Роковые девчонки из открытого космоса - Линда Джейвин Страница 9

Бэби улыбнулась. Улыбка у нее была настолько ослепительной, что ему пришлось сощуриться, а в конце концов — и отвернуться. Свет лился сладкими соблазнительными волнами от ее мятной кожи, лаймово–леденцовых глаз, кокосово–ледяных зубов. Свет омывал его, обнимал теплыми ароматными щупальцами и неожиданно, неотразимо усыплял. Сладкий мускус с оттенком муската и апельсиновой кожуры наполнил его ноздри, а веки поддались тяготению странной жаркой гравитации.

— Ты хочешь знать, что привело нас на Землю? — переспросила она. Джейк воспринял ответ Бэби, но крайне смутно, поскольку уже оседал на пол, соскальзывал с дивана и переплывал порог Вовне. — Три вещи, землянчик, — говорила она. — Всего три. Секс, наркотики и рокенролл.

§

Секс, наркотики и рокенролл — ага, аж два раза. Несмотря на все понты космического разума, всюхину че–ооткость и «Мок–Дартовую» изысканность, про жизнь на Земле девчонки не понимали определенных критичных вещей. Не осознавали они, к примеру, что Эрос — потенциально огромная проблема землян. По правде же сказать, Эрос практически вышел из–под контроля. Фактически же, в некоторых кругах полагали, что Эрос может запросто уничтожить мир.

Эрос. Греческий бог любви и плотского желанья. Сын Афродиты. Крылатый нудист. Гормональный гунн. В «Форуме австралийских женщин» — что ни месяц, мужчина месяца. Французский щекотун души. Бес в каждом беспределе.

Эрос. Самый огромный ебанат из всех астероидов, что когда–либо летали над округой. Помните тот метеор, что грохнул Т–Рекса и всех остальных Динозавров–мл. [29], а заодно и–ст.? Рядом с Эросом он был просто галькетка, пролет центробежного грузика, первородная чечевица.

И вот теперь Эрос, для вас, астрономы, — Эрос 433, член группы Амур — впал в похоть. В любовь. Короче. Суть в том, что Эрос падал. Или пытался упасть. И виноваты здесь девчонки. Не стоит светить полнолунием или дуть поцелуи астероиду и ожидать, будто жизнь и дальше станет идти как прежде, не так ли? Это же здравый смысл, ну в самом–то деле.

Вам нужны Сказки об Опаленной Земле, мисс Меллан Холли [30]? Погодите, вот в вашу жизнь скоро врубится Эрос.

§

А тем временем на блюдце…

Бэби окинула взглядом распростертую фигуру Джейка. Потыкала в него ногой. Хотя он крепко спал, губы его слегка сложились, точно предчувствуя поцелуй. Под тяжелыми веками и густой бахромой изогнутых каштановых ресниц глаза его метались взад–вперед, гоняясь за грезой. Дерзкие арки бровей лежали недвижно, чело оставалось высоким и ясным. Серебряное кольцо, пронзавшее левую, посверкивало в клиническом освещении отсека сексуальных экспериментов. Бэби склонилась и дотронулась до Джейковой щеки, затем легонько провела губами по шее. Мощный запах земного мальчика, отчасти бурбон с колой, отчасти пот, проник ей в ноздри и вызвал восхищенный трепет антенн. Она закрыла глаза и вдохнула поглубже.

— Когда закончишь… — зевнула Ляси.

— Ох, сядь на мой протуберанец, — рявкнула Бэби, выламываясь из мечтаний. — И не стой у меня над душой. Лучше помоги.

Вместе они подняли Джейка и внесли его в отсек, где бесцеремонно сгрузили на сверкающий лабораторный стол.

Пупсик с напускным равнодушием следила, как Бэби и Ляси стаскивают с Джейка ботинки, носки и швыряют их на пол. Затем они посадили тело и через голову стянули с него футболку «Хайосса». Длинные руки выскользнули из рукавов и тяжко шлепнулись по бокам. Последовал резкий вдох, но Джейк не проснулся. На шее у него болтался кожаный шнурок, в котором запутались два кусочка сплющенного металла. Стащив его, Ляси на пробу куснула Джейков ключ от дома.

— Ням, — одобрила она, кидая второй ключ Пупсику, которая сидела на боковой скамье, болтая ногами. Та легко его поймала и тоже закинула в рот.

Бэби поводила пальцем по татуировке скорпиона, украшавшей правую лопатку Джейка.

— Немного похоже на тех парней с Зета Ретикули, — заметила Бэби. — Надеюсь, это не значит, что у него уже были контакты, — опасливо добавила она. — Я рассчитывала, что нам достанется девственник.

— О, я думаю, он довольно–таки невинен, — сказала Ляси. — Он с нами едва справился, а мы — ничто по сравнению с другими чужиками. Думаю, просто совпадение.

Бэби кивнула, развязывая фланелетовую рубашку у Джейка на поясе. Снова его укладывая, Бэби ощупывала глазами размах его плеч, мягкие изгибы длинных веснушчатых рук, нежно–пуховую ковровую отделку его кожи, скупые линии торса и аккуратные розовые холмики сосков, один из которых натужно торчал над крохотной серебряной гантелькой. Из–под верха штанов выглядывал клочок коричневых волос, поднимался выше и клубился вокруг странной дырочки в животе. Куда, интересно, уводит эта меховая дорожка?

Бэби нетерпеливо дернула Джейка за джинсы, но стянуть с поджарых бедер не смогла.

— Черт, — выругалась она.

Ляси, на которой тоже были «501–е», плечом отодвинула Бэби и расстегнула ширинку. Вместе они вышелушили длинные Джейковы ноги, а джинсы тоже кинули на пол. Из карманов, звеня, раскатились монетки — Ляси присмотрелась. Склонилась, собрала их в горсть и протянула остальным. Пупсик по–прежнему задумчиво жевала ключ и лишь покачала головой. Бэби даже не заметила подношения.

Она была зачарована. Запах Джейка прилип к ее ноздрям, касание к его коже воспламенило ее кожу, а симпатичное лицо оволокло ей уши дымкой жидкого томления. (У нефонцев крайне чувствительные уши.) Этот земной мальчик, думала она, — поистине что–то божественное. Если спросить Ляси, она ответит, что ей ништяк. Но ей, с другой стороны, всегда ништяк. С ее точки зрения, Джейк — не самый плохой биологический образец, но и только. Пупсик, со своей стороны, оставалась абсолютно равнодушна. Она думала об ударной установке — «Пёрл» или «Брэди»? По одной каждой?

Когда все выкипает, в осадок действительно выпадает чистая химия.

Пока Ляси развлекалась, подкидывая монетки в воздух одну за другой и ловя их ртом, Бэби подсунула дрожащие пальцы под резинку красных боксерских трусов Джейка и стянула их. И ахнула. Что это? Другие части земного тела не таили в себе столько сюрпризов, поскольку являлись всего–навсего вариациями тех форм, которые приняли сами девчонки. Но эта толстая розовая игрушка, что покоилась на пухлой подушке, увенчанная грубым кустиком волос, — это что–то совсем другое. Бэби робко возложила палец на ее головку. Под любопытным касанием та дернулась.