Вечный Хэллоуин - Габриэль Г. Стюарт Страница 9

Джек, конечно, всё заметил и почему-то краска залила и его лицо. Ему показалось, что причина Генри глубоко личная, и это его взволновало. Он широко распахнул глаза, до боли сжимая колени.

— Когда я в университете, то мне кажется, что все люди искусства созданы для какой-то высшей цели. Все эти прекрасные греческие колонны, картины барокко и музыка Баха… — Генри сглотнул. — У меня такое чувство, что все художники и скульпторы попадают в рай, но те, кто пишут… — парень зачем-то зашептал, и Джеку пришлось наклониться ближе. — Некоторые пишут о таких страшных вещах, которые действительно случаются, а книга — это очень опасная вещь, её строки сливаются в нескончаемый поток с мыслями в голове. Они навсегда остаются в памяти. Поэтому с книгами нужно быть осторожнее. — Генри замолк на несколько секунд, таращась на стол. — Книга проникает в душу. — парень нахмурил брови, рассуждая над следующими словами. — А что если я напишу что-то плохое и тем самым наврежу кому-то?

Брови Джека поднялись настолько высоко, что скрылись за чёлкой.

— Ты настолько переживаешь об этом? — из его рта даже вылетел смешок.

Генри снова покрылся краской и перевёл взгляд в окно. Ему было нелегко делиться такими глупыми мыслями. Да, глупыми, но для него они значили куда больше, чем для Джека.

— Я бы мог низвергнуть в ад всё человечество. — с трепетом проговорил Генри и от чего-то улыбнулся. — Люди верят всему, что написано в книжке с серьёзной обложкой. Ими можно управлять.

Иногда Генри было не узнать. Словно какая-то его часть, глубоко скрытая вырывалась наружу на несколько секунд, обезличивая его обычную натуру, обнажала клыки и разжигала пламя. В эти секунды Джек задерживал дыхание, упиваясь той силой, которая исходила от его друга. Ему безумно нравился такой Генри, ему хотелось заглянуть туда, где покоится эта искра, окутанная звёздной пылью, и ею же сдерживаемая.

— Но я не хочу этого. — всё потухло, Генри вновь прикусил губу и опустил голову. — Не хочу быть в обществе тех, кто может. Мне кажется, что именно этому нас там и обучают — обучают лгать и совращать сладкими речами. Мы, как политики, становимся кукловодами.

— Не понимаю. — Джек откинулся на спинку диванчика, закинув руки за голову.

— Теперь я тоже. — вздохнул Генри. — Стоит что-то рассказать, и весь смысл тут же улетучивается.

Парень посмотрел в сторону, поджав губы. Джек мог бы заметить это и понять, что Генри лжёт. Ему пришлось рассказать только то, что он мог рассказать, но это не имело смысла для Джека, ведь его друг скрыл всю суть. Ему бы хотелось поведать о том, что его мнительность заставляла каждую ночь, лежа в кровати, думать о том, что если он попадёт в ад, то будет существовать бесконечно в своём самом худшем кошмаре. Страх перед страхом, вот что поистине ужасает и путает. Одно время Генри лелеял мысль стать святым, но жертва была для него слишком большой. Не мог он отказаться от чтения Гарри Поттера по вечерам или от лжи, часто выручающей его. Рай — заоблачная фантазия, утопия. К тому же, все крутые парни попадают именно в ад. Сколько первоклассных музыкантов и спортсменов проводят свою загробную жизнь в пекле во искупление земных грехов. Идеальная непорочная жизнь скучна и посредственна, как белый нетронутый никем холст. Да, он идеален и чист, но разве был он создан для того, чтобы сохранять свою первозданность вечно? Без красок он не исполнит своего предназначения. И кто знает, может Бог и есть художник, а краски — это вся наша жизнь, наш опыт, все эмоции от чёрных до ярко-красных, и всё отображено на нашей душе? Он рисует без воды, выводит каждую линию, добавляя всё больше и больше цветов, а где-то оставляет белизну. Нельзя начать сначала, можно лишь нанести новый слой поверх, в конечном счёте собрав на холсте огромный слой краски. Если посмотреть сбоку, можно разглядеть каждый пройденный человеком этап, чувства, мысли и поступки. И таких холстов не счесть, их столько, сколько звёзд на небе, а может даже больше, поэтому Его мастерская необъятна. Душ несметное количество и, что, если Бог в этой мастерской не один?

Дьявол ходит между рядами и выбирает наиболее уязвимых. Он достаёт свою собственную кисть, вечно окрашенную грехами, и рисует свои узоры. В первую очередь пытается изменить слишком идеальные холсты, а после дорабатывает остальные. Они не могут встретиться, Бог и Дьявол. Ни один не знает в каком углу мастерской находится другой. Это похоже на игру. Но почему-то люди непременно становятся её участниками.

Генри представляет себе всё именно так. Он чувствует, что вот-вот до его холста доберётся кисть Дьявола, и Бог будет вынужден выкинуть его и обречь на вечные страдания. Сколько страшных вещей он слышал в университете, заронивших в его голову сомнения. Однажды, когда он не почувствовал отвращения, смотря на кровавую сцену из фильма, он понял, что теперь его холст испорчен. Если быть точным, это было одним годом ранее. Но парень ошибался. Это не университет утащит его в ад, не его книги, а он сам. Но, конечно, не без чьей-то помощи.

— Я больше не тихоня и не трус. — такими были мысли блуждали по разуму Генри. — Я теперь один из падших.

Был ли это кошмар для него? Поначалу, но посмотрев на себя в зеркало, парень ощутил тот самый порыв, радостный подъём, который в дальнейшем будет посещать его во время грозы и совершения мелких шалостей с Джеком. Это чувство успокаивало и заставляло гордо выпрямлять спину.

— Ты теперь особенный. Мы павшие и мы должны гордиться этим. Мы выбыли из игры и у нас теперь своя дорога. — Генри услышал чужие мысли в своей голове, но позже уже не смог отличить их от своих.

— Так я и собираюсь сделать. Пойду своей дорогой. — думал парень, смотря на Джека. — Я уйду из университета, уйду из игры, меня больше не испортят и не исправят. Моей музой будет луч восходящего солнца, а страхом — закат. Я на нейтральной территории. Я в стороне. Я удержу равновесие. Я буду ни тем, ни этим и одновременно и этим и тем. Я не буду гнаться за славой и не буду в тени. Мне не нужен университет, сбивающий моё равновесие. Лишь я могу удержать его.

Тем временем официантка принесла парням панкейки, аппетитно политые клубничным сиропом. Джек взглянул на довольного друга и принялся разрезать десерт на кусочки.

Снег повалил сильнее, покрывая грязную землю кристально чистым ковром, будто Бог старался всё-таки как-то отбелить черноту холста.

Долгожданный конец рабочего дня. Генри выключает компьютер и вытирает барную стойку. Он думает, что Аластар будет делать, ведь сам он сейчас пойдёт домой, примет душ и будет смотреть какой-нибудь фильм. Ответ был очевиден: ему придётся взять кота с собой. Генри кидает взгляд в сторону чёрного. Тот спокойно сидит около окна, наблюдая за каплями, стекающими по стеклу.

— Аластар, — обращается к нему парень, и кот обращает на него свои лимонные глаза. — ты сейчас вернёшься в свой мир или… пойдёшь со мной?

— Конечно, пойду с тобой. — не задумываясь, ответил Аластар.

Всё-таки иметь друга кота довольно необычно, но захватывающе. Генри даже стал ощущать какую-то начинающую образовываться связь, и выражалось это тем, что он бы расстроился, если бы кот сейчас отказался идти с ним.