Год Оракула - Чарльз Соул Страница 9

– Тебе можно об этом больше не думать.

– Знаю. Но не знаю, о чем мне думать теперь. Я хотел получить все эти деньги, потому что полагается хотеть денег. А теперь… мне трудно поверить, что все это вообще надолго. Слишком колоссальная перемена. И я все жду, что случится что-то для равновесия, что все это испортит.

Хамза показал на вилку Уилла:

– Бери и ешь, а я тебе тогда расскажу, как с этим справляться.

«И правда невероятно пахнет», – подумал Уилл.

Он положил кусок в рот. Стейк был нежный, вкусный, мягкий, и ничего лучшего Уиллу в жизни пробовать не приходилось.

– Давай, – сказал он.

– Ладно, – ответил Хамза. – Теперь смотри в свою тарелку и слушай меня. Когда я работал у «Кормен бразерс», то регулярно видел абсолютно бездарных кретинов уровня финдиректора и выше, которые каждый год получали бонус в пять миллионов баксов. Жалкие люди, сделавшие карьеру тем, что превзошли злобностью всех конкурентов. – Хамза подался вперед. – Не стоили они пяти миллионов долларов. Но все равно их получали и ничего с ними не случалось. Никакой не было кармической справедливости. Жили своей жизнью, давили всех, кто под руку попадался, и на следующий год получали еще пять миллионов баксов.

Хамза наколол кусочек стейка, сунул его в рот почти злобно. Прожевал, проглотил и показал вилкой через стол.

– Ты ошарашен, Уилл, и это понятно. Перемены бывают трудны, а с тобой… с нами перемена случилась сейсмическая по сравнению с событиями жизни. Ты к ней привыкнешь, но самый большой шаг, который ты в эту сторону должен сделать, – перестать искать в предсказаниях какое-то значение. Ты залип на всей этой фигне про судьбу, так вот: ее просто не бывает. Случается то, что случается. Мой отец все время это говорил. Его всегда раздражало, что люди в Штатах держатся за моральную уверенность, что есть какой-то Большой План. Чертовски ясно, что для него и для моей матушки там, в Пакистане, это было совсем не так. Для него жизнь представляла собой хаос. Никто из нас ни для чего не предназначен. И никто из нас не предназначен для чего-нибудь. Жизнь – хаос, но еще и возможность, и риск, и как ты с ними управляешься. Если у тебя есть голова на плечах, получаешь вот это, – он показал на стол, уставленный деликатесами, – а если нет, то нет. И ничего больше.

Уилл покрутил вилкой в шпинате, раздумывая. Хамза отпил вина, не отрывая глаз от друга.

– Да, но вот числа, – сказал Уилл.

– Числа?

– Двадцать три, двенадцать, четыре. Последнее предсказание, если это оно.

– Брось, друг, – сказал Хамза с едва заметным нетерпением в голосе. – У тебя нет ничего, что наводило бы на мысль, будто эти номера вообще что-нибудь значат. Надо работать с тем, что знаешь, а не с тем, что предчувствуешь. Не надо… не надо себя гробить.

– А я это делаю? – спросил Уилл.

– Не знаю, – ответил Хамза. – Надеюсь, что нет. Но я заметил, что ты вывесил на Сайт три новых предсказания.

Уилл поднял взгляд:

– Да. Безобидные вещи.

– Но третье из них… про Хосайю Брэнсона, – сказал Хамза.

– Ага, – ответил Уилл. – Ты же слышал, что он говорит обо мне. А у меня было предсказание про него – слишком хорошо, чтобы не пустить в ход. Жаль, я его рожи не видел, когда он это прочел.

Уилл съел еще кусок, прожевывая его очень тщательно, будто ожидая вызова.

– Про тебя Брэнсон ничего не говорит, Уилл, – возразил Хамза. – Он все это говорит про Оракула. Не стоит переводить дело в личную плоскость. Вообще никогда. И мы только что продали предсказание за полмиллиарда долларов. Я не уверен, что имеет смысл выдавать следующие. Сайт свое дело сделал. Это не «Фейсбук», там обновления выкладывать необязательно.

Уилл скривился. Худшей привычкой Хамзы было его стремление объяснять.

– Я знаю, что я всего лишь тупой басист, Хамза, не инвестиционный банкир, но давай я немножко буду своей головой соображать? Мне кажется, я могу понять, когда предсказание чего-то стоит, – сказал он. – И кстати, сколько нам на самом деле денег нужно? Когда мы остановимся?

– Когда наберем столько, что в буквальном смысле будет не важно, как мы их достали. Если даже узнают, что Сайт – это мы, у нас будет достаточно денег для полной неуязвимости.

– А это сколько?

– Больше, чем у нас есть сейчас. Но я составляю планы. Этим я занят. Деньги требуют работы. Подставные компании, множественные счета и все прочее. Одно дело – иметь пару миллиардов на офшорных счетах, и куда сложнее – сделать их доступными в ближайшем банкомате. Может, придется обходиться парой сотен тысяч, что я тебе выдал. По крайней мере пока.

Уилл обдумал это.

– Ты говорил с Флоридскими Леди? Может быть, они помогли бы. Ведь за это же мы им и платим?

Хамза поморщился:

– Я не стану их привлекать плотнее, чем сейчас. Они чудесно работают и стоят каждого пенни из тех огромных гонораров, что с нас требуют, но если тебе все равно, я бы предпочел, чтобы номера наших банковских счетов они не знали. Этим занимаюсь я, Уилл, и пусть оно так и останется.

Наступила неловкая пауза.

– Ну, в общем, так, – сказал Уилл.

– В общем, так, – согласился Хамза. – И не так все плохо. Я выплатил кредиты, которые за мной шли с самого ухода из банка, и студенческие ссуды еще. И за Мико. Ничего такого, но чертовски приятно.

Уилл допил вино и уставился на дно бокала.

– И как ты объяснил эти деньги? Она все еще спрашивает?

– А ты как думал? Она приняла как должное, что Провидение благословило ее талантливого мужа миллионами долларов? Конечно, спрашивает.

– И что ты ей говоришь?

– Говорю, что мы с тобой получаем сейчас кучу венчурных денег, что более или менее правда. Она этому не верит, но у нас есть негласный договор. Она ведь меня любит? И знает, что я люблю ее. И если по какой-то причине я не хочу ей говорить, что делаю, она достаточно мне доверяет, чтобы считать эту причину серьезной, верит, что я не делаю ничего ужасного и что расскажу ей правду, когда смогу. Но, – добавил он, – вечно так тянуться не будет. И я не хотел бы, чтобы так было. Такое молчание между нами – оно растет и рано или поздно станет проблемой. Скорее рано.

Уилл посмотрел на друга:

– Знаю, Хамза, и я это ценю. Но чем больше людей будут знать… – Он понизил голос. – Ведь Оракул – я? И если люди это узнают, удар придется на меня. Я понимаю, что в конце концов тебе придется сказать Мико, но мы уже почти закончили. Продадим еще несколько предсказаний, станем, как ты это назвал, неуязвимыми, и тогда Оракул исчезнет. И ты ей тогда скажешь, о’кей?

Хамза после короткого колебания кивнул.

Он налил Уиллу вина и вылил себе остатки. Потом поднял бокал.