Не плачь по мне, Аргентина - Виктор Бурцев Страница 9

– Ловят монтонерос, – ответил тот.

– На рынке?

Его сосед, пожилой рыбак с длинными, как у сома, усами, только пожал плечами и обратился к капралу:

– Простите, сеньор… Вы ищете кого-то?

– Конечно, ищу, идиот! – рявкнул капрал. – Вы тут прячете революционеров! Выдайте их нам, и никто не пострадает!

– Каких революционеров, сеньор?

– Самых обычных! Тех, что взрывают людей! – Капрал рыскал взглядом по прилавкам, стараясь не вглядываться в лица. Его солдаты чувствовали себя неуверенно, жались за его спиной, словно собираясь убежать. – Выдавайте революционеров, или я начну обыск!

– Это незаконно! – вдруг воскликнула сидевшая неподалеку старуха в цветастом платке. Она торговала мелкой сушеной рыбешкой, которая подобно серебристым тонким макаронинам была раскидана по ее лотку. – Кто вы такие?

Эта фраза словно послужила спусковым механизмом для капрала, который только и искал повод.

– Мы солдаты правительства! – визгливо закричал он и ударом ноги перевернул старухин прилавок. Рыбешка разлетелась в стороны. – Мы выполняем приказ!

Солдаты кинулись вперед, расталкивая продавцов, переворачивая лотки и топча товар. Поднялся невероятный шум. Все кричали, размахивали руками. Редкие покупатели спешили убраться подальше. Старики и старухи сбежались со всех сторон рынка и повисли на капрале с криками.

Кто-то из мужчин пытался сопротивляться, но сильные руки оттолкнули его. Солдаты в ярости разнесли прилавок смутьяна.

Крики и вопли продолжались до тех пор, пока капрал не выхватил из кобуры пистолет и дважды не выстрелил в воздух. Все замерло: перекошенное лицо военного, испуганные фигуры продавцов, кто-то с фотоаппаратом… А потом, в этом застывшем мгновенье, та самая старушка, что торговала мелкой сушеной рыбешкой, вдруг сдвинулась со своего места. Приблизилась к капралу и ударила его ладонью по лицу.

В тишине, наступившей после выстрелов, пощечина прозвучала оглушающе громко.

– Старая ведьма… – процедил капрал сквозь зубы. – Я солдат правительства!..

– А мне плевать, хоть сам президент, упокой господь его душу, – и старушка плюнула. Точно на блестящий армейский ботинок.

Капрал обезумел. И сделал то, о чем впоследствии сильно жалел.

Он ударил торговку рукой, в которой все еще была зажата рукоять пистолета.

Много ли ей было надо, той старушке? Может быть, она умерла бы сама, в тот же день. Прямо за своим прилавком, упав лицом в сушеную рыбешку, которую покупали и тихонько воровали мальчишки…

Может быть, ей подошел срок?

Возможно.

Но вышло так, что умерла она от удара капрала, одетого в форму национальной гвардии. Умерла сразу. Просто осела мешком на пыльный камень Серебряного Города.

Толпа отшатнулась от солдат. За какую-то секунду они оказались в центре огромного круга испуганных глаз. Чужие и лишние.

– Ладно… – прошептал капрал, вытирая пот. – Ладно… Я солдат. Я выполняю приказ…

И они быстрым шагом покинули рынок.

Чтобы появиться во всех газетах, на первой странице под крупным заголовком: «Гвардейцы убивают горожан!»

Тем же вечером одна из этих газет, «Buenos Aires de la tarde», легла на стол атташе по культуре посольства Советского Союза в Аргентине.

– Читали, Антон Яковлевич? – поинтересовался атташе у посольского водителя.

Водителем Антон Яковлевич Ракушкин был действительно хорошим, хотя основной род его деятельности лежал в несколько иной области. Точно так же, впрочем, как и у атташе. Оба они были офицерами одной и той же организации, и пословица «Есть такая профессия – Родину защищать» была для них не пустым звуком.

– Читал, Юрий Алексеевич, – ответил Ракушкин.

– Что думаете на этот счет?

Капитан Ракушкин пожал плечами.

– Может быть, провокация, Юрий Алексеевич. На местных солдат непохоже. Они сами из тех же слоев…

– Согласен. – Яковлев, атташе по культуре, кивнул. – Может быть, и провокация. Только как-то уж очень топорно, не находите?

– Ну, во-первых, журналист мог сгустить краски. А во-вторых, есть же и человеческий фактор.

– Что, переволновался человек и старушку кокнул? Тоже мне Раскольников. А скандал-то крупный получился! На бульваре Конституции была попытка нападения на патруль. Солдаты стреляли в воздух. Кому, вы думаете, выгодно такое положение дел?

Ракушкин кашлянул.

– Я знаю многих представителей местного… э-э-э… подполья, для них это… как бы вам сказать – слишком. Хотя играет на руку именно им.

– Странно это, Антон Яковлевич. – Юрий Алексеевич еще раз пробежал глазами передовицу и отбросил газету. – И надо бы разобраться. Попробуете?

– Есть! – Капитан выпрямился в кресле.

– Я не приказываю, – мягко поправил его Яковлев. – Я прошу. Мы с вами сейчас не в Москве. Тут своя специфика. Так что вы попробуйте разобраться. Дело, в общем-то, не сложное. Просто необходимо получить информацию, не более того. Попробуете?

– Попробую.

– И поймите, хотя вопрос и невелик, но значение ему придается большое.

1853 год. Санкт-Петербург.

Нехитрая процедура.

В небольшую медную трубочку наливается два миллилитра нитроглицерина, и помещается все это в небольшой тигель, наполненный песком. Обрывок воспламенительной нити… Взрывом разносит и сам тигель, и толстую каменную плиту, служащую подставкой. В пыль.

Удивление и восторг зрителей, среди которых Эммануил Нобель и его сын Альфред. Оба поражены.

Профессор Зинин удовлетворенно кланяется.

1862 год. Хеленборг. Городок под Стокгольмом.

Эммануил и Альфред Нобели основали кустарное производство нитроглицерина.

Через год Альфред изобретает инжектор-смеситель, который делает процедуру производства более безопасной. Однако в сентябре 1864 года лаборатории в Хеленборге взлетают на воздух! Сто килограммов нитроглицерина сносят с лица земли производственный и складские корпуса. При взрыве гибнут люди, среди которых брат Альфреда, Эмиль. От пережитого горя Нобеля-старшего разбивает паралич.

Катастрофа не останавливает Альфреда. Он берет дело в собственные руки и продолжает опыты. Нитроглицерин производят по всей Европе, в том числе и в России.

В это же время многие ученые относятся к практическому применению нитроглицерина со скепсисом, указывая на его нестабильность и опасность.

Нобель ищет решение.

И находит его в 1867 году, смешивая нитроглицерин с кремнистой горной породой.