Егерь императрицы. Тайная война - Андрей Булычев Страница 9

Егеря за это время отлили водой из колодца бородатого, и с ним теперь «плотно» общался офицер контрразведчик, а вскоре на хутор прибыла уже и вся команда.

– Ваше благородие, ротмистр Гущинский велел вам передать, что он со своими полутора сотнями гусар занял полянку в верстах трёх от хутора, – докладывал командиру Макарыч. – Ближе подходить его благородие не схотел, ибо турка, как он сам сказал, тоже ведь вовсе не дурная. А ну как она увидит, что здеся в округе много конницей натоптано, вот и не решится тогда сюды к нам в ловушку заходить. И он ещё в Бухарест за подмогой послал, никто же ведь не ведает, сколько вообще сюды гостей заявится.

– Всё ясно, Иван Макарович, сейчас быстро перекусывайте сухим порционом, не разжигая костры, и я вас расставлю по своим местам. Вечереет вон, скоро уже можно, как ты сам выразился, этих самых «гостей» звать. А я пока пойду с поручиком посоветуюсь, он, похоже, уже закончил свои допросы валахов.

Три сотни регулярной турецкой кавалерии сипахов с полусотней беслы переправили по холодному осеннему Дунаю пятью верстами ниже Силистрии. Как ни спешили паромщики, но закончить её быстро не удалось. Кони шарахались от огромной реки, и отряд смог собраться на левом берегу в лесу уже только под утро.

Командир конного алая (полка) Кадир злился, порученное ему самим бейлербеем (командиром всей конницы сипахов) важное дело могло запросто сорваться. предстоял дальний, тайный бросок в глубину занятой русскими Валахии, так ещё и пришлось оставить на своём берегу основные силы алая. В дело пошли только его самые лучшие и преданные делу султана воины. Не такие, конечно, как эти надменные беслы, что держались обособленно от всех, но очень даже неплохие всадники, принимая во внимание, какие огромные потери понесла турецкая конница от русских в это лето. Теперь нужно было за сутки пройти по лесным дорогам в тайное место под Узерчине и вывезти оттуда так необходимых самому визирю людей. Надо было спешить, русские тоже не дремали, и их разъезды из казаков и гусар могли их легко обнаружить. Ладно, от них-то они смогут отбиться, но а если те наведут на отряд уже большие силы? Уйти обратно с важными людьми будет очень и очень трудно. Русские уже научились неплохо воевать не только своей страшной пехотой и артиллерией, но и всё усиливающейся с каждым годом конницей. Если же так сложится, что их настигнут, сипахам придётся всем лечь под русскими саблями, пока эти беслы будут уходить с особым грузом. Так что это дело было очень рискованным.

– Волки-то вполне смогут скрыться с такими-то конями и вооружением, пока мы там будем умирать, – и Кадир с завистью посмотрел на всадников из личной гвардии султана. Её полусотник, одетый в длинный чёрный войлочный плащ и в волчий малахай на голове, подъехал к командиру алая и с кривой непочтительной улыбкой поинтересовался о причине задержки.

– Задерживается один паром, – ответил «волку» Кадир. – У этих разинь вечно что-нибудь выходит из строя на реке.

Фарханг посмотрел на небо, втянул, словно хищный зверь, холодный и влажный воздух и посмотрел пристально в глаза командиру отряда. – При всём уважении к вам, агай, скоро уже ночь начнёт отступать. Если ваш алай отсюда сейчас не двинется, то моя полусотня уйдёт одна, но тогда и вся слава достанется только беслы. А вам и вашим родственникам придётся ответить за неудачу перед самим визирем. Оставьте тут десяток людей, чтобы они сообщили опаздывающим, что мы уже ушли, их не дождавшись. И пусть они идут отдельным дозором к Журже. Хоть немного, но эти воины оттянут на себя русских и отвлекут тем самым их от нашего отряда.

Кадир с трудом сдерживался, чтобы не отчитать этого наглого и неуважительного беслы. Он ещё будет командовать целым командиром алая! Но вспомнив, как ему настрого приказали прислушиваться к словам этого полусотника, вынужден был всё же сдержаться. Наживать себе врагов среди тех, кто охраняет самого султана, ему не хотелось, и он лишь проворчал, отворачиваясь от дерзкого взгляда этого «волка»: – Мало вам тех двух сотен лёгкой конницы акынджи, что уже и так отводят глаза русским. Так ещё и мои три десятка под русские сабли кидаем.

Фарханг, разворачивая коня, фыркнул: – Они воины, и их дело умирать во славу султана. Я готовлю свою полусотню к выходу, уважаемый.

Ночь прошла спокойно. По всем расчётам турки должны были тут появиться ближе к обеду. Эти места только год как были заняты русской армией, до этого же они были османской провинцией, разумеется, все дороги здесь противнику были прекрасно известны. Оставалось только теперь его ждать и быть готовым к бою. Тридцать восемь стрелков, включая и поручика Озерова, занимали свои распределённые огневые позиции. Позавтракали, а потом и пообедали сухим порционом из вещевых заплечных мешков. В ход сейчас шло сыровяленое мясо – бастырма, плоская колбаса из баранины и говядины – суджук, сыр, сухари и сухофрукты, запиваемые водой из фляг. Это была вполне уже привычная еда егерей на их дальних выходах.

Занимали свои места парами, один отдыхал, а другой в это время вёл постоянное наблюдение. В случае боя вдвоём бойцам предстояло и обороняться. Один должен был вести огонь, а второй бы в это время перезаряжался.

Прошёл обед. Вечереет в ноябре рано, ещё немного – и темнота скроет все подходы к хутору. Было видно, что Озеров заметно нервничает. Ему предстояло играть самую опасную роль в этом деле – убедить совместно с хозяевами хутора, что они именно те люди, которые так нужны туркам, и постараться по возможности выманить их поближе к стволам егерей. Но время шло, а турецкого отряда всё не было. Какой раз уже приходило на ум, что вторая часть плана задуманной ими операции сорвалась, и турки не рискнут отдалиться так далеко от своей территории.

Во дворе вдруг резко залаял кобель. Михаил с Лёшкой переглянулись. Неужели они дождались?

– Дрэгос, открой дверь и выйди к воротам. Дальше поступай так, как мы уже с тобой договаривались. И помни, что на тебя смотрит десяток стволов, будешь делать с Михаем всё, как мы договаривались, вам это обоим зачтётся, и вы все останетесь живы.

Хозяин хутора с бородатым подручным согласно кивнули, и лесник в сопровождении переодетого Цыгана вышел на улицу.

– Эй, кого там к ночи принесло, покажись? – крикнул валах.

От опушки леса в сторону ворот вылетела пятёрка всадников и остановилась с наведёнными на них карабинами, не доезжая пары десятков шагов.

– Кто вы и что вам нужно? – спросил их осипшим голосом лесник.

Тот, что был впереди пятёрки, привстал на стременах, оглядел цепким взглядом весь хутор и процедил сквозь зубы: – Я онбаши (унтер-офицер) султанской кавалерии Орхан. Мы прибыли сюда по приказу сераскира из-за реки. У вас есть для нас русский и его бумаги?

– Опусти ружьё, дурак! – крикнул Дрэгос Цыгану. – Не видишь, что ли – это наши доблестные воины из-за Дуная. Они заберут то, что им нужно, а нас богато одарят! – Цыган что-то глухо проворчал и закинул своё ружьё за спину.

– Да, господин Орхан, этот русский, или, вернее, серб, сейчас у нас в доме, так же как и другой, который тайно служил султану под личиной главного писаря у самого их главнокомандующего. Он-то и помог нам поймать того, кого и было нужно, но мы потеряли очень много своих людей. Русские так сильно сопротивлялись, – причитал лесник. – Надеюсь, за наш риск и за все труды нам хорошо заплатят?