Путь Пилигрима - Гордон Диксон Страница 9

Шейн отыскал среди прочей одежды двусторонние туники и стал рыться в них, выбрав наконец самую большую, голубую с одной стороны, коричневую - с другой. Он надел ее поверх собственной рясы, голубой стороной наружу, туго затянув шнур на талии. Подойдя к портновскому столу, подобрал кусочек белого мела.

– Я оставлю на прилавке сотню лир,- сказал он в спину владельцу.- Не поворачивайтесь, выходите на улицу не раньше чем через пять минут после моего ухода. Понятно?

– Понятно.

Шейн повернулся и направился к выходу. Проходя мимо прилавка, бросил на него взгляд. Тогда, вначале, он вытащил монеты из кошелька наугад, и на прилавке было сейчас более ста пятидесяти лир золотом и серебром. Не годится придавать инциденту больше значения в глазах продавца, чем это необходимо. Шейн подхватил монет на пятьдесят лир и вышел за дверь, направляясь обратно к площади, где он видел верхового алаага.

Он вполне сознавал быстрый бег времени. И не мог позволить себе отсутствовать в штабе более часа, разрешенного дежурным офицером. Если тот алааг уехал с площади…

Но нет. Когда Шейн, весь в поту, еще раз вступил на площадь, массивная фигура сидела в седле все так же неподвижно, безразличная ко всему.

Шейну по роду его обязанностей было разрешено носить при себе вечные часы. Они и сейчас лежали в его сумке, но он не решался взглянуть на них и узнать, сколько остается времени. Заметь часы обычные люди, они бы признали в нем слугу чужаков, что вызвало бы неприязнь к нему, а их враждебность, здесь и сейчас, могла оказаться фатальной.

Он быстро прошел сквозь толпу на площади. Подойдя ближе к алаагу на верховом животном, понял, что почти утратил порожденную адреналином смелость. Но, вспомнив о пленнице в штабе, заставил себя действовать.

Умышленно он споткнулся прямо под тяжелой головой верхового животного, отчего оно резко подняло нос. Движение было незначительным - дюйм или два - но достаточным, чтобы привлечь внимание алаага. Его взгляд остановился на Шейне.

Шейн держал голову опущенной. Еще раньше он надвинул капюшон своего плаща низко на лоб, чтобы скрыть лицо от взоров чужака - но не для того в действительности, чтобы сохранить анонимность. Только некоторые алааги могли различать людей - даже по прошествии двух лет тесных контактов Лит Ахн отличал Шейна от других курьеров-переводчиков скорее по времени подачи его сообщений, чем по каким-то физическим особенностям.

Шейн быстро прошел мимо; и чужак, безразличный к такой обычной вещи, как один из скотов, снова устремил глаза в бесконечность, возвращаясь к своим мыслям. Сделав всего несколько шагов, Шейн остановился у ближайшего столба. Там, закрываясь корпусом от алаага, он вытащил из сумки белый портновский мелок и дрожащей рукой нарисовал на каменном столбе фигурку в плаще и с посохом.

Он отступил назад - и внезапный, едва различимый стон узнавания и замершее движение толпы привлекли к нему - как он и ожидал - внимание алаага. Мгновенно пришелец пришпорил своего «коня», хватаясь за то же оглушающее оружие, с помощью которого была захвачена женщина-пленница.

Но Шейн уже смешался с толпой и бросился на землю, чтобы окружающие люди защитили его от взоров алаага. Катаясь по земле, он стал лихорадочно стягивать с себя верхнюю, двустороннюю рясу.

Инстинктивно люди сомкнулись вокруг него, пряча от пришельца, который сейчас - с оружием в огромной руке - прочесывал их ряды, чтобы найти его. Двусторонняя туника запуталась у Шейна под мышками, но все-таки ему удалось скинуть ее. Оставив ее на земле позади, голубой стороной наружу, он заковылял на четвереньках дальше, пока наконец у края площади не рискнул подняться на ноги и быстро ретироваться, не привлекая к себе внимания.

Запыхавшийся, мокрый от пота, оставляя позади людей, старательно отводящих взгляды, и встречая на пути других, проявляющих к нему естественный интерес, Шейн почти бегом направился к штабу алаагов. По субъективным ощущениям ему казалось, что прошел по меньшей мере час с того момента, как он стоял под головой алаагского «коня»; но разум подсказывал ему, что на все дело не могло уйти больше нескольких минут. Он остановился у фонтана - благословенна Италия, подумал он, своими фонтанами,- чтобы ополоснуть лицо, шею и подмышки. Официально алааги были безразличны к тому, чем воняет их скот; но на практике предпочитали людей, чей запах был малозаметен - хотя им, похоже, никогда не приходило в голову, что они сами столь же зловонны для обоняния смертных, как люди для них. Но для Шейна вернуться с сильным запахом после предполагаемого отдыха означало привлечь внимание к отрезку времени, проведенному им вне офиса.

Он вошел в здание с помощью того же ключа и через ту же дверь, которая впустила его; и на этот раз поднялся по лестнице, а не на лифте на уровень входа в штаб. Никто не видел, как он попал на уровень входа. Он остановился, чтобы посмотреть на часы, и увидел, что до назначенного часа в запасе остается двенадцать минут.

В оставшиеся двенадцать минут он справился у охранника внутренних помещений, где находится зона отдыха для транзитного скота, пошел туда, после чего направил стопы из этой точки в тот кабинет, где ожидал командующего раньше. Не доходя до двери кабинета, он обнаружил, что у него в запасе еще четыре минуты; немного подождав, он вошел точно в тот момент, в который ему было приказано вернуться.

Алаагский офицер за письменным столом поднял глаза, взглянул на настенные часы над дверью и молча вернулся к своим бумагам. Тем не менее Шейн испытал триумф выигрыша, пусть и с небольшим счетом. Безусловное повиновение в глазах алаагов было очком в пользу любого человеческого существа. Он вернулся на место, где стоял прежде, и остался там стоять.

Почти через три четверти часа дверь открылась и вошли Лаа Эхон с Отах Оном. Шейн сразу узнал обоих офицеров со свойственной подчиненному существу наблюдательностью, усиленной опытом более чем двухгодичного тесного контакта с пришельцами. Офицеры сразу направились к экрану в стене и стали пристально вглядываться в пленницу за стеной. Сердце Шейна в ужасе упало.

Невозможно было предположить, что к этому времени пришельцам не доложили о его действиях на площади час назад. Но похоже было на то, что два старших офицера собираются как ни в чем не бывало заняться молодой женщиной. Тут заговорил Лаа Эхон.

– Одежда и вправду того же цвета,- сказал командующий штабом. - Должно быть, многие скоты одеты так же.

– Совершенно справедливо, непогрешимый господин,- отвечал Отах Он.

Лаа Эхон еще с минуту изучал молодую женщину.

– Сообщили ли ей о той особой причине, по которой доставили сюда? - спросил он.

– Ей ничего не говорили, непогрешимый господин.

– Понятно,- задумчиво произнес Лаа Эхон.- Ну что ж. Это здоровое молодое животное. Нет необходимости уничтожать ее. Выпустить.

– Будет исполнено.

Лаа Эхон отвернулся от экрана, окинул взглядом все помещение, остановившись на Шейне. Потом подошел к тому.