Жизненная сила - Роберт Рид Страница 9

- Если честно, то нет, не согласен. Миоцен помолчала, подождала.

- Лучшим для нас было бы вообще вырваться из этой спиральной хватки галактики и валить прочь отсюда. Вот что было бы лучше всего, мадам. Если вы, конечно, прислушиваетесь к моим словам.

Она, конечно, не прислушивалась. По определению подобные шумам звуки вообще можно было игнорировать.

Но этот ремор давил на нее больше, чем позволяла традиция - и больше, чем могла вынести ее натура. Она посмотрела на гладкий ландшафт гиперфибры, на ясно вырисовывающийся отдаленный горизонт, на небо, все в сполохах пурпурного и лиловато-малинового - случайных вспышках лазерного света, видимого при прохождении через защитные поля. А затем с тихим, хорошо рассчитанным гневом сказала ремору то, что он знал и так.

- Жить здесь - твой личный выбор, обусловленный твоим желанием и твоей культурой. Насколько я помню, ты сам захотел стать ремором, и если теперь не хочешь отвечать за свои решения, то, возможно, я возьму на себя ответственность и за твою жизнь. Ты этого хочешь, Орлеан?

Волосатые глаза собрались в жесткие маленькие пучки, и мрачный голос поинтересовался:

- А что будет, если я позволю вам это, мадам? Что вы со мной сделаете?

- Для начала стащу тебя вниз и вырежу из твоего скафандра. Затем восстановлю твое тело и изуродованную генетику, изменив тебя до состояния нормального человека. А потом, чтобы особенно подчеркнуть твое ничтожество, сделаю капитаном. Дам свою форму, власть - и мои тяжкие обязанности в придачу. Включая и эти туры по поверхности.

Страшное и без того лицо изобразило ярость, а оскорбленный голос проворчал, что окружающие правы и что у нее самая уродливая душа из всех.

- Довольно! - с тихой злобой произнесла Миоцен. - Этот тур окончен. Отвези меня в порт Эрайнайдай и на этот раз по прямой, понял? Если я увижу еще хотя бы один мемориал, то обещаю, что выковырну тебя из скафандра лично. Прямо здесь и сейчас.

По странному стечению обстоятельств реморы были созданиями самой Миоцен.

Столетия назад, когда Великий Корабль достиг пыльного края Млечного Пути, настала критическая нужда восстановить износившуюся поверхность Корабля и защитить ее от дальнейших столкновений. Это требовало доставки туда механизмов, как уже имевшихся на судне, так и построенных людьми. И мысль послать на поверхность человеческую команду принадлежала именно Миоцен. Правда,

опасность была, опасность всякая - и явная, и скрытая. После миллиардов лет бездействия электромагнитные поля и лазеры пришли в негодность. Ремонтной команде пришлось бы работать без защиты от неожиданных внешних столкновений и других неприятностей. Но Миоцен создала систему, в которой никому не приходилось рисковать больше, чем остальным. Талантливые инженеры и высшей пробы капитаны отбывали там положенное время и погибали с похвальной регулярностью. А она уже мечтала пробраться в глубочайшие кратеры единым кавалерийским наскоком, чтобы затем оставшиеся в живых инженеры автоматизировали все системы, сделав так, чтобы у людей не было больше нужды вообще выходить на поверхность.

Но человеческая природа разрушила этот великолепно продуманный механизм.

Началось с того, что нижние чины команды, получавшие плохие оценки за свою работу, не важно, в чем это выражалось: в малейшем нарушении формы или субординации, - отправлялись наверх. Их наказывали более длительным пребыванием на поверхности, дабы таким, и только таким образом они могли заслужить прощение. Непреклонная Миоцен с легкой душой посыла наверх сотни людей. В результате некоторые капитаны скоро привыкли смешивать исполнение обязанностей с наказанием, и спустя несколько веков тысячи их подчиненных отправлялись на поверхность даже за произнесенное в одиночестве угрюмое слово.

Но вот появилась некая женщина, странная душа по имени Вьюн, которая, однажды выйдя на поверхность, там и осталась. Она не только приняла эти свои обязанности как должное, но и полюбила их. Больше того, эта женщина утверждала, что живет высокоморальной, чистой жизнью полной размышлений и настоящей работы. Обладая немалым талантом пророка и умением манипулировать людьми, она быстро нашла последователей своей новой веры, и эти неофиты стали небольшим, но очень сплоченным народцем философов, отказывающихся покидать поверхность.

Таким образом, реморы возникли как реакция на произвол капитанов, то есть система наказаний породила целую своеобразную культуру, давшую своим последователям собственное имя.

Реморы никогда не снимали своих скафандров. По идее до момента естественной смерти они представляли собой самодостаточный мирок, утонченную рециркулирующую систему, дававшую им воду, питание и свежий кислород. Их костюм сросся с их телом, а генетика постоянно подзаряжалась бесконечным источником радиации, имевшейся на поверхности. Мутации, неизбежные в таком случае, поддерживались. Более того, настоящий ремор научился управлять этими мутациями, действуя в нужном направлении. Они быстро выработали новый тип зрения, органов дыхания и обзавелись ртами, напоминавшими пасти чудовищ из ночных кошмаров.

Вьюн умерла скоро и героически.

Но вера ее осталась и породила тысячи новых приверженцев. Они изыскивали всевозможные пути, и постепенно количество их дошло до миллионов. Реморы построили собственные города, создали свои произведения искусства, свою этику и, как предполагала Миоцен, свои странные мечты. Некоторым образом ей даже нравилась эта культура, если бы не отдельные ее представители. И, наблюдая, как Орлеан ведет свой катер, она в очередной раз задумалась над тем, насколько упрямы эти люди и как именно можно было бы заставить их служить на пользу Кораблю, применив при этом как можно меньше насилия.

Именно об этом думала Миоцен, когда пришло закодированное письмо.

Они по-прежнему находились в тысяче километров от порта Эрайнайдай, и послание не могло быть ни чем иным, кроме как проверкой. Черный уровень? Протоколы Альфа? Разумеется, проверка!

И все-таки она поступила так, как требовали эти древние протоколы. Не говоря ни слова, оставила Орлеана, зашла в кабину и, прикрыв двери туалета, просканировала стены, потолок, пол и все имевшиеся там предметы, дабы убедиться, что поблизости нет ни одного, даже молекулярного уха.

Через связь, вмонтированную в сознание, Миоцен приняла это короткое послание и внутренним взглядом перевела его. Но никакие чувства не отразились на ее бесстрастном лице. Или, вернее, она не позволила им отразиться. Однако руки ее уперлись в стройные колени, будучи не в силах справиться с охватившей тело дрожью.

Ремор доставил ее в порт.

Чувствуя важность момента, Миоцен даже постаралась напоследок ободрить Орлеана несколькими добрыми словами.

- Я виновата,- солгала она и положила руку на серый скафандр; его псевдонейроны передали тепло ее руки странной плоти под ним. Миоцен помолчала, а потом спокойно и твердо добавила: - Ты сделал ценные наблюдения. В следующий раз, когда я окажусь за столом у Премьера, я сообщу о нашем сегодняшнем разговоре. Это я тебе обещаю.