Тень рока - Михаил Таран Страница 85

— Это ваша супруга и дочь? Надо признать они у Вас просто красавицы.

— Нет. Это моя сестра и племянница, — нехотя ответил Канцлер, безмерно возмущённый наглостью своих гостей.

— Малышка Вергилия! Как же я не узнал её, — с напускным весельем в голосе воскликнул Авиаль, тыча пальцем в фотографию.

Хотите сменить тему? Или может быть объяснитесь? Впрочем наврятли тому, что Вы сотворили есть хоть какое либо объяснение, — строго перебил старик, раздражённо скрипя зубами.

Улыбка тут же исчезла с лица офицера, и он вернул рамочку с фотографией обратно на стол.

— Ваша милость, генерал Абрахт был одержим, как и большая часть его армии. Я сделал великое одолжение для всего мира, лишив его головы. Тот недуг, что его поразил… — Сигилиус сделал непродолжительную паузу, подбирая подходящие слова. — Мы называем это тенью рока. Это одержимость, Ваша милость. Самая настоящая одержимость. Генерал был безумен, как и его люди. Те языческие верования и аккультистские учения, которые распространялись среди солдат и офицеров, прославляли некое божество. Астарота, что обитает в золотом храме солнца и питается душами смертных. Достаточно знать, что одержимый генерал устроил кровавый ад как в своём собственном тылу, так и на передовой, — голос Сигилиуса стал громче и жёстче. Встревоженный своим же рассказом офицер мерил неспешными шагами комнату. Паркетный пол скрипел под его тяжёлыми сапогами, а болтающаяся в ножнах сабля побрякивала при каждом движение.

Услышанные Канцлером слова никак не укладывались в его голове. Одержимый генерал… То же самое ему талдычил и Фальтус, с пеной у рта моля поверить его словам. Но тогда Канцлер счёл россказни Искариот нелепыми небылицами, служащими лишь оправданием их провала. Но даже сейчас, не смотря на заверения Авиаля, верилось в это с трудом.

— Это полная чушь, Хаупт-командор Сигилиус! Неужели Вы думаете, что я поверю в эти расказни? — возразил Канцлер, не отрывая взгляда от маячащего перед ним офицера.

— Генерал. Теперь я Генерал Сигилиус. — поправил его Авиаль, резко остановившись на месте и взглянув в перепуганные глаза старика.

— Самозванец… Дезертир… Предатель… — растерянно бормотал обескураженный Канцлер.

— Это всё пустые слова, Ваша милость. Нам нужно защитить город. Нужно подготовиться к возвращению тени рока. Вы слышите меня Канцлер? — Сигилиус опустил свою ладонь на плечо правителя. Правителя, что лишённый дара речи безучастно смотрел в одну точку, даже не мигая. От прикосновения Канцлер вздрогнул, вновь обретя связь с пугающей реальностью.

— Я не намерен с Вами больше разговаривать! Вы военный преступник! — Настаивал на своём старик, отрешённо мотая головой, словно отказываясь верить в происходящее.

Наглый вояка, что всё это время беспрестанно курил одну сигарету за другой, неспешно поднялся со своего стула и взял в руки винтовку. Напряжение росло. Ситуация стремительно накалялась.

— Нам нужны чертежи Иерихонских передатчиков поля «пенумбры», — невозмутимым голосом продолжил Авиаль. — Нужно немедленно приступить к созданию этого барьера, в противном случае тень рока лишит рассудка весь город.

— Вы не слышите меня? Я не намерен больше терпеть Ваше присутствие! Убирайтесь немедленно! Вон из моего кабинета! — Канцлер был весьма эмоционален и категоричен. Указав пальцем трясущейся руки на выход, он злобным взглядом сверлил мятежного офицера.

— Ваше упрямство и глупость не оставляют мне выбора, Канцлер. Неужели Вы не понимаете, что на кону тысячи, десятки… Нет, сотни тысяч жизней. Мне больно осознавать, что вы не можете или не хотите помочь своему народу. Что же, в таком случае я избавлю Вас от возложенного на Вас бремени власти. Я, как генерал О.С.С.Ч. вынужден занять Ваше место и принять бразды правления в свои руки, — угрожающе сухо произнёс Сигилиус и с невообразимым скрежетом высвободил из ножен свою саблю.

Побледневший Канцлер открыл от изумления рот, тараща перепуганные глаза на блестящее лезвие.

Да, всем было очевидно, что Авиаль не собирался уговаривать или убеждать своего правителя. Сейчас, когда над Доминионом нависла столь ужасающая угроза, дипломатия и переговоры стали уже неуместны. Конечно, мятежный самопровозглашенный генерал понимал своё шаткое положение, но вместе с тем он понимал и то, что никто кроме него самого не сможет защитить Церта-сити от приближающейся тени рока. Выбор был сделан, жребий брошен, и пути назад уже нет.

Закалённая сталь острозаточенного лезвия со свистом рассекла воздух. После чего раздался глухой, неприятный звук. Клинок с размаху погрузился в череп, расколов его словно полено, на две ровные части. Всё произошло так быстро, что Канцлер не успел издать ни звука, так и оставшись сидеть в своём роскошном кресле. Потоки крови багровой рекой хлынули вниз, окрашивая собой седые волосы и белоснежную рубашку старика. Уже в следующее мгновение Сигилиус уверенным рывком высвободил увязшее в расколотых костях лезвие и сделал шаг назад. На лице офицера читалась растерянность и скорбь. Сейчас, постепенно осознавая то, что он натворил, Авиаль не мог найти себе оправдания. Кровавые струи бежали на пол, образуя там тёмные лужи. Испуганный взгляд почившего правителя навечно застыл, уставившись на своего палача. Залитое кровью лицо внушала необъяснимый страх грядущих перемен.

— Да здравствует новый Канцлер! Слава Доминиону! Слава О.С.С.Ч.! — воодушевлённо, в один голос заорали солдаты, ликуя и тряся винтовками над головами.

Достав из кармана платок, Сигилиус поспешил стереть с лезвия кровь и спрятать оружие обратно в ножны. Взглянув на свои руки и увидев красные пятна на белоснежных перчатках, новоиспечённый Канцлер вздрогнул и зажмурился.

— Соберите здесь всех чиновников, каких только сможете найти. Нужно сделать заявление. Хочу, что бы они присягнули мне на верность. Присягнули своему новому Канцлеру, — сухо произнёс Авиаль, подходя обратно к столу. Взяв стоящую там бутылку, он плеснул немного виски в стакан и разом осушил его. После, чуть помедлив с размаху швырнул опустевший стакан в стену. Стекляшка звонко разлетелась десятками осколков.

— Сейчас же! Чего вы ждёте, критины! Приведите сюда этих сраных бюрократов и казнокрадов! — потеряв контроль, во весь голос заорал Сигилиус, развернувшись к опешившим от неожиданности солдатам.

— Да, повелитель! Сею секунду! — оба вояки поклонились и бросились к дверям.

Двумя днями позже.

Войдя в старую добрую «пивнушку Лори», Эзекиль Монг неожиданным для себя образом так и не смог ощутить ту ностальгию и трепет, которые несомненно рассчитывал найти в этом месте. Говоря по совести он вообще ничего не почувствовал. Так, словно той далёкой и безмятежно-разнузданной жизни, в которой было место мечтам и дружеским попойкам, и вовсе не существовало. Сейчас, вся эта суета и праздность воспринималось столь малозначимой и поверхностной, в сравнении с такими фундаментальными аспектами бытия как жизнь и смерть, что Эзекиль даже чувствовал какую-то отстранённость и отрешенность от этого места. Тот ад, через который ему довелось пройти, опалил его душу и навсегда выжег из неё ростки романтики. Те самые ростки, что с самого детства склоняли его на путь созидания и творчества, путь прекрасного и возвышенного. Но, к сожалению, Эзекиль Монг пошёл по другому пути.