Разбойничья злая луна - Любовь Лукина Страница 9

— Что же делать? — беспомощно проговорил начальник первой стражи.

— Меньше увлекаться пальмовым вином, — процедил судья и кивнул стражникам на Ар-Шарлахи: — Этого можно развязать.

Те сноровисто освободили узника от верёвок и вновь отступили на шаг.

— Ну и как же я теперь покину тень до заката? — сердито спросил Ар-Шарлахи, разминая запястья. — Порт-то закрыт…

— А ты её и не покинешь, — мрачно промолвил досточтимый Ар-Маура. — Посидишь пока взаперти, а там видно будет…

* * *

Узкая дверь с решётчатым навершием закрылась, щёлкнул хитрый стальной замок. Алият, сжавшись в комочек, сидела в углу и только посверкивала сердито глазами из щели меж белых складок плаща и накидки.

— Ты! Кобра! — с угрозой сказал Ар-Шарлахи. — Ещё раз на меня кинешься — придушу! Запомнила?

Ответом было презрительное молчание.

— Главное, было бы из-за чего кидаться! — недовольно прибавил он. — Мы с судьёй сто лет знакомы. И секретарь меня узнал, и начальник стражи… Так что, считай, поймают скоро твоего Шарлаха. Порт уже закрыли…

Из угла послышался злобный смешок. Ар-Шарлахи опустился на прохладный плиточный пол и подобрал под себя ноги. Теперь их с Алият разделяло ровно три шага. Расстояние вполне безопасное.

Да, история… Стоило устраивать на Шарлаха целую облаву и посылать за ним караван, чтобы потом так по-глупому его упустить! Судье сейчас не позавидуешь. Да и начальнику стражи — тоже, не говоря уже о секретаре… Хотя… Тебе-то до них какое дело, досточтимый Ар-Шарлахи? Скажи спасибо, что сам выкрутился!..

— Кто, ты выкрутился? — ядовито переспросила Алият, и Ар-Шарлахи вздрогнул. Оказывается, последнюю фразу он произнёс вслух. Плохо дело… Так, глядишь, скоро бормотать начнёшь без умолку, вроде того старикана с торговой каторги…

— Выкрутился он! — злорадно продолжала Алият. — Нет уж! Вместе бежать помогали — вместе и отвечать будем!..

— Что?! — страшным шёпотом переспросил Ар-Шарлахи и медленно поднялся на ноги. Алият вскочила, вжалась спиной в угол. Глаза её, однако, по-прежнему были бесстрашны.

Несколько секунд прошло в напряжённом молчании.

— Дура! — буркнул наконец Ар-Шарлахи и снова сел. — Кто тебе поверит?

Подумал и добавил в отместку:

— И вообще… Вот узнает Шарлах, что ты в яме под меня легла…

— А я ему не скажу, — успокоила Алият, тоже опускаясь на пол.

Ар-Шарлахи заморгал.

— Ого! — проговорил он чуть ли не с уважением. — Так ты с ним ещё надеешься встретиться?

— Шарлах своих не бросает, — надменно проронила она. — Не то что вы, слизняки…

* * *

Оба успели проголодаться к тому времени, когда за дверью снова зазвучали тяжёлые шаги стражников. Звонко щёлкнул иноземной работы замок, скрипнули петли, упало узкое полотно света.

— Выходи по одному!

Первым, на правах мужчины, вышел Ар-Шарлахи и, к своему удивлению, опять был связан. Накрест захлестнув запястья, стражник затянул узел потуже и повернулся к переступающей порожек Алият. Ещё один ловкий захлёст другого конца всё той же верёвки, и пленники оказались в прежнем положении.

— Да погодите… Я же… — начал было Ар-Шарлахи, но ему приказали замолчать и накинули на шею уже знакомую петлю.

Затем без особых церемоний связанных вытолкнули в судейский дворик и поставили перед досточтимым Ар-Маурой. Судья собственной тени был мрачен как никогда. Вдоль глинобитных стен, выложенных голубыми с пунцовой прожилкой изразцами, выстроились голорылые стражники. Зеркальные щиты казались окнами, каждое из которых было прорезано в точно такой же дворик, где точно так же восседал на высоком резном стуле грузный судья и стояли у него за плечом начальник первой стражи и секретарь — оба очень бледные, с поджатыми решительно губами. Точь-в-точь мраморное изваяние Улькара, что возле фонтанчика.

Судья поднялся и выпрямился во весь свой внушительный рост. Такое случалось нечасто — разве что при оглашении очередного указа государя. Непостижимого и бессмертного.

— Ожидающая справедливого приговора Алият!

Ар-Шарлахи почувствовал, как напряглось в ожидании тело стоящей рядом с ним женщины. Не будь он столь озабочен собственной судьбой, сердце его, наверное, стиснулось бы от жалости к этой кобре. Несмотря ни на что.

— Передаём тебя в руки государя.

Ар-Шарлахи содрогнулся. Такой формулировки ему ещё слышать не доводилось. Это могло означать что угодно, вплоть до смертного приговора.

Однако следующие слова судьи поразили его ещё больше.

— Ожидающий справедливого приговора Шарлах!

Сначала он подумал, что ослышался. Или что судья нечётко произнёс его имя. Однако в следующий миг глаза их встретились, и Ар-Шарлахи понял, холодея, что никакой ошибки не было…

— Передаём тебя в руки государя…

Он разомкнул внезапно пересохшие губы, но из перехваченного горла выдавился лишь жалкий, недостойный мужчины писк. Судья внезапно шагнул к Ар-Шарлахи и, явно нарушая церемониал, дрогнувшей рукой пожал связанные запястья. Так и не подняв глаз, прогудел расстроенно:

— Прости… Так уж вышло…

Одолевая встречный ветер, лёгкая почтовая каторга шла на мускульной тяге по огромным такырам Талланы, держа курс на Харву. Внизу, во тьме, духоте и вони, подогреваемые крепким вином каторжане, лёжа в промокших от пота люльках, из последних сил толкали ногами перекладины ведущих барабанов. Смену приходилось делать каждые полчаса, и всё же люди были измотаны до крайности. Потом, к полудню, ветер сменился, на обеих мачтах взвились косые паруса, и каторжанам наконец дали отдых.

Крохотный полутёмный отсек с узким зарешечённым окошком на потолке потряхивало и накреняло. Скрипели переборки. Стиснув зубы, Ар-Шарлахи лежал лицом к стене и в который раз с ужасом осмысливал случившееся.

Его просто принесли в жертву. Судья, секретарь, начальник первой стражи — все трое с откровенной и бесстыдной прямотой спасали свои шкуры. А разбойник, конечно, ушёл… Во всяком случае, на след его они так и не напали… Вполне возможно, что Шарлах даже и не покидал тени Ар-Мауры, затаился в доме у какого-нибудь своего пособника и теперь ждёт, когда кончится суматоха… Да она, собственно, уже и кончилась. Какой смысл ловить разбойника, если он пойман ещё позавчера, а сегодня утром отправлен с почтовой каторгой в Харву?..

А в Харве, конечно, Шарлаха в лицо никто не знает… Да и откуда? Разбойничал он вдоль Пальмовой Дороги, к предгорьям не приближался… Зато должны знать в лицо самого Ар-Шарлахи! У него, если на то пошло, пол-Харвы знакомых, любой подтвердит, что он — это он, а никакой не Шарлах… Нет-нет, всё, оказывается, не так уж и плохо…