S-T-I-K-S. Существование - Артем Каменистый Страница 9

За что?!

Придя в себя, первым делом почему-то вспомнил, что у него есть имя или хотя бы его заменитель. Он Трэш, это все, что ему доподлинно известно о себе от всех этих людей. Остальное, высказанное ими, даже знать не хочется, а хочется забыть и никогда не вспоминать.

В какой момент он потерял сознание, Трэш не помнил, потому что, после того как дрель Мазая разделалась с его глазом, в голове, и без того работающей со скрипом, воцарился тот еще хаос. Смутно помнились прозрачная пластиковая трубка, уходящая в глазницу, и мутная жидкость, по ней стекающая, но уверенности в истинности картины не было. Все это напоминало часть бреда, тело, похоже, сдавалось под неослабевающим натиском мучителей, с ним явно что-то происходило.

Трэш начал его чувствовать. Это было не так, как прежде, то есть тело ощущалось не как источник болевых ощущений и ничего более. Происходящее сейчас невозможно объяснить словами, вот просто чувствовал, и все. Ничуть не походило ни на первый день, ни на второй, ничего подобного тогда не наблюдалось.

Тогда проявлялась лишь боль, а теперь она исчезла.

Нет, сказать, что сошла на нет, Трэш не мог (да и как это сделать, если говорить не умеешь?). В глазнице, истерзанной дрелью и трубкой, осталось саднящее, невыносимо неприятное ощущение, левую руку в районе локтя скручивало то и дело накатывающими приступами, хребет пекло огнем, но в сравнении с тем, что наблюдалось раньше, это не просто терпимо, это вообще ничто.

А еще было тепло. Приятное тепло. Никакой ледяной воды, лишь чистая и сухая теплота. Пахло неприятно – пылью и немытыми человеческими телами. Но примешивались и другие, будоражащие запахи, объяснить их происхождение не получалось, понимание не приходило. Эти ароматы намекали на что-то хорошее, больше о них ничего сказать нельзя.

Трэш раскрыл уцелевший глаз и тут же прищурился, когда яркий солнечный луч прицельно ударил в зрачок. Зрение адаптировалось уже через секунду, он разглядел синее небо, без намека на облака и толстенные прутья ржавой решетки, служившие сейчас крышей.

Эту решетку Трэш не помнил, да и небо увидел впервые в жизни. В том смысле, что в этой жизни. Он не верил, что родился позавчера, он существовал и до этого, просто с его памятью что-то случилось.

Возможно, ее высверлили той же дрелью, что оставила его без глаза.

Трэш скосил взгляд, и – о чудо – у него получилось. Не сказать, что это сильно расширило кругозор, всего-то и увидел, что те же прутья, только теперь они соединялись в вертикальную поверхность, образуя стену.

Покосившись в другую сторону, обнаружил аналогичную стену и кое-что новенькое – невдалеке за ней к небесам вздымался разбитый на исполинские уступы каменный склон. В его высшей точке находилась какая-то колоссальная ржавая конструкция, с нее грязными волосами свисали многочисленные тросы и черные обрывки непонятной ленты, похоже, не металлической. Там же, на линии, по которой твердь отделялась от неба, Трэш разглядел колышущуюся на ветру траву и низенькие кустарники.

Это странно, ведь здесь вообще не задувает, полная тишь.

– О, а вот и наш мальчик проснулся, – послышалось где-то неподалеку.

Трэш конвульсивно дернулся, вспомнив и пилу, и дрель, и все остальное. Странное дело, но он действительно чуть шевельнулся – картинка перед глазом едва заметно сместилась.

Да он, оказывается, умеет двигаться.

Вот только это незначительное движение вызвало вспышку боли в истерзанной спине, перед глазом потемнело, изо рта вырвался урчащий стон.

Шевелиться ему не стоит, того и гляди рассыплется.

– Что-то ваш хваленый мальчик плоховато смотрится, – произнесли чуть приглушенно, с особой интонацией, живо напомнившей зеленых людей с прозрачными масками, прикрывавшими самоуверенные холеные лица.

И запах чего-то едкого, плохого, неживого, связанного исключительно с ними, Трэш тут же выделил из богатой гаммы прочих запахов.

Особый аромат, от других людей ничем подобным не пахло.

– Ну так дело тут не в красоте вовсе, – поспешно протараторил Мазай. – Этого мальчика, как ни причесывай, завидным женихом не сделаешь, у него и волос-то нет.

– Мне нет дела до его внешнего вида, но до того, как он двигается, – есть. Что вы с ним сделали? Зачем глаз вырвали? Почему он не шевелится?

– Господин капитан, да вы не переживайте, все будет в лучшем виде. Глаз у него просто чуток поцарапали, такое у них мигом зарастает. У этого, ясное дело, не успеет, ну да зачем ему сейчас два глаза, он и с одним нормально помереть сможет. Кривой или нет – это вашему делу не помеха. За прочее тоже не подумайте плохое – мы его на метаноле с хлопьями держим, как раз доза последняя на сход идет, дайте ему минут десять, запрыгает, как резвый жеребец. Слово даю, оно у меня верное, не первый раз клиентов готовлю. Вон, Никанорыча спросите, он в курсе, лично добро дал. Мы на эту образину уже целое ведро первоклассного живца перевели. Старались, господин капитан, не жалели ничего, все ведь понимаем.

– Не знаю, как вы там старались, но господину Грею обещали охоту на движущуюся дичь, а не расстрел кучи мяса. Пока что все похоже именно на расстрел, ваша дичь даже приподняться не сумеет.

– Ну так мы ее мигом поднимем, сей момент. Москвич, а ну подтаскивай закуску к клетке! Давай-давай, шевели ягодицами, клиента надо заинтересовать. Пусть жизнь понюхает, не то совсем заскучал.

– Господи, да что же вы творите?!

– Господин капитан, что не так?

– Зачем вам это?!

– Ну так, клиент больно голодный, надо бы его подразнить, сразу подскочит. Средство вернейшее, свежая мертвечина для них, как мороженое для дитя.

– Подразнить?! У вас что, мяса обычного нет?! Уберите это немедленно! Живо! Господин Грэй даже не солдат, он всего лишь представитель совета директоров. Идиоты! Да я даже не хочу знать, как он отреагирует, если увидит перед собой выпотрошенную женщину!

– Понял. Сей момент все сделаем. Одну минутку дайте, уберем, все равно клиенту что-то не понравилось, даже не косится куда надо, совсем пришибленный попался. Москвич, а ну бегом назад! Ты что за бойню тут устроил?! Тут люди уважаемые собираются, зачем такое барахло притащил?!

– Ну так ты сказал притащить, я и притащил!

– Думать своей головой надо! У меня на всех мозгов не хватит, мне помогать надо! Утащи эту падаль подальше, чтоб глаза наши ее не видели! Вы уж простите, господин капитан, у нас тут нравы несложные, нам проще такой вот трупец подтянуть, чем мясо искать. Этим ведь даже лучше, они человечину очень уважают. Да и знать не знал, что все так строго, до вас замечаний не случалось. Тут намедни господина Калугина привозили, тоже из совета. Так для него вон к тем столбам бабенок голых привязывали. Сочных, ноги о-го-го, ну, вроде как для красоты пейзажа. Нравится человеку прекрасное.