Локальный конфликт - Александр Марков Страница 82

— Добрый день, — сказал Сергей, указал пальцем на дверь директора и спросил: — У себя?

— Добрый день, — засветилась от радости секретарша. — Я так рада вас видеть. Вы хорошо выглядите, — тараторила она, съедая окончания слов. Последний ее комплимент был спорным.

— А вы просто великолепны, — парировал Сергей. На самом деле он считал секретаршу симпатичной, но уж никак не красивой, однако ему нужно было прервать ее, а то она так увлечется, что, чего доброго, начнет задавать вопросы и забудет ответить на тот, что предназначался для нее.

— Он у себя, — наконец сказала она.

Вся стена за ее спиной была обклеена десятками открыток из разных городов мира со всех континентов. Чтобы собрать такую коллекцию, требовалось потратить уйму денег и объехать вокруг света несколько раз. Корреспонденты, зная это увлечение секретарши, чтобы угодить ей и добиться ее благосклонности, привозили эти открытки из своих командировок. Наряду с обычными, такими, как виды Парижа, Каира, Токио, Вашингтона или Сиднея, встречались совсем экзотические, на которых и название-то города прочитаешь с трудом, а сделав это, будешь долго думать, в какой же стране он находится, а потом, отчаявшись идентифицировать этот город, побежишь искать ответ в интернете, найдя же его, начнешь в недоумении чесать голову: «Батюшки, что же это такое султанат Бронгарда? Никогда не слышал. Но и такое, выходит, есть». Открытки были разных размеров, объемные, плоские, цветные, черно-белые, раскладные, похожие на детские книжки со сказками. Несколько из них привез и Сергей. Они не были самыми ценными, а поэтому занимали скромные места где-то ближе к краям этой экспозиции, но секретарша приняла их с благодарностью. Коллекция вызывала острый интерес у тех, кто приходил на прием к директору, и если им приходилось ждать аудиенции в приемной, то они таращились на стены. Секретарше вскоре будет негде клеить новые открытки, и тогда придется подыскивать для нее более обширное помещение.

— Сейчас я спрошу, свободен ли он.

Дверь директорского кабинета обита темно-коричневой кожей, а под ней войлок или вата, поверх золоченая табличка с письменами. Обивку распирает от чувства собственной значимости, совсем как тучного человека, который выбрал слишком тесный костюм и рубашку или так быстро потолстел, что не успел обзавестись более солидным гардеробом — ткань рядом с пуговицами натянулась. Она ловит все звуки, как свинец радиацию, защищая тех, кто спрятался за ней от вредных внешних воздействий, но, сделав такую великолепную дверь, строители совсем забыли о стенах — они тонкие, чуть ли не картонные и пропускают любые звуки чуть громче шепота.

Волей-неволей директор слышал почти все, что творилось в приемной, поэтому, когда туда приходили поклонники секретарши, ей приходилось подносить к губкам указательный палец и шипеть на них, как змея. На этот раз она забыла об этом предупреждении. Когда же она подняла трубку, улыбнувшись, точно начальник мог видеть ее в эту минуту, то не успела сказать ни одного слова…

— Я все поняла, Валерий Петрович, — после небольшой паузы, точно оробев и забыв все слова, она совладала со своим голосом, выдавив из себя членораздельные звуки, мягкие, бархатистые, приятные. Похоже, она разучивала эту фразу, сидя дома перед зеркалом.

Сергею захотелось, чтобы она сказала еще что-то, чтобы разговор продлился подольше, а он слышал бы одну ее половинку — только голос секретарши. Но ему не повезло. Секретарша положила трубку на телефонный аппарат. Пластмасса стукнулась о пластмассу. Звук этот был неприятен, точно что-то треснуло, раскололось, а в расширяющуюся щель сейчас должны посыпаться шестеренки, микропроцессоры или снег. Они материализовались бы из пустоты, прямо из воздуха, распоротого этим звуком, как пуховая подушка бритвой. Еще хуже, если это столкнулись и перемешались параллельные миры и сейчас за спиной секретарши возникнут непонятные, а из-за этого похожие на сказочных чудовищ существа, от которых ее придется спасать. Но, может, секретарша так известна, что они ей тоже принесут открытки своих…

— Валерий Петрович ждет вас.

Она не успела изменить свой голос, и он оставался по-прежнему мягким и бархатистым, точно кошка терлась спиной о ноги, тихо мурлыкая что-то от удовольствия. Ее слова вспугнули чудовищ и заделали трещину между мирами.

— Спасибо, — сказал Сергей, толкая пухлую дверь в солнечное сплетение.

— Я рад тебя видеть, — восторженно закричал директор.

«Интересно, кто первый из вас придумал эту фразу», — усмехнулся Сергей.

Директор ошибочно подумал, что улыбка эта вызвана радостью от встречи. Он выбирался из крепости, которую напоминал стол, засыпанный пачками каких-то распечаток, вероятно, аналитическими статьями, но основным бастионом на нем был 19-дюймовый плоский экран компьютера.

Все офисы напоминают больничные палаты, потому что их стены и потолки выкрашены в белое, а если нос забит и с трудом различает запахи, не может определить, есть ли в воздухе привкус лекарств, то офисы и больницы становятся еще больше похожи, и кто знает, может за соседней дверью операционная, где в центре стоит стол, на котором сейчас препарируют пациента, и кажется, что в комнату могут ворваться санитары. Они остановятся на пороге в нерешительности, не понимая: пришли они по адресу или ошиблись палатой. Удивительно, что в офисах люди не ходят в белых халатах, а ограничиваются лишь белыми рубашками, и то не всегда.

На директоре был песочный костюм, голубая рубашка и темно-синий галстук в золотую крапинку, точно его скроили из куска ночного неба. Сергей, протягивая руку, немного смутился за свой вид — потертые джинсы и свитер, будто он, как миллионер Корейко, маскировался, одевался поплоше, ездил на общественном транспорте, чтобы никто не заподозрил, что у него очень хорошая зарплата и он может себе позволить многое из того, что у соседей по троллейбусу или вагону метро ассоциировалось исключительно с «новыми русскими» и на что денег у них никогда не хватит. Но в кабинете директора эта маскировка не требовалась. Уж он-то знал, сколько получают его сотрудники… Надо держать при входе на вешалке дорогой костюм и сразу же, после прихода на работу, переодеваться, а потом, когда рабочий день уже закончился, вновь менять внешность, чтобы никто не узнал. Некоторые так и поступали.

Их ладони встретились, пальцы крепко сжались и замерли на краткий миг. Ладонь директора была сухой, морщинистой и жесткой, точно ее покрывали мозоли от утомительной физической работы, но единственное место, где могли появиться такие мозоли, это подушечки пальцев от долгой игры на компьютерной клавиатуре.

— Ты хорошо выглядишь. Садись, — сказал директор, высвободив свою ладонь и указывая на стул перед столом.

— Спасибо, — у Сергея едва не сорвались с языка точно такие же слова, что сказал он секретарше.

Телевизор молча стоял на тумбе напротив кресла директора, обращенный к нему черным провалом в бездну — только дотронься до нее, разбудишь сказочные силы, которые утянут, не успеешь даже ничего понять. Удивительно, что телевизор был выключен — директор считал себя патриотом канала, на котором работал, смотрел или, по крайней мере, старался смотреть все, что по нему шло, за исключением, быть может, латиноамериканских сериалов. Когда их транслировали, он выбегал пообедать или приглашал подшефный ему персонал пообщаться на насущные темы. Если по каким-либо причинам он не мог в реальном времени посмотреть интересующую его программу, то он программировал видеомагнитофон записать ее и отсматривал дома. Порой таких записей набиралось так много, что хватало на всю ночь, и директор приезжал на работу не выспавшимся.