Принцесса пепла и золы - Хэйлоу Саммер Страница 9

Можно понять, почему моя фея так напугана, что пытается всеми возможными способами избегать моей мачехи, как, например, сегодня, когда она ползает по огороду, не появляясь до тех пор, пока на горизонте не станет чисто. Хотя такое поведение вряд ли выставляет ее, как фею-крестную, в лучшем свете. Как она собирается таким образом поддержать меня против мачехи? Скорее уж мне придется протянуть руку помощи моей фее. Но не важно. Если честно, я никогда не верила, что старания моей феи приведут к чему-то хорошему, хоть иногда и делаю вид, что это так, чтобы она не слишком огорчалась.

Я прислоняю лопату, которой только что выкапывала картофель, к ближайшему дереву и приветствую ее, используя традиционную формулировку:

– Призрачных желаний, фея-крестная! Что случилось?

– Возблагодарим призраков, Клэри! Пойдем со мной!

Она машет листком бумаги и пером перед моим носом и, пританцовывая, устремляется к компостной куче.

Там, где высокие стены скрывают неприглядные кучки от посторонних глаз, она кладет бумагу на камень, опускает перо в чернильницу на поясе и протягивает его мне.

– Вот, дитя мое. Подпиши это!

– Что это такое?

– Твое согласие, что ты будешь присутствовать на балу.

– Зачем мне это подписывать? Я ведь сказала уже, что пойду.

– Такой масштабный праздник требует тщательной организации и планирования! В замок будут допущены только те, кто письменно подтвердит свое согласие, вот так-то. Таким образом, каждый гость будет встречен должным образом.

Я замечаю, что рука феи закрывает заметно большую площадь бумаги.

– И что же там сказано? – спрашиваю я, указывая на ее руку.

– А, формальности. Что можно, что нет, как одеваться и вести себя надлежащим образом, что приглашение не распространяется на третьих лиц и, следовательно, не может быть отдано, продано или выкуплено на аукционе, и тому подобное.

Как-то подозрительно, хотя, с другой стороны, думаю, вряд ли обещание присутствовать на королевском балу может содержать что-то противозаконное или аморальное. После минутного колебания я беру перо и подписываюсь.

– Есть еще кое-что! – говорит моя фея- крестная, вытягивая бумагу из-под моего пера, пока я заканчиваю последний завиток. – Твое воскресное платье вычищено и аккуратно выглажено?

– Э-э… нет. Я понятия не имею, когда в последний раз надевала свое воскресное платье!

– Ты должна привести его в порядок!

– Почему? Когда?

– К завтрашнему дню, потому что ты приглашена на одно мероприятие в замке.

Мне тут же вспоминается мой таинственный незнакомец. Встречусь ли я с ним в замке? Сердце бьется быстрее, едва его образ всплывает перед моим внутренним взором. Разум осуждает эту реакцию, что, однако, никак не отражается на моем пульсе.

– Это своего рода вводное мероприятие, – объясняет моя фея. – Тебе и некоторым другим девушкам объяснят, как будет проходить бал и как вам следует себя вести. Такая себе публичная репетиция, если угодно.

– Значит, Этци и Каникла тоже будут там?

Моя добрая фея выглядит смущенной. Да что здесь происходит?

– Нет, – отвечает она после продолжительной, неловкой паузы. – Считается, что для них в репетиции необходимости нет.

– Я не понимаю…

– Они посещают школу для высокопоставленных дочерей. В замке считают, что учениц этого заведения не нужно дополнительно обучать манерам.

– А меня нужно? – возмущенно спрашиваю я. – Так и скажи, что это курсы придворного этикета для простолюдинок!

– Ну, можно сказать и так.

– Я туда не пойду!

– Но это обязательное условие для посещения бала.

– Плевать я хотела на такие условия.

– Ты только что подписалась, что согласна на это!

– Предательница! – кричу я. – Меня приглашали на восьмой день рождения кронпринца! И никто тогда не проходил со мной курсы придворного этикета! А единственным человеком, который опозорился в тот день, был сам наследный принц!

– Да, ты уже говорила, – недовольно замечает моя фея. – Приведи в порядок свое платье, я заеду за тобой завтра днем в три часа. Иногда, чтобы достичь больших целей, нужно просто пересилить себя. Я знаю, о чем говорю.

Больших целей, как же. Зачем мне вообще идти на этот дурацкий бал? А, ладно. Я просто посмотрю на замок изнутри и научусь говорить «Спасибо», «Пожалуйста» и пользоваться салфеткой. Всегда хотела этому научиться.

Воскресное платье мне удается вынуть из шкафа только вечером. Весна была сырой, и, должно быть, именно из-за этого весь подол моего лучшего платья заплесневел. Пятна плесени разбросаны и по всей ткани. Я тщательно выстирываю одежду и надеюсь, что к завтрашнему дню она высохнет. Ночь тепла, и я вывешиваю платье на ветру – это может сработать.

На следующее утро отглаживаю еще влажное платье раскаленным утюгом и осматриваю свои волосы. После первой робкой попытки распустить их и расчесать отдельные пряди я откладываю эту утомительную работу на потом. У моей мачехи и сестер сегодня в полдень назначена встреча с портным в городе, тогда у меня будет достаточно времени, чтобы привести волосы в порядок.

К сожалению, моя мачеха, кажется, догадывается, что я что-то замышляю. Она все утро наблюдает за мной с особенно недовольным выражением на лице. Но, может, это связано и с тем, что мачеха боится визита к портному. Диета Каниклы ни к чему не привела, а Этци все еще надеется, что портной выскочит из подсобного помещения с великолепным роскошным одеянием в руках и отдаст его за бесценок. Моя мачеха знает, какое испытание предстоит ее нервам. Наверное, поэтому она нагружает меня самыми немыслимыми заданиями, требуя, чтобы все было сделано до ее возвращения от портного.

– Я не хочу, чтобы ты сидела сложа руки, пока нас не будет, – чеканит она в ответ на мои протесты. – Кстати, о сидении – стул Каниклы снова расшатался. Боюсь, придется поручить плотнику немного укрепить его. Займешься этим?

Я киваю. Спасибо за оправдание, дорогая мачеха! Теперь я знаю, что ответить, когда ты сегодня вечером спросишь меня, где я была весь день. Наскоро накрываю ранний обед, стираю белье, возвращаюсь в холл, полирую окна на крыльце, меняю травы в мешочках, что лежат в платяных шкафах, латаю скатерть, в которой Каникла на днях прожгла дыру в тайной попытке зажарить кусок нанизанного на вязальную спицу рыбного филе из миски Гворрокко над настольной лампой.

Когда все, наконец, сделано, смотрю на часы и замираю от ужаса: уже почти три, а я еще даже не переоделась! Я несусь по всем лестницам в свою башенную комнату и обнаруживаю, что мое воскресное платье, мое свежевыстиранное, отглаженное воскресное платье перепачкано голубями. Причем основательно. Вот так раз! Я очень люблю наших диких почтовых голубей и не возражаю против того, чтобы они использовали днем мой скромный дом в качестве места встречи, но это зашло уже слишком далеко. Я выгоняю в окно трех белоснежных птиц, которые, воркуя на моей кровати, передают друг другу последние сплетни, и старательно смываю с платья белое пятно.