Мокрый мир - Дмитрий Костюкевич Страница 9

«Она умрет, – сказал Нэй. – Ты вывернул ее наизнанку».

Ласка довольно пискнула.

Колдун ждал, вперив взгляд в мертвого кракена, внутри которого стояла живая девушка.

Сбежавший дух-крыса немного беспокоил Нэя, как беспокоит легкая зубная боль, но он действительно считал, что фамильяру Наста недолго осталось мести хвостом пыль.

Колдуны использовали фамильяров не только как помощников и шпионов, но и как сосуды, которые наполняли чарами. Последний резерв. Аптечка с единственным шприцем, способным запустить гаснущее сердце. Колдуны держали шприц для себя.

Но у Элфи Наста уже не было шанса воспользоваться этими чарами. Нельзя исцелить то, что давно мертво, растоптано и размазано. Нэй воскресил в памяти раскрывшееся лицо монаха и еще раз пробежал глазами по красным страницам. «Вот и все, что останется от тебя, Презренный. Все, что я запомню. Книгу, которой ты стал».

Нэй произнес заклинание, прочитанное в алой книге.

Туша перевернулась, подернулась рябью. Щупальца потянулись наискось к террасе, но Нэй не отступил. Щупальца образовали тоннель, их основания очерчивали круг, в центре которого щелкал черный загнутый клюв. Преисподняя была голодной птицей.

От костяного гулкого клацанья и от жуткого эха, которое оно порождало, ломило череп. За глазными яблоками стучали молоточки. Нэй старался не моргать.

Он произнес второе заклинание и потянул заранее сплетенную нить.

Клюв распахнулся. Одновременно валун у дальней стенки канала стал зеркальным, и в нем отразились выпученные белесые глаза кракена.

Клюв распахнулся еще шире. В этом не было нужды: в открывшуюся дыру прошла бы и торговая шлюпка. Но что-то еще тянулось, дышало, смотрело из мрака – Нэй чувствовал холодный зловонный ветер – что-то огромное и неповоротливое.

Отражающиеся в валуне глаза наполнились чернилами.

Лита вышла наружу по темно-зеленому языку, покрытому, точно терка, острыми зубцами. Кракен раскачивался из стороны в сторону – еще секунда, и вытолкнет через сифон струю гноя, и взмоет в воздух, как корабль, нацеленный на далекие планеты, летящий за смертью и будущим.

Девушка остановилась и раскинула руки, уперев ладони в стены тоннеля из щупалец. Идти дальше мешала пуповина, жгут черного тумана, пиявкой присосавшийся к затылку. Безвольное лицо, опущенные подрагивающие веки.

В голове Нэя бешено гудела кровь. Прилив-отлив. За спиной Литы, в утробе мертвого кракена, густел смертоносный мрак.

– Ты меня слышишь? – громко сказал Нэй, стоящий на краю площадки. – Учитель?

По бледному, покрытому слизью лицу прошла судорога. Медленно поднялись веки – так поднимаются ворота с ржавым механизмом.

Нэй ждал.

Девушка поднесла руки к лицу. Покрутила ладонями, опустила. Черные глаза остановились на Нэе.

– Ты, верно, шутишь, Георг, – сказал Уильям Близнец. – Что это… почему здесь кто-то еще?.. – Тонкое личико исказила гримаса злобы. – Почему она здесь, Георг?!

Учитель снова поднял руки и ощупал пуповину, привязавшую его к смердящей туше, к бездне в ее чреве.

– Отпусти меня! – взревел Близнец. – Закончи ритуал!

– Сначала кое-что придется закончить тебе, – сказал Нэй. В его памяти возник мимолетный образ: девушка с голубыми глазами, девушка, идущая по пляжу босиком. Ангел, павший жертвой Близнеца.

– Произнеси последнее заклинание! Георг!

Нэй не знал, как долго сможет держать взгляд учителя – хотелось расцарапать собственное онемевшее лицо, выковырять из-под кожи червей и личинок.

– Тот остров, – хладнокровно сказал он, – который ты нашел за год до своей смерти. Мне нужна карта.

– О чем ты говоришь?!

Близнец резко дернул головой – и бессильно зарычал.

– Ты знаешь о чем. Остров, на котором ты видел железные повозки, работающие от прирученных молний.

– Выпусти меня!

– Покажи мне карту. Или я прочитаю ее в твоей мертвой голове.

– Тогда она умрет! Я слышу, как она кричит! Как проклинает тебя!

– Плевать, – соврал Нэй, направляя пистолет в перекошенное лицо. – Времени почти не осталось.

В распахнутый клюв просунулись огромные жвалы, слепленные из смолянистого мрака. Они хищно раздвинулись, и желеобразная плоть в уголках клюва лопнула, расползаясь.

Близнец закричал:

– Хорошо! Смотри!

«Дни моей жизни закончены, – сказал учитель пять лет назад, перед тем как броситься с рифа. – Я завершу свой труд в другом мире, плывя вверх по течению». Смерть, видимо, изменила его намерения.

Нэй скопировал карту и произнес последнее заклинание.

– Не-ет! – заверещал Близнец, но голос тут же оборвался.

На красных страницах была вилка из двух последних заклятий. Завершения и…

Нэй оборвал ритуал, перевел пистолет на зеркальный валун и дважды нажал на спуск.

Не стоит полагаться на одну лишь магию, даже на столь древнюю, черную, как земля под пустыми могилами первых богов…

Пули срикошетили от камня – и глаза моллюска лопнули, будто огромные гнойники.

Неведомая сила опрокинула Литу на спину, но Нэй уже был рядом, крепко сжимал тонкие лодыжки. Тьма заверещала, из тела девушки выплеснулась серая бесформенная тень – и ее увлекло в темноту вместе со жвалами и шипастыми антеннами потусторонней твари. Клюв захлопнулся. Щупальца опали.

Нэй поднял Литу и осторожно положил на край террасы. Подтянулся на руках, выбираясь из канала.

Девушка выгнулась дугой и закашлялась, словно отплевывая невидимую воду. Он помог ей сесть.

– Ах ты выродок! Мразь! Мартюга уродливая! – Лита отшвырнула руку колдуна и заколотила по его груди слабыми кулачками. – Да чтоб тебе крабы ноги объели!..

Она снова зашлась мокрым кашлем, сотрясаясь всем телом.

Он вложил в ее пляшущую ладонь медальон с Человекомышью и отошел.

– Нам надо уходить.

– Иди в Реку!

Нэй поднялся с колен, свистнул Вийону и двинулся по мрачному, заваленному телами коридору храма. Под ногами сновали крысы – обычные, голодные. Раненая рука Нэя висела раздавленным щупальцем.

Лита догнала его в зале с треугольным алтарем. Пошла рядом.

– Что это было? – спросила тихо. – Что смердело у меня в голове?

– Мой учитель.

– Откуда он взялся? Прятался в этой гнили?

– Он прошел сквозь кракена, – сказал Нэй, чувствуя усталость и пустоту. Но что чувствовала девушка? – Кракен соединяет миры.

– Мертвый?

– Не обязательно. Но с мертвым проще. И он помнит все: глубину и небо. Все уже было. И осталось в нем…