"Царство свободы" на крови. "Кончилось ваше время!" - Алексей Волков Страница 8

— Это… Ничего не слышал, — чуть помотал головой Николаев, помолчал и добавил: — Пока не слышал. Сами понимаете, владельцы далеко не всегда вызывают милицию и предпочитают разбираться с подобными проблемами сами.

Откровенно говоря, милиция и сама не спешила к местам народных драк. Разве что владелец какого-нибудь кабака в частном порядке приплачивал кому-нибудь за покой и охрану.

— Понимаю. Тем не менее был бы благодарен за сведения. Не хотелось бы действовать в официальном порядке.

Тут тоже было все ясно — зачем давать официальный ход делу и тем ставить в известность собственное начальство? Лучше уж разобраться келейно. Может, весь инцидент не стоит выеденного яйца? Или бабы попались неугомонные, или солдаты устали за бессонную ночь и теперь отсыпаются на частной квартирке.

— Сейчас спрошу. — Николаев нажал на кнопку, и спустя минуту в кабинет просунулась взлохмаченная голова какого-то сотрудника.

— Узнай, вечером и ночью какие-нибудь драки были? Трое американских солдат пропали. Может, кто постарался?

— Хорошо, Лука Степанович. — Сотрудник немедленно исчез.

— Вы курите? — Следователь извлек портсигар и вежливо протянул его гостям.

Как и предполагал Грэвс, папиросы были местными, из самых дешевых. Потому он предпочел достать свои.

Хоть и накурено, но чем заняться в ожидании? Пока еще выяснят… Успокаивало одно: раз до сих пор следователь не в курсе, значит, ничего особо страшного не случилось. Капитан с огромным удовольствием самолично расправился бы сейчас с загулявшими солдатами, но лишь бы дело не пошло повыше. Так ведь и самому попасть может. С точки зрения начальства, виноватым всегда оказывается непосредственный командир. А место здесь доходное, порою проворачиваешь столько, что должностной оклад кажется ерундой.

— Как думаете, где они могут быть? — спросил капитан на всякий случай.

Любой представитель правоохранительных органов по своей должности постоянно соприкасается с изнанкой общества — будь то проститутки, воры или просто отребье. Соответственно, хотя бы может предположить, куда пойдут подгулявшие парни и где они могут задержаться подольше. Ясно же, не в приличных домах. Пусть и представители иного государства, да с точки зрения местных воротил, слишком уж мелкие.

— Где угодно. Не обязательно же притон, — понял ход мысли гостя Николаев. — У них знакомые тут имеются?

Грэвс неопределенно махнул рукой. Практически все солдаты в свободное время делали по мелочам какой-то бизнес и, соответственно, кого-то тут знали. Если не будет иных следов, придется заняться опросом и двигаться по цепочке. Только дело может оказаться настолько долгим…

Николаев устало провел рукой по лицу. Он явно очень мало спал сегодня. Вон, даже щетину заметно. К счастью, светлую и не так бросающуюся в глаза.

— Это… Пару дней назад в городе были убиты два наших солдата, — тихо поведал следователь. — Одного задушили, второму сломали шею. Нашли на улице, утром.

— Кто? — Грэвс невольно вздрогнул.

Ладно обычные разборки, но солдаты тут при чем?

— Ищем. Но пока никаких следов, — вздохнул следователь. — Очевидно, убийство произошло в другом месте, а затем тела были отвезены в сторону, да там и брошены. Даже не пытались особо скрыть. За город куда вывезти.

Дверь отворилась, и внутрь ступил давешний сотрудник. Полноватый, даже слегка рыхлый, с мимолетным интересом покосившийся на иностранцев.

— Ничего, Лука Степанович, — развел руками Суханов. — В смысле, по данным осведомителей и официальной сводки, имело место несколько драк, однако исключительно между своими. Американцы нигде не фигурируют.

Уже стало легче. Понятно, выяснить за короткое время, где успели побывать солдаты и с кем и куда они ушли, не представлялось возможным. Вдруг пропавшие уже объявились и теперь получают положенные наказания от сержанта?

— Спасибо, — кивнул Грэвс. — Чем-нибудь еще помочь можете?

— Это… Боюсь, пока пойдут расспросы, солдаты уже будут в расположении части, — скупо улыбнулся следователь. — Но если хотите…

— Не надо, — поднялся капитан.

Следователь встал вместе с ним.

— Пойду дойду до ближайшей лавки, — пояснил он. — Чай уже кончился.

Так они и вышли втроем — Грэвс, Николаев и переводчик.

Снаружи их встретил морозный воздух, особенно приятный после прокуренного насквозь кабинета. Солнце светило как-то особо радостно. Ни ветра, ни туч.

— Если что узнаете… — начал на ступеньках Грэвс.

Он не договорил. Николаев краем глаза отметил, как собеседник стал вдруг заваливаться, повернулся, хотел подхватить иностранца, однако тот уже кулем полетел вниз. Не как поскользнувшийся человек, а как безжизненная кукла. Ничего не понимающие спутники дружно шагнули к упавшему, и только тогда до них долетел звук далекого выстрела.

Помощь не требовалась. Пуля разворошила шубу как раз напротив сердца.

1

Зима уже давно успела миновать середину и теперь медленно двинулась к концу. По-прежнему стояли морозы, по утрам стекла красовались узорами, однако дни понемногу удлинялись, вечер наступал чуть позже, и весна обещала прийти в положенное время. В старые времена уже вовсю справлялась бы Масленица, но новые власти не одобряли религиозные праздники, и все если совершалось, то тихо, по домам. Все двояко. Официально существует свобода совести, но ведь совесть противоречит свободе, и потому старики объявлены ретроградами, а молодежь воспитывается в агрессивно-безбожном духе. В противном случае вдруг люди начнут задумываться, правильно ли все вокруг, а мысли — уже толчок к недовольству.

Снег давно утратил первоначальную белизну. На тротуарах и проезжей части он был грязен и утоптан ногами и колесами, по сторонам, в сугробах, покрыт серо-черными пятнами и пятнышками копоти от многочисленных труб. Дворники исчезли еще после давней революции, улицы практически не убирались, но, к счастью, небо смилостивилось, перестало разрождаться снегопадами.

Кротов шел и с интересом разглядывал давно не виданный город. Сколько же лет он не был в Первопрестольной? Какая разница! Впечатление было таким, будто прошлый визит произошел в какую-то иную эпоху. Фронт, очередное ранение, отпуск перед направлением на курсы… Действительно, ничего общего с нынешней жизнью. Разве что тогда тоже стояла зима — ее самое начало. Другая ситуация, другая власть, даже другая страна. Только город остался. Но впечатление…

Стало заметно грязнее. Даже дома казались мрачными, словно оставили радость когда-то очень давно, вместе с гибелью стержня огромной страны. Зато в избытке хватало красных флагов и полотен, словно город справлял какой-то революционный праздник. На многих полотнах были написаны лишь названия партий с добавлением — народу. Какую выгоду имел с них простой человек, было непонятно, зато партий хватало. И правые эсеры, и левые, и меньшевики, и большевики-националисты, и большевики-интернационалисты, и анархокоммунисты, раз просто анархисты были с каких-то пор запрещены. Тут и там напоминанием о скорых выборах прилепились плакаты, с которых на прохожих взирали кандидаты на республиканский трон — или просто на место, расположенное ближе к кормушке. Один усатый, двое бородатых и один в пенсне и тоже с бородкой — целых четверо, хотя в конце гонки и борьбы, как явной, так и подковерной, должен остаться только один. Даже вспомнилось: тот, в пенсне, прибыл после революции из Америки. Спешил наверняка жутко, только пароход был задержан по дороге, и в итоге революционер попал на родину лишь поздней осенью. По слухам, данный товарищ был весьма настроен на насильственную смену власти, да только таковая подразумевает некоторую подготовку, сбор единомышленников, консолидацию сил, агитацию… То, чем занимался еще один прибывший, на сей раз — через воюющую Германию. Там даже фамилия врезалась в память: Ленин.