Дом на берегу океана - Андрей Величко Страница 9

При своей весьма небольшой численности аборигены вынуждены были строго следить за недопущением близкородственных браков, и Тим с Ханей давно знали, что никакой другой пары для каждого из них просто нет. Но мужем и женой они станут года через два. На мой взгляд, им было лет по четырнадцать, а точно они и сами не знали.

Я был согласен, что вместе молодым людям жить еще рано, и сообщил им об этом. Тогда Тим сказал, что он поселится рядом, сделав что-то вроде шалаша из веток. В общем, я плюнул и купил ему самое дешевое, что нашлось в рыболовном магазине недалеко от дома, – «Тайгу». Объяснив, что это аванс, который надо отработать успехами в русской речи и трудовыми подвигами на стройке. Вот парень и лез из шкуры, а я по возможности старался не допустить серьезного вреда от его рвения.

Кроме Тима с Ханей, на стройке постоянно работали семь человек, а ее окончания с нетерпением ждало все племя. Ибо я обещал, что сразу по сдаче дома явлю такое чудо, которого они в жизни не видели, да и их далекие предки на Мангареве тоже.

Имелось в виду устроить на Хендерсоне пруд. Океан, конечно, это хорошо, но и у небольшого прудика тоже есть свои преимущества. В нем, например, могут водиться головастики, караси, да мало ли кто еще. И утки, если я сподоблюсь их туда запустить. А со временем, глядишь, образуется и фонтан с лебедями.

Тем временем Ханя сбегала к Тиму, выдала руководящие указания и вернулась к своей работе – она кашеварила для строителей. Девочка неплохо освоила обращение с ведром, котелками, паяльной лампой и примусом «спортстер». Вскоре она сообщила, что обед готов: сегодня в меню была гречневая каша с тушенкой. Я дал ей мегафон, и она с великим старанием трижды прокричала «Шабаш, обедаем!», естественно, по-русски.

После еды мы с молодежью пошли пострелять. Винтовка «кросман», которой я уже заменил пружину, оказалась весьма неплоха в охоте на местных птичек, похожих по виду на больших голубей с кривым клювом, а по вкусу – на перепелок. Аборигены говорили, что раньше таких птиц было много, и они довольно близко подпускали к себе людей, но сейчас их стало существенно меньше, а осторожность оставшихся сильно повысилась. Однако метрах на пятидесяти птицы еще не пугались, а с такого расстояния я снимал их в двух случаях из трех.

Более того, Ханя с Тимом тоже научились заряжать винтовку и хоть как-то стрелять. Правда, это они могли только вместе.

Винтовка, как я уже говорил, по конструкции была простой переломкой. Кстати, на форуме, куда я зашел поинтересоваться по поводу замены пружины, ее называли «крысман» или просто «крыс». Так вот, «крыс» даже со штатной пружиной требовал немалого усилия для взведения, а с установкой более мощной оно еще увеличилось. Даже мне стало тяжеловато переламывать ствол, хоть я и не имею повода жаловаться на хилость, а у Тима, не говоря уж про Ханю, сил не хватало вовсе. Но они быстро нашли выход и научились взводить «крыса» вдвоем, совместными усилиями в четыре руки.

В этот день охота была удачной – Ханя подстрелила местного голубя. Вообще-то мы подняли троих, но по одному Тим промазал из «крыса», а по второму – я из нагана.

Надо сказать, что у меня получилось вполне приличное оружие, единственным недостатком которого было долгое и геморройное заряжание. Бил же револьвер мощно: с десяти метров пуля навылет прошибала три дюймовых сосновых доски. В ростовую мишень я мог попасть с двадцати метров, а с пятнадцати практически не мазал. Все это с предварительным взводом курка, ибо я просто не понимал, как из этого оружия люди ухитрялись куда-то попадать при стрельбе самовзводом. Ведь усилие на спусковом крючке в таком варианте килограммов десять, а его ход – миллиметров двадцать! Во всяком случае, у меня никакого прицеливания не получалось.

По окончании охоты я отстрелял оставшиеся шесть зарядов в тонкую, примерно с мою руку, пальму. С восьми метров попал четыре раза! Прогресс, однако.

Он был еще и в том, что дети совершенно перестали бояться грохота выстрелов. А ведь когда я при них бабахнул первый раз, Ханя чуть не упала в обморок, а Тим без всяких «чуть» обмочился. Теперь же они так и поедали глазами револьвер, и я, еще раз убедившись, что барабан пуст, протянул оружие Хане.

Как из него стрелять, она уже знала, но это знание так и осталось чистой теорией. То есть она не смогла продавить спусковой крючок даже двумя руками. У Тима, правда, двумя все-таки получилось, но только с третьего раза.

– Растите, набирайтесь сил, – посоветовал я молодежи. – Как сможете три раза подряд щелкнуть курком с одной руки, дам пострелять. А пока все, возвращаемся на стройку.

В разговорах с туземцами я уже где-то месяц не давал себе труда говорить исключительно знакомые им слова. Например, сейчас я был уверен, что Ханя с Тимом не только все поняли, но и запомнили глагол «щелкать», с которым до этого времени были незнакомы. Аборигены постарше, в том числе и вождь Тапу, такими способностями к языку не отличались, но они переспрашивали, что им было непонятно. Иногда у меня, но чаще у моих молодых выдвиженцев. А вот шаман, как мне кажется, усматривал в этом какую-то дискриминацию, так что с ним я старался беседовать поменьше, а если уж приходилось, то попроще. Всякие же попытки общаться со мной на мангареванском языке игнорировались.

Вечер я посвятил изучению справочника по горно-подрывному делу. Меня интересовало – сколько взрывчатки и на какой глубине потребуется взорвать, чтобы получить котлован под будущий пруд. Потому как на следующий день я собирался посетить двадцать первый век и проехаться по магазинам, и надо было заранее решить, сколько аммиачной селитры покупать – мешок, два или десять.

Через полтора месяца после начала работ строительство моей резиденции полностью завершилось, включая меблировку отстроенного дома.

Он был не совсем обычных пропорций – четыре на одиннадцать метров. Во-первых, так лучше получилась требуемая планировка, а во-вторых, я сориентировал строение длинной стороной с юго-востока на северо-запад, вдоль преобладающего направления ветров.

В общем, мое новое жилище напоминало бытовку, третий год пустующую на дачном участке, только раза в два побольше, с двускатной крышей и чердаком.

Вход с небольшим крыльцом находился на длинной стороне, чуть слева от середины. За дверью была небольшая прихожая, она же аппаратная, где уже стояли генератор, аккумуляторы, аппаратура стабилизации и три канистры бензина. Свернув направо, я попадал в двенадцатиметровую слесарную мастерскую, а пройдя ее насквозь, оказывался в восьмиметровой радиомастерской. Слева от аппаратной располагалась кухня, тоже площадью в восемь метров, а крайним левым помещением была десятиметровая спальня.

Я перетащил туда пожитки из «Килкенни», около которой потихоньку собирался народ, – с утра было объявлено, что стройка закончена, скоро будет обещанное чудо, но для его подготовки надо немного поработать, причем не бесплатно.

Добровольцам был вручен уже знакомый им бур, три удлинителя, моток веревки и лом, после чего я провел их к выбранному месту метрах в четырехстах от дома. Там они получили задание – пробурить скважину глубиной три метра.