента, как мы с тобой попрощались. Что–то мне подсказывает, что будет очень интересно ее услышать.

— Я не знаю, чего я хочу больше, есть, спать или отмыться…

— Понятно, тогда так — сначала приводи себя в порядок, потом отправлю одного из бездельников к тебе с ужином, он принесет… поешь и ложись, вид у тебя, конечно… А оленина и рассказы, значит, на завтра.

— Да, такой вариант меня больше устраивает, на ужин бы похлебки какой пожирней, — устало улыбнулся Кинт, — и вот еще, мне бы одежу чистую.

— Идем… все сделаем сейчас, кстати, твоя комната свободна.

— Кинт… Кинт, я ужин принес, — Мок, рыжий парень, один из племянников Дукэ, осторожно толкал в плечо задремавшего в кресле после ванны Кинта.

— Угу… Спасибо, Мок, — Кинт проснулся и встал, кутаясь в чистую простынь, он перешел к столику у окна и посмотрев на Мока сказал, — вот ты вымахал–то!

— Ну… я не очень, а вот Гани, он вообще отъелся, — скромно улыбнулся Мок, — с кухни же не вылезает, а я у дядюшки Дукэ так, на побегушках… принеси, подай, сходи…

— Ага, и «бездельники» ваше второе имя, — засмеялся Кинт, — куда бы он без вас, старый ворчун?

— Ой! Я это, совсем забыл…. Сейчас одежду принесу.

— Да, пожалуйста, а то прохладно в простыне.

Горячая и жирная похлебка на баранине с добрыми кусками мяса перекочевала из большой миски в желудок Кинта с невероятной скоростью. И теперь, отхлебывая ароматный травяной чай, Кинт отогрел небольшой участок на замерзшем стекле окна, рассматривал улицу. Уже поздний вечер, вдоль улицы горят редкие газовые фонари, почти нет прохожих. У коновязи пара оседланных коней и, похоже, сани Маара. Закончив ужин, Кинт прошлепал босыми ногами по полу, на котором лежала шкура пещерника — здоровой хищной зверюги, обитающей в основном в горах, но зимой, в поисках добычи, спускающейся в леса предгорий. В углу лежали сваленные в кучу и источающие ужасный запах одежда и снаряжение. Кинт присел, и стал проверять, не осталось ли что в карманах. Отбросив на кресло два пояса с револьверами, портупею с двумя пистолетами и магазинами к ним, штык, палаш и нож, Кинт завернул всю свою одежду в бушлат.