Зачарованные - Алисон Ноэль Страница 9

Он ведет к бурлящему горячему источнику и жестом показывает, что я должна войти в воду. Мое намокшее платье становится прозрачным и облепляет меня, как вторая кожа. Я оказываюсь на другой стороне и с нетерпением жду, когда он присоединится ко мне.

Я предвкушаю ощущение его губ и пальцев, исследующих мое тело. Он нежно покусывает мою шею, потом расстегивает мое платье, стягивает его с плеч и смотрит на меня в немом восхищении…

Рука Дженники с наманикюренными голубыми ногтями трясет меня, пока я не просыпаюсь:

— Эй, Дайра, очнись! Мы почти на месте.

Вытягиваю ноги и разгибаю затекшую спину. Мне требуется время, чтобы прийти в себя, моргнуть и осознать, где нахожусь.

Я уже видела раньше этот сон, и он мне очень нравится. Какое счастье, что врачам не удалось прогнать видение! Упираюсь ладонями в крышу машины, мысленно видя перед собой блестящие волосы и манящий взгляд льдистых глаз. Странно, но, похоже, он меня знает. Приятно, что у меня есть такой возлюбленный. Он снится мне уже около полугода, так что на данный момент это — моя самая длительная связь.

Дженника тормозит возле ресторанчика, сверяется с часами.

— Мы слишком рано приехали.

Встряхиваю головой, и образ юноши рассыпается, как детский замок из песка. Я пытаюсь сохранять хладнокровный и бесшабашный вид, но мне нехорошо: пульс участился, ладони стали влажными.

— Надо же, а он приехал еще раньше нас. — Дженника кивает на высокого, смуглого, крепко сложенного мужчину, который выбирается из выцветшего голубого грузовичка-пикапа.

— Уверена, что это он?

Незнакомец пересекает парковку и толкает грязную стеклянную дверь придорожной забегаловки. Прищуриваюсь, пытаясь получше его разглядеть. А вдруг он на самом деле подозрительный извращенец-маньяк, как я опасалась? На нем темные джинсы, ковбойские сапоги и накрахмаленная белая рубашка. Волосы заколоты в хвост.

— Палома мне его описала, — нервно отвечает Дженника. — Ну что, спросим? — Она судорожно сжимает мое плечо, открывает дверцу и вылезает из машины.

Я плетусь за ней в ресторан, еле волоча ноги по потертому серому полу, склонив голову так, чтобы волосы скрыли лицо. Не хочу, чтобы он на меня пялился. Сначала я должна сама получше изучить его. Галстук-шнурок мужчины украшен бирюзой и выделяется на фоне накрахмаленной ткани. У него широкий нос, высокие скулы и удивительные темные глаза, наполненные такой добротой, что я невольно расслабляюсь. «Я в надежных руках», — закрадывается мне в голову мысль, но я гоню ее прочь. Я ничему не могу сейчас верить. Кроме того, он должен заслужить мое уважение.

Мы с Дженникой направляемся к самой последней кабинке, где сидит незнакомец. При нашем приближении он встает, двигаясь удивительно легко для человека его возраста. И хотя я мечтаю обнаружить в нем недостатки, чтобы было за что его возненавидеть, я должна признать, что давно не видела такой открытой и задушевной улыбки.

Он представляется, как Чэйтон.

— Можно просто Чэй, — приветливо произносит он.

Мне нравится его рукопожатие: одновременно твердое и искреннее. А то некоторые держат твою руку осторожно и вяло, лишь потому, что ты — девушка.

Усаживаюсь напротив него, придвигаясь к стене, а Дженника опускается рядом со мной. Чэй чуть склоняется к нам. Он не болтает о спорте, погоде или еще о какой-нибудь светской ерунде, а сразу переходит к делу:

— Я даже не пытаюсь представить себе, что ты чувствуешь. Это известно только тебе. Но отсюда до Альбукерке ехать около семи часов. И потом еще три часа до городка, где живет твоя бабушка. Путь предстоит неблизкий. Все будет так, как ты захочешь: будет настроение поговорить — отлично, нет — тоже не страшно. Если ты проголодаешься, устанешь или захочется размять ноги, мы где-нибудь отдохнем. Если ты предпочитаешь добраться поскорее, мы вообще можем не останавливаться, не считая заправок. Мне ничего от тебя не нужно, но, пожалуйста, скажи, что мне сделать, чтобы тебе было удобно? У тебя есть какие-нибудь вопросы?

Я медлю… Тщательно подготовленная речь о том, что со мной шутки плохи, явно не требуется. Поэтому мотаю головой, не поднимая глаз от меню. Я с таким усердием таращусь на глянцевые фотографии гамбургеров, салатов и пирогов, как будто меня по ним экзаменовать будут. Но когда к нам подлетает официантка, я долго обдумываю свой заказ. Скорее всего, я и есть-то не стану.

Дженника просит принести ей кофе со сливками. Дескать, она перекусит в аэропорту или в самолете, а сейчас слишком волнуется, и ей кусок в горло не идет. Чэй плюет на пропаганду здорового питания и заказывает большую порцию орехового пирога с шариком ванильного мороженого. Что же, это прибавляет ему очков. Я бы тоже выбрала сладкое, но в итоге я «ограничиваюсь» чизбургером, картошкой и колой. Если беседа станет неприятной, будет чем занять внимание.

— Как Палома? — интересуется Дженника.

— Неплохо, — отвечает Чэй.

Я замечаю на его пальце замысловатое серебряное кольцо. Насколько могу судить, это голова орла с темно-золотистыми камешками вместо глаз.

— А чем она занимается? Я в курсе, что она по-прежнему выращивает травы, а что еще? Она целительница? Ведь я ее не видела с похорон Джанго, а тогда она прямо исчезла. Как сквозь землю провалилась. Странно, не правда ли?

Бросаю осторожный взгляд на Чэя. Как он отнесется к пулеметной очереди Дженники? Забавно, но Чэй безмятежно, я бы даже сказала, методично отвечает на все вопросы:

— Она живет в своем маленьком доме. Сад у нее просто отличный, и денег ей хватает. Семнадцать лет, конечно, долгий срок, но я считаю, что каждый горюет по-своему.

Дженника ерзает и кусает губы. Она готовится выдать следующую тираду, но Чэй внезапно обращается ко мне:

— А как ты себя чувствуешь, Дайра? Я слышал, травы тебе помогли?

Почему-то я догадываюсь, что он моментально распознает, если я солгу.

— Верно. Но, когда действие прекращается, видения начинаются снова.

На лице Дженники поочередно отражается шок, обида и гнев. Официантка расставляет еду на столе, но как только та отходит, Дженника разражается сердитым монологом:

— Ты же говорила, тебе лучше! Дайра, ты что, обманывала меня?

Глубоко вдыхаю, вытягиваю картофельную соломинку с тарелки и верчу ее, прежде чем кинуть в рот и взять следующую.

— Нет. Мне действительно лучше.

Опускаю голову и отпиваю глоток кока-колы, пользуясь случаем, чтобы взглянуть на Чэя. Однако он усердно поедает ореховый пирог, благоразумно не вмешиваясь в наши с Дженникой разборки.

— После трав я не становлюсь тупой и сонной, как от лекарств. Но видения меня до сих пор мучают. Впрочем, сделать ничего нельзя. Ну, и какой смысл обсуждать их? Ты бы еще больше беспокоилась.

Решаю попробовать гамбургер, но аппетита нет, поэтому я кладу его обратно. Дженника хмурится, уставившись в свою чашку. Наступившее молчание кажется напряженным и предвещающим грозу, но я рада тишине. Дженника пьет кофе, я вожу картофельным ломтиком по тарелке, а Чэй старательно расправляется с мороженым. Затем промокает губы салфеткой, откидывается на спинку красного кресла и заявляет: