Смертельный огонь. В гибельный шторм - Ник Кайм Страница 9

Нумеон знал, что надо сохранять спокойствие: от злости толку не было. Кроме того, не помешало бы узнать, что происходит. На корабле явно что-то случилось — возможно, бунт пленников? На борту вполне могли быть и другие помещения, где держали верных Трону легионеров.

Нумеон осмелился предположить, что К’госи или еще кто-нибудь из его братьев — может, даже погребальный брат Леодракк — мог выжить и тоже оказаться на борту, но тут же прогнал надежду. Он уже видел своих братьев, но лишь в снах наяву. Они были порождениями его памяти, призраками, которые оставят его не раньше, чем он вырвется из этой тюрьмы и отомстит их убийцам.

Он снял последний ремень, сполз со стола и рухнул на колени, едва не задев соседний стол. Тупая боль от долгой неподвижности и пыток измотала его. Стиснув зубы, он нащупал край ближайшего стола и поднялся.

Вдруг его пальцы крепко сжала чья-то холодная рука. Нумеон вздрогнул, опустил взгляд и увидел залитое кровью лицо воина из Железных Рук. По-видимому, он очнулся, когда Нумеон упал. Легионеру Десятого вырвали всю бионику, выставив напоказ алое мясо, а ноги почти целиком ампутировали. Умирающий сын Медузы безумно смотрел на Нумеона. На левой щеке, под пустой глазницей, виднелась татуировка в виде черепа.

Лампы на потолке мигали: резервную энергию перенаправляли в более важные системы.

Нумеон уже не сомневался, что корабль атакуют.

В мигающем свете фосфорных ламп изуродованное лицо легионера казалось мертвым.

— Не… теряй… надежду… — сбивчиво просипел он голосом, в котором из-за остатков бионики еще чувствовался механический отзвук.

Он был похож на умирающую машину, и, чувствуя, как глубоко запрятанное горе рвется наружу, Нумеон не мог избавиться от мысли, что их всех бросили умирать, как скот.

Железнорукий крепче сжал его. На его правой руке не хватало двух пальцев. Вторая заканчивалась на запястье.

— Убей их… ради нас! — прорычал он, распахнув единственный глаз.

— Убью, — мрачно ответил Нумеон.

Он сжал кулак, отвел назад руку и с резким мучительным криком пробил грудную клетку легионера, разрушив сердце и прекратив его страдания.

Другие тоже заслуживали милосердия, но у Нумеона не было времени. От двери шел слабый сквозняк с едким запахом кордита. Ксенут Сул не запер ее, и неважно было, по забывчивости ли или с каким-то жестоким умыслом.

Нумеон поковылял к двери, чувствуя, что с каждым шагом возвращаются силы.

После такого долгого заточения корабль казался гнетуще огромным, но Нумеон быстро освоился и определил, что тот не так уж велик — явно не крейсер и не линкор. Вернее всего, фрегат или эсминец, судя по высоте и ширине коридоров.

Словно желая напомнить ему, что враги могут быть близко, впереди раздались трансчеловеческие голоса. Судя по крикам, там шло сражение.

Нумеон рефлекторно потянулся к пистолету, которого не было. Он даже печати лишился, и ее отсутствие ощущалась так же остро, как если бы он потерял конечность. Печать нужно было вернуть.

Нумеон направился в противоположную от сражения сторону. Ксенут Сул забрал печать, но волей или неволей отдаст ее перед смертью.

Инвиглио вышел из апотекариона к товарищам, ждавшим снаружи, и покачал головой.

— Все? — спросил Брахей.

— Мертвы, брат. Все пятьдесят три. Двоих убил я: они были обречены.

— Трон земной… — пробормотал Петроний, опустив взгляд на ботинки.

Гордианий прошептал клятву.

Невий передернул затвор болтера.

— Но мы хотя бы можем за них отомстить.

— Нет, — ответил Инвиглио жестким, не допускающим возражений тоном. — Один из столов был пуст. Кровавые следы вели к двери. Кажется, кто-то сбежал.

— Значит, надо найти его, — заявил Брахей.

— Но куда пленник направился? — спросил Невий. — Он может быть где угодно.

Инвиглио встретил его вопросительный взгляд.

— Как бы ты поступил на его месте?

Спустя две секунды задумчивое выражение на лице Невия сменилось злым.

— Я бы отыскал того, кто виноват в смертях моих товарищей, и убил бы его.

— То есть командира этого корабля, — согласился Брахей.

Отмеченные Красным направились к мостику.

Раздобыть оружие во время абордажа с ближними боями оказалось довольно просто, и теперь у Нумеона был наполовину заряженный болт-пистолет в одной руке и боевой нож в другой. Оружию было далеко до алебарды, которой он сражался, будучи одним из погребальных стражей, но придется обойтись тем, что удалось позаимствовать.

Ксенут Сул был садистом, но не трусом. Он вполне мог присоединиться к обороняющимся, но Нумеон решил, что скорее всего тот ушел на мостик, чтобы руководить оттуда контратакой. На корабле таких размеров мостик должен был располагаться у носа, и Нумеон достаточно пришел в себя, чтобы определить, в какую сторону направиться. Из апотекариона идти было недолго, а от необходимого уровня отделяло всего три палубы.

По пути встречались только легионеры в темнокрасной броне Восемнадцатого, впрочем Нумеону удавалось не попадаться им на глаза. Судя по отдаленному шуму боев, у них были другие заботы, но его не оставляла мысль, что спланировано все это в расчете еще больше повредить его разум и вырвать тайны, которые он якобы скрывал.

Стандартная тактика при вторжении предполагала рассеять защитников по кораблю и организовать оборону отсеков, ведущих к уязвимым частям корабля, где небольшие вражеские отряды могли нанести гигантский урон.

Из-за этого коридор к мостику остался без охраны, если не считать одного Несущего Слово, стоявшего на посту снаружи.

Нумеон не знал, хватит ли ему сил, но знал, что обязан справиться. Если ему удастся отыскать печать и как-нибудь выбраться с корабля… Надежда вела его со времен Истваана. Он опирался на нее и теперь, готовясь к самоубийственному бегу через коридор. В пистолете оставалось три патрона. Оружие дрожало в руке, и Нумеон был вынужден признать, что сейчас он даже поднять его не может, а целиться — тем более.

Но воля преодолеет все. Так учил Вулкан.

«Воля и упорство позволяют нам сражаться, когда другие уже не могут. Воля дает нам силу жертвовать собой и превозмогать, когда уже нет надежды».

Как же Нумеон хотел, чтобы примарх оказался здесь и сам сказал ему эти слова. Он вдруг осознал, что забыл голос Вулкана. Некоторые считали, что голос — это первое, что забывается после смерти человека, и Нумеон сильно встревожился, поскольку даже с его трансчеловеческими способностями не получалось вспомнить ни тембр, ни манеру речи.

Нумеон не хотел умирать, задешево продав жизнь в каком-нибудь тщеславном бою. Но колебался он не от страха, а из-за нежелания жертвовать собой напрасно, не имея высшей цели.