Наследие Артанов - Вячеслав Вигриян Страница 9

В своих предположениях я не ошибся ни на йоту. Действительно: едва машина покончила со зданием и отправилась восвояси, издав напоследок победный гудок, как тут же из-за повороты вынырнул еще один вездеход с конвейером на прицепе.

Сегодня работа спорилась. Не знаю уж, по каким критериям выбирали здания наши тюремщики, но делали они это явно не по простому наитию. Я сам, лично, выловил из пыли штук восемь массивных браслетов, четыре броши с вкраплениями из крупных бриллиантов и целых сорок два кольца. Среди моего улова было и еще кое-что, нечто такое, что совершенно не вписывалось в рамки наших прежних находок. Восьмигранник из странного материала, никоим образом не относящегося к драгметаллам. По виду он более всего походил на выполненную из пластика детскую игрушку, практически ничего не весил и состоял из множества отдельных сегментов, испещренных непонятными символами на языке исчезнувшей цивилизации. Лично мне он более всего напоминал кубик Рубика, если не брать в расчет количество граней. Находка эта меня настолько заинтересовала, что я впервые позволил себе совершить поступок, который вполне мог поставить под угрозу как мою жизнь, так и жизнь моей подруги по несчастью, что стояла со мной сейчас бок о бок у ненавистного конвейера и рылась в трухе своими некогда ухоженными пальцами. Да, я рискнул совершить кражу, уповая на то, что наши тюремщики побрезгуют, как всегда, проводить полноценный обыск по окончанию трудовой смены и ограничатся лишь беглым наружным осмотром.

Восьмигранник был небольшим и легко уместился во внутреннем кармане куртки. Как ему удалось уцелеть после того как машина захвативших нас карликов в считанные минуты превратила в труху целое здание – вот вопрос, который терзал меня до того самого момента, как нас вновь поместили в брюхо вездехода и повезли к базе пришельцев.

– Эльви, давай я тебе сейчас покажу одну занятную вещицу, а ты мне скажешь, что это такое, идет?

– Хорошо, – в голосе девушки прозвучала легкая заинтересованность, на миг вытеснившая привычную апатию.

– Держи, – я передал ей восьмигранник и теперь с замиранием сердца ожидал, какой же она вынесет вердикт моей неожиданной находке.

– Даже не знаю. Похоже на детскую игрушку. И выглядит она как новая… Где ты это нашел?

Надо же, она впервые обратилась ко мне на ты!

– Там же, где и все остальное. Ума не приложу, как она умудрилась уцелеть.

– Покажу ее профессору Буальвинару, может быть, он знает?

Богомол, похоже, не знал. Битых пять минут крутил бестолку мою находку в своих хитиновых лапах, да озадаченно шевелил жвалами. Тоже мне, археолог.

Заинтересовались загадочным восьмигранником и все остальные. Он перекочевывал из рук в руки, из лап в лапы, из одной хватательной конечности в другую, но, судя по расстроенному лицу Эльвианоры, ни одно из существ так и не смогло дать вразумительного ответа на такой казалось бы совершенно простой вопрос: что это за штуковина такая и с чем ее едят? Единогласно сходились узники лишь в том, что восьмигранник выполнен из неизвестного в настоящее время науке неразрушимого материала, что он чрезвычайно легок и никак не реагирует на воздействие внешней среды. Никак, ну или почти никак. Точнее – реагирует он только на мускульное усилие. Иначе говоря: его сегменты можно было крутить, проворачивать в разные стороны. Этакий восьмигранный кубик Рубика с письменами, которые, стоило их поставить в определенном порядке, начинали светиться приятным лазурным цветом. Бесполезный, в общем-то, предмет в нашем довольно-таки плачевном положении. Уяснив это, я вернул его обратно в карман и устало прикрыл глаза, желая отрешиться от мира и вздремнуть хотя бы чуток до прихода моего мучителя. Карлик непременно заявится вновь, а после того, как он со своими дружками покинет камеру, мне долго еще будет не до сна. А в вездеходе хорошо, в вездеходе безопасно и даже почти не трясет.

Хлопок отдергиваемого брезентового полога заставил меня вздрогнуть от неожиданности. Ну, вот мы и приехали, кажется. Каким-то образом я умудрился прошляпить тот момент, когда провалился в сон и теперь осоловело таращился по сторонам. Вездеход и впрямь стоял у здания, которое низкорослые уродцы превратили в свою базу. Все, конечная остановка. Сейчас нас вновь поведут по длинному коридору, заканчивающемуся знакомой до мельчайших царапин дверью.

– Тебе помочь? – Эльвианора тут как тут. Откуда только силы берутся в этом изнеженном хрупком теле? Видел бы ее сейчас родной папочка: некогда идеальной белизны футболка превратилась в тряпку, на голове не прическа, а какой-то слипшийся бурый кокон, ноги в ссадинах, каблуки… а все, нет теперь каблуков. Вчера я самолично, своими руками, пообламывал их, чтобы она могла свободно передвигаться по пересеченной местности, не рискуя сломать себе ноги.

Я отрицательно покачал головой:

– Сам справлюсь.

Тоже мне, помощница нашлась. Едва дышит, а все туда же. Да и идти-то, в сущности, совсем недалеко. Делай раз, делай два, делай три… Ноги мои словно чужие, но я упрямо передвигаю их. Передвигаю, потому что сзади уже пристроился безмолвной тенью один из дружков моего мучителя, стоит лишь остановиться на миг и это будет прекрасным поводом для того, чтобы огреть меня по хребту своей битой. А вот и заветная дверь. Никогда не думал, что буду так радоваться тюремным нарам.

На этот раз карлик пришел не со своим привычным эскортом, а в сопровождении сухонького старикашки в белом больничном халате. Глумливая улыбка на его, если можно так выразиться, «лице», говорила сама за себя. Похоже, он измыслил нечто новое. А, в сущности, не все ли равно? Мною овладела такая апатия, что даже когда они впритык подошли к нарам, я никак не отреагировал. Просто молча наблюдал, как из кармана тщедушного доктора на свет появляется микроскопический контейнер с прозрачными стенками, а в нем… Что было в нем, впрочем, рассмотреть мне как следует не удалось. В мутноватой белесой субстанции плавала какая-то живность, – вот все, что я успел понять до того, как истошно закричала Эльвианора.

– Рота подъем!!! Вставай, лежебока, кому говорят!!!

– Антонина Семеновна, ну может быть хватит?

– Вставай-вставай, Танечка уже пирог испекла.

Голос у тещи моей бывшей противный, писклявый, отвратный, занудный до безобразия. Но и игнорировать его тоже нельзя – зацепишься с ней вот так, спозаранку, и сразу потом можно сказать, что день твой будет непоправимо испорчен. Да что там день – месяц. Все соки выжмет, высосет без остатка, зараза.

– Встаю. Будьте столь любезны, выйдите из комнаты, пока я переодеваюсь.

Я знаю, что сейчас услышу удаляющиеся шаркающие шаги, перемежающиеся с неразборчивым бормотанием, тихий скрип закрывающейся двери спальни, а затем наступит долгожданная тишина. Длиться она будет целую минуту, а возможно даже две, если боги милосердия окажутся сегодня на моей стороне. Две бесценные минуты безмолвия…

– Хе-хе-хе. Что, развела я тебя?

Вконец обескураженный, я открываю глаза и вижу картину, которая ввергает меня в глубокую задумчивость. Вместо ожидаемой спальни, выдержанной в раздражающих пастельных тонах, обшарпанные стены тюремной камеры и нары, нары, нары, а на них дрыхнут без задних ног такие устрашающие твари, которые не привидятся и в страшном сне. Да еще эта отвратительная вонь…