Вечный бой - Владимир Добряков Страница 82

— Кстати, Ребро, а как тебя зовут по-настоящему? — спросила Клипса, улегшись рядом со мной.

— Рауль. Рауль Солано.

— А я, как ни странно, действительно Анита Рейнхарт. Я решила, раз война кончилась, и с «Омегой» я завязываю, то теперь буду жить под настоящим именем.

— Война-то действительно кончилась, Анита. А вот насчет «Омеги» ты заблуждаешься. С ней так просто не завяжешь и так просто от неё не уйдёшь. Ты думаешь, на «Гранте» нас из неё только двое? Плохо же ты Бускероса знаешь.

— Достаточно хорошо, чтобы не быть на этот счет спокойной. Но мы уже договорились: Суареш — моя забота, Сааведра — твоя. Возьми на себя заодно и «Омегу».

— Ха! Ты сколько людей из «Омеги» в лицо знаешь? Я — не больше десятка. Бускерос не такой дурак, чтобы послать на это дело людей, которые уже работали с нами. А сами они себя не выдадут. Это — не такие кретины, что у Сааведры работают.

— Тем больше чести выйти из этого дела победителем. Ты ведь честолюбив Рауль? Не так ли?

— Не столько честолюбив, сколько жить ещё хочу. А сейчас я пойду отдохнуть. Заездила ты меня, а завтра день будет не простой.

Оставив каюту Аниты, я прошел по коридору и хотел свернуть в боковой проход, чтобы спуститься к своей каюте. Но у трапа маячила фигура. Это был один из боевиков Суареша. Я прошел к другому трапу, но там меня ждал ещё один боевик. Я вышел на палубу и направился к корме, где был ещё один трап. Но оттуда мне навстречу шел третий головорез. У меня был «Валет», но очень не хотелось затевать бойню в самом начале операции. Я повернул к носу парохода. Оттуда на меня надвигался четвёртый.

А ведь это даже к лучшему! Я прижался к ограждению борта, и, когда боевики Суареша вплотную приблизились ко мне, сиганул вниз. Едва коснувшись воды, я ухватился за противоминный параван, растянутый вдоль борта почти у ватерлинии. Этот параван распускали, когда «Генерал Грант» проходил места сомнительные в отношении минных полей. Я приметил его ещё днём и уже тогда подумал, что «Грант» — не простой пассажирский пароход. Боевики перегнулись через борт, всматриваясь в темноту. Паравана они не видели и даже не догадывались о его существовании.

— Где он? Утонул? — спросил один.

— Как же! Стал бы он прыгать за борт, если бы плохо плавал. Да ты не там смотришь, он уже вон где должен быть, — второй махнул рукой в сторону кормы, — Ему нас уже не догнать.

— Тогда, пойдём, доложим шефу, что американец ему больше мешать не будет.

Они удалились. Я выждал ещё полчаса, благо вода была довольно тёплой. Боевики не возвращались. Тогда я по паравану подтянулся к носу парохода и по тому же паравану взобрался наверх. В свою каюту я прошел беспрепятственно. Эти идиоты настолько были уверены, что я остался далеко за кормой, что даже не наблюдали для страховки за моей каютой.

У себя я переоделся, выпил пару глотков коньяка и немного вздремнул. Утром я написал Аните записку, в которой обрисовал ночное происшествие и изменившуюся ситуацию. В коридоре я поймал стюарда, сунул ему десять долларов и записку.

— Отнесите в каюту двести шестнадцать, но так, чтобы никто не заметил.

Стюард понимающе кивнул и унёс моё послание. А я вернулся в каюту и занялся изменением своей внешности. Этим искусством специалисты «Омеги» и хроноагенты владели в совершенстве. Через полчаса я стал тёмной масти, грузнее и ниже ростом (это было самое сложное), на лице появились морщины, а на носу горбинка. Губы стали более полными, а глаза более мутными, и под ними появились мешки. Фрэнк Дулитл исчез. Как звали того, кто смотрел на меня из зеркала, я и сам не знал.

Весь день я слонялся по пароходу, пытаясь вычислить других агентов «Омеги», но успеха в этом деле не достиг. Зато я пришел к выводу, что боевики Сааведры что-то затевают. Правда, из обрывков их разговоров я понял, что их акция планируется не ранее следующего вечера. Это успокаивало; значит, у нас с Анитой в запасе больше суток. Несколько раз я встречал боевиков Суареша, но они меня, естественно не узнали. Я даже подсел в баре к Суарешу, угостил его пивом и поболтал с ним на отвлеченные темы.

Суареш же в отношении Аниты перешел к активным действиям. Увиденное прошлым вечером так на него подействовало, что он утратил всякую осторожность, присущую офицеру спецслужбы. Так ему хотелось заполучить эту девицу к себе в постель.

Анита, придя в бар, повертелась, делая вид, что разыскивает меня. Я подал ей условный знак, по которому агенты «Омеги» узнавали друг друга во время операций. Анита ответила, разочарованно вздохнула и подсела к стойке.

Вот тут-то за неё и взялся Суареш. Он крутился возле неё, как кот возле флакона с валерьянкой, рассыпался в комплиментах. Там присутствовало всё: и медные волосы, и жемчужные глазки, и стройные ножки, и лебединая шейка, и изысканный гардероб. В голосе его слышалось зазывное мурлыканье, хвост его распушился. Ещё немного, и он начал бы тереться усами о сапожки Аниты. А Анита играла свою игру великолепно!

Около часа она слушала Суареша равнодушно, вспоминая великолепного Фрэнка Дулитла. Второй час она Фрэнка уже не вспоминала, и равнодушие сменилось интересом. После обеда она уже мило щебетала и хихикала над остротами Суареша. К вечеру она уже звонко смеялась и не возражала, чтобы Суареш лобызал её ручки в коричневых перчатках и гладил её талию, плечи и колени.

А Суареш накачивал её шаманским и виски и уже предвкушал великолепный сексуальный спектакль. Нисколько не слабее того, который он наблюдал вчера. Перед тем как выйти из бара Анита зачем-то сняла перчатки и, проходя мимо моего столика, уронила их к моим ногам. Я поспешно подхватил их и протянул ей.

— Прошу, синьорина!

— Благодарю, синьор!

Анита приняла перчатки, и из одной из них мне в ладонь что-то выскользнуло. Когда Суареш с Анитой вышли, я разжал кулак. Ай да Анита! На моей ладони лежал личный жетон Гарсиа Суареша, полковника спецподразделения Бессмертной Гвардии. На такую удачу я не рассчитывал. Это значительно упрощало дело.

Я прошел в свою каюту. Там я засунул за пояс «Писмейкер» и рассовал по карманам всякую нужную мелочь. Оттуда я направился прямо к каюте Суареша. Его остолопы торчали в коридоре все четверо, и мне ничего не стоило перестрелять их в течение нескольких секунд. Но потом пришлось бы возиться, оттаскивать куда-то трупы. Я решил действовать по-другому и побрёл по коридору фланирующей походкой подвыпившего гуляки, сопровождаемый внимательными взглядами боевиков.

Дойдя до каюты Суареша, я внезапно остановился и резко повернулся к верзиле, стоявшему у дверей. Тот остолбенел. Остальные трое быстро направились к нам, доставая на ходу оружие. На их физиономиях было нарисовано такое недоумение, что мне стоило больших трудов не расхохотаться. Подождав, пока они приблизятся, я представился:

— Привет, кабальерос! Лейтенант Ребро, подразделение «Омега».

Они ничего не поняли, но об «Омеге» кое-что слышали. Верзила, стоявший у дверей, осторожно спросил: