Пропавшие без вести - Юрий Козловский Страница 9

— И как тебе? — спросил с улыбкой полковник.

— Знаешь, — заметив улыбку, Николай рассвирепел, но не подал вида, — я не могу понять, за кого вы меня принимаете? Я три с лишним года занимался поиском пропавших без вести и всякого навидался. Но зачем ты подсунул мне эти бредни свихнувшихся от чужой крови энкавэдэшников?

Лицо полковника стало серьезным. Он взял стул и сел напротив Николая.

— А теперь послушай меня, майор. Каждое слово из того, что ты называешь бреднями, задокументировано, десять раз проверено и подтверждено свидетельскими показаниями. Ты на чем остановился?

— Второй раздел. Тридцатые годы, — ответил Николай, не понимая, куда клонит полковник.

— И только-то? — усмехнулся Сигизмундов. — Это еще семечки! Дойдешь до военных лет, там такое пойдет — волосы дыбом станут!

— Вот я и говорю… — попытался вставить Николай, но полковник стукнул кулаком по столу и резко перебил его:

— Может быть, ты считаешь, что с тобой здесь шутки шутят? Напрасно! Если ты не веришь, что наш отдел занимается серьезными делами, то лучше уж тебе сразу вернуться в милицию. Ты был там на хорошем счету, и тебя с радостью возьмут обратно. Но все-таки я советую тебе хорошенько подумать. Я знаю, что ты не веришь в то, что называют сверхъестественным, но мир гораздо сложнее, чем нам кажется. А пока даже не советую, приказываю — читай дальше! Поговорим, когда закончишь.

Полковник неожиданно весело подмигнул Николаю и сказал совсем другим тоном:

— Мы здесь все немножко чокнутые! Поработаешь с нами, сам таким станешь! Но зато у нас интересно!

Сигизмундов снова ушел, а Николай вывел на экран компьютера текст следующего раздела и снова углубился в чтение.

«Народному Комиссару внутренних дел, Генеральному Комиссару государственной безопасности тов. Берия Л.П. от помощника Наркома, старшего майора государственной безопасности Кривулина С.П.

Совершенно секретно. 21 августа 1941 г.

Довожу до Вашего сведения, что назначенная по Вашему указанию встреча Вашего личного агента Р. с членом германского правительства N. состоялась 19 августа сего года. На поставленный вопрос о судьбе отдельного парашютно-десантного батальона особого назначения, десантировавшегося в районе Домброва Бялостоцка и попавшего в окружение, N. пояснил, что в числе советских воинских частей, взятых в плен германскими войсками, указанный батальон не значится. Высадка парашютистов, бой и окружение в указанном районе советской воинской части действительно имели место. Но когда германские войска замкнули кольцо, парашютисты неожиданно прекратили сопротивление. При последующем осмотре их позиций не было обнаружено ни одного живого советского военнослужащего. Убитых насчитали шестьдесят четыре человека. Таким образом, бесследно исчезли двести двадцать семь советских солдат и офицеров. По категорическому утверждению N., указанные военнослужащие в списках военнопленных не значатся. В рапорте командира полка СС, проводившего указанную операцию, отмечен сильный запах озона с какой-то непонятной примесью, долго стоявший над полем боя. Больше никакими сведениями о судьбе специального парашютно-десантного батальона N., по его словам, не располагает.

Также были обсуждены вопросы…»

Дальше шло такое, от чего у Николая волосы поднялись дыбом. За последние годы открылось немало тайн Второй мировой, но о таком плотном сотрудничестве разведок, а значит, и руководителей воюющих друг с другом государств Николаю слышать не приходилось. Заканчивался документ припиской, очевидно, составленной самим наркомом:

«Кривулину. Ориентировать весь аппарат личных агентов в Германии и союзных ей государствах на разыскание любых следов военнослужащих специального парашютно-десантного батальона, особенно его командира — Зверева Ивана Кирилловича. (Последние слова подчеркнуты.) Пропавший батальон провести по документам как погибший в неравном бою с немецко-фашистскими войсками. Обеспечить полную секретность полученной от агента Р. информации, в том числе недопущение ее распространения в аппарате ГУГБ НКВД СССР. За соблюдение тайны отвечаете лично».

Лесовой покачал головой. Он представил, что значили в то время и в тех кругах два коротких слова — «отвечаете лично», и ему стало слегка не по себе…

После этого документа пошли перечисления достоверно установленных случаев бесследного исчезновения воинских подразделений и целых частей. Не только советских, но и немецких, японских, а также союзнических. Даже если отбросить сомнительные случаи, с тысяча девятьсот тридцать девятого по тысяча девятьсот сорок пятый год при таинственных обстоятельствах пропали не меньше трехсот тысяч военнослужащих. Но на фоне десятков миллионов погибших эти потери остались незамеченными. И тем более немногие обратили внимание на запах озона, неотрывно сопровождавший эти странные исчезновения. Одним из этих немногих был нарком внутренних дел Лаврентия Павлович Берия. Но после войны ему пришлось возглавить атомный проект и в круговерти дел стало не до пропавших без вести. А когда в пятьдесят третьем году он снова ненадолго занял пост министра внутренних дел, борьба за власть в советских верхах дошла до такой точки накала, что все второстепенные дела отошли на задний план.

Сигизмундов вернулся ровно в восемнадцать ноль-ноль.

— Ну что, до какого года добрался? — спросил он Лесового.

— Сорок пятый. Маньчжурия, — кивнул Николай на монитор.

— На жесткий диск переписал?

— Так точно!

— Вопросы есть?

— Сколько угодно, — ответил Николай. — Но, думаю, вечер вопросов и ответов лучше устроить, когда я дочитаю все до конца. Может быть, кое-что само прояснится.

— Не надейся! — усмехнулся полковник. — Ладно, давай сюда флэшку и заканчивай на сегодня, пора отдыхать.

— Я могу еще поработать, — возразил Николай. — Дел на сегодня у меня никаких не запланировано, так что…

— Нет! — жестко ответил Сигизмундов. — Успеешь еще наработаться. Я сказал — на сегодня все!

Этой ночью Николаю снились странные сны, в которых шеренги людей в серых шинелях, выставив перед собой винтовки с примкнутыми трехгранными штыками, под раскаты грома и сверкание молний одна за другой исчезали в сплошной пелене дождя.

На следующий день он снова сидел у экрана компьютера, перемалывая все новые и новые данные. После войны количество пропавших без вести значительно уменьшилось, но число исчезнувших при таинственных обстоятельствах осталось прежним. Пропадали самые разные люди и в самых разных местах. Например, в феврале пятьдесят пятого года на Колыме почти одновременно, с разницей в несколько дней, исчезли вместе с охраной все заключенные трех отдаленных лагпунктов, входивших в систему треста «Дальстрой», оставив после себя запах, совпадающий с описанным в прежних случаях. Отличие было в том, что, начиная с пропавших в сорок первом воинов парашютно-десантного батальона, никто не оставлял после себя металлических предметов. Ни пуговиц, ни оружия — ничего. Следов они тоже не оставляли. Так было и на этот раз. Накануне происшествия на Колыме прошел снег, но бойцы конвоя, доставившего в лагпункт на ключе «Серебристый» очередную партию заключенных, не увидели на нем никаких следов, кроме тех, что оставили сами. То же повторилось и в двух других случаях.