Еда и патроны. Полведра студёной крови - Вячеслав Хватов Страница 9

– Пошёл!

Красавчик сверкнул напоследок полными сомнения глазами и отправился в полёт, стачивая когти о стену. Вибрирующая под его весом верёвка дрогнула и через секунду ослабла, перекушенная. Четвероногий альпинист рыкнул, сигнализируя об успешном приземлении.

– Граната не помешала бы, – подумал я вслух, натягивая перчатки. – Ткач, готов?

– Готов!

– Ну, в гостях хорошо, а замочить вас придётся. Крой! – Я, дождавшись очередного толчка, прыгнул к верёвке и сиганул вниз.

В следующую секунду с крана застучал автомат, поливая ворвавшихся на крышу тварей. Я едва успел отскочить в сторону, когда срезанная очередью серая сволочь, грохнувшись сверху, забрызгала мне ботинки содержимым пробитого черепа. А потом я побежал. Я нёсся вслед за лавирующим промеж ржавого железного лома Красавчиком по усеянной громадными трансформаторами крыше ГЭС и видел скачущие из-за моей спины тени, слышал сквозь автоматную трескотню скрежет когтей по бетону, свистящее дыхание и клацанье зубов так близко, что даже краткая остановка придвинула бы их вплотную к моему горлу. Говоря откровенно, на какой-то момент я распрощался с мыслью воплотить мною же предложенный план. Но чем дальше я бежал, тем реже раздавалось клацанье и меньше становилось скачущих за спиной теней. Когда отмеренные сто метров закончились и я обернулся, позади остались только две стоящие на ногах твари, которые через секунду пополнили мостовую из трупов, тянущуюся от самой башни.

– Неплохо. – Я подбежал к краю крыши и заглянул в прицел «ВСС».

У ближней опоры крана скопилось десятка два бледных засранцев, самые нетерпеливые из которых карабкались вверх, старательно избегая попадать на линию огня. Остальные, задрав безглазые морды и совершенно не интересуясь судьбами соратников на левом фланге, нюхали воздух в сладострастном предвкушении.

– Простите, ребята, – взял я в прицел первого верхолаза, – и рад бы поглядеть, да обстоятельства не на нашей стороне.

«ВСС» сухо щёлкнул, и мёртвая тварь полетела вниз, ломая кости о подвернувшееся на пути железо. Зрители внизу заволновались. Второй любитель острых ощущений схватил пулю в плечо, не удержался и, визжа, рухнул на бетон, прямо посреди любопытствующей публики, дружно развернувшей морды в мою сторону.

– Ткач! – крикнул я, опасаясь, что внимание общественности сейчас полностью переключится на поиск источника звуков, сопровождающих гибель честных пермяков. – Пошёл!

Мой невольный подельник начал спуск. Одновременно с этим четыре твари полезли наверх, и ещё шестеро, отделившись от комитета по встрече, пустились-таки на поиск.

Решив не размениваться на одиночек, я зацелил плотную группу у подножия крана и, дождавшись, когда три долговязых силуэта выстроятся в линию, выбрал спуск. Пуля легла под левую ключицу первого в очереди на Страшный суд, затем разорвала сердце второго и нашла последнее пристанище в кишках третьего. Остальные, почуяв резкое ухудшение демографической ситуации, спешно рассредоточились. Пришло время заняться верхолазами. Чемпиона и его ближайшего преследователя Ткач успел уработать самостоятельно. Мне достался аутсайдер и замыкающий тройку лидеров.

Тем временем поисковый отряд уже обнаружил источник проблем с демографией и полным ходом скакал ко мне, радостно клацая зубами. Пришлось ненадолго оставить Ткача без поддержки и переключиться на решение собственных проблем. Две из них разрешились возле башни, едва выскочив из окна. Ещё три устранились, не преодолев и половины пути по крыше. И последняя – самая сложная, получив пулю в бедро метров за десять до финиша, пошла на корм Красавчику.

Ткач между тем спустился и, положив оставшихся тварей, рванул по шпалам в противоположную от негостеприимной Перми сторону. Я, как было обещано, прикрывал его отход, пока не удостоверился, что это уже ни к чему – преследователи закончились. Так я думал. Ну не может же всё всегда быть херово. Должна начаться и светлая полоса. Патронов почти не осталось, лошадь сдохла, разбитая о крышку люка башка гудела, как колокол. Но один взгляд вниз заставлял позабыть обо всех невзгодах и наполнял сердце почти детской радостью. Там, внизу, как на ладони, бежал он – моя неизменная уже полгода цель. Ни с одним заказом я не возился так долго. И ни одну голову не желал так сильно, как эту. В Казани я облажался. Но теперь… Угольник прицельной сетки, чуть опередив бегущего Ткача, повис возле его левого бедра. Палец нежно выбирал спуск. Нет, дружище, не в этот раз. Исчерпал ты лимит своего везения.

Но жизнь – подлая сука. Не могу этого не признать, хоть и люблю её всей душой. Мерно отсчитывающий ногами шпалы Ткач вдруг ни с того ни с сего дёрнулся и припустил, как под хвост ужаленный. Я оторвал глаз от прицела, и… В первые секунды мне подумалось, что нейротоксин, описав несколько кругов по моей кровеносной системе, снова нашёл лазейку в мозг и забавляется теперь, подкидывая жёсткие галюны. К плотине со стороны Перми катилась волна. Огромная серая волна плоти. Она шипела сотнями глоток и брызгала во все стороны жилистыми телами. А посреди этой волны двигалось нечто… Не могу его описать. Оно было крупным. Очень крупным и тёмным. Плыло там, среди серой пены, будто большая лодка. Жаль, что не разглядел его в прицел. Но в тот момент мысль была лишь одна – не самая достойная с точки зрения науки, но однозначно самая здравая с точки зрения любви к жизни:

– Съёбываем.

Всего полминуты назад я, морщась, думал – как хорошо было бы сейчас сесть в кресло и вытянуть деревянные от усталости ноги. А теперь они несли меня со скоростью, которой позавидовали бы лучшие курьерские жеребцы.

Но волна, несмотря на все мои старания, приближалась с каждой секундой. Ни одна серая тварь в отдельности не двигалась так быстро, как это громадное скопище. Оно перемещалось, словно единое существо с великим множеством ног и рук, ведомое одним мозгом.

Я сам не заметил, как долетел до середины ГЭС, и едва успел затормозить, ухватившись за погнутую опору линии электропередачи. Ещё шаг, и уроки плавания в ледяной Каме стали бы неотвратимы. Прямо передо мной разверзлась пропасть. Частично обрушенная взрывом плотина уходила вниз бетонным утёсом, испещрённым ржавыми обломками арматуры. Так что кроме весенней прохлады под дрейфующими льдами падение обещало запомниться несколькими килограммами мяса и кишок, оставленными по пути.

– Давай на рельсы! – крикнул я Красавчику, спешно подыскивая маршрут для спуска. Не придумав ничего лучше, схватился за свисающий кабель и прыгнул вниз. По левой ладони больно резануло. Торчащая из прогнившей обмотки жила разорвала перчатку и кожу. Рука соскользнула с кабеля, и я хорошо приложился бедром, грохнувшись на железную херню. – С-с-сука! – Вот теперь бежать стало по-настоящему тяжело.

Через некоторое время меня нагнал вошедший в ритм Ткач. И что удивительно, даже не попытался пристрелить, воспользовавшись ситуацией. Я обернулся, предчувствуя неладное, и в очередной раз убедился в том, что честность и благородство среди наёмников – либо недоразумение, либо почудилось. Волна, вздымаясь и падая, шипела буквально в двадцати метрах! Отдельные твари выпрыгивали из бурлящей серой массы, пытаясь дотянуться до нас раньше остальных, и тонули в набегающем потоке.