Честь имею - Николай Ярыгин Страница 9

Перстень являл собой отличительный знак моей принадлежности к дворянскому сословию, а также являлся личной печатью. По кругу шла надпись «граф эль Зорга», а в центре красовалась оскаленная морда тарга – самого сильного зверя в наших кентийских горах.

Вытащив меч, я прочел и ту надпись, что шла по лезвию клинка: «Честь превыше всего» – это был девиз нашего рода.

Уложив все обратно и упаковав, я решил лечь спать. Правда, заснуть долго не мог, ворочался и думал, снова ворочался и снова думал. Как оно тут сложится? Являясь хорошим инженером, да и офицером неплохим, я бы мог многое принести в этот мир… Но будет ли это востребовано? Человеческая лень и инертность мышления всегда замедляли процесс технической эволюции, а зачастую являлись и антагонистами этого процесса… Хотя и жизнь в империи я начинаю не с низкого, так сказать, старта и не простолюдином, а графом, пусть и другого государства. Но все равно на душе было тревожно.

Проснулся, когда солнце уже встало. Поплескавшись в тазу, изображающем умывальник, спустился вниз. Не успел еще сесть за стол, как подлетела хорошенькая подавальщица и, с любопытством глядя на меня, затараторила, что есть на завтрак – прям ходячее меню. Выбрал яичницу из трех яиц на сале и горячий травяной напиток.

Все то время, что я находился в этом мире и новом теле, я испытывал какую-то эйфорию и постоянное приподнятое настроение. Поэтому, позавтракав, улыбнувшись и поблагодарив подавальщицу, кивнул Марте и отправился на рынок. В отличие от вчерашнего дня, там было шумно, везде сновали покупатели, мелкие торговцы-лоточники, какие-то оборванцы и просто обыватели. Воздух был полон запахов цветов, немытых тел, пота, гнили, пряных приправ и еще черт знает чего, и все эти ароматы сливались в один, который продирал до слез.

Стараясь как можно меньше обращать внимание на эту смесь шума и запаха, я двигался в направлении участка, где продавалась живность. Кони были – не сказать что много, но по крайней мере выбрать было из чего. Мне приглянулся рыжий трехлетка по кличке Ветерок, уже объезженный под седло и, как сказал купец, что его продавал, быстрый и очень спокойный конь. Такой, какой мне и нужен. Я не считал себя супернаездником и с необъезженным буйным конем хрен бы справился. Обговорив всё с продавцом и отдав задаток в одну серебрушку, я договорился, что он пригонит коня к вечеру на постоялый двор, где и произойдет окончательный расчет.

Теперь ищем книжную лавку: нужна бумага и перо или карандаш. Последнее я найти не надеялся, так как карандашей тут еще не делали. Поплутав по рынку, я наконец уперся в лавку, где на вывеске были нарисованы перо, книга и свиток. Лавка была небольшая, вся заваленная свитками, книгами; отдельно лежали гусиные перья и стояли склянки с чернилами. За прилавком стоял маленький тщедушный старик и непонимающе смотрел на меня.

– Вы, наверное, ошиблись, здесь только книги и старые свитки, – проскрипел он.

– Ну, может, и ошибся, если не найду того, что мне надо, – сказал я, продвигаясь к прилавку. – Покажите мне бумагу и хорошие перья, а также чернила.

Старик подозрительно посмотрел на меня.

– Вы берете для себя или для писаря? – снова проскрипел он.

– А какая разница?

– Ну, обычно средства для письма выбирают те, кто и будет писать, – нагибаясь под прилавок, продолжал он. – Вот, смотрите. – И он положил передо мной несколько листов плотной, чуть сероватой бумаги отвратительного качества.

Отобрав с десяток листов, я поинтересовался ценой и чуть не упал: медяк за пару листов! Ничего себе!

– Старик, да ты, никак, решил ограбить покупателя! Или просто перепутал лавку с проезжей дорогой, где ты, видать, до этого и подрабатывал?

Старик не на шутку испугался и замахал руками.

– Что вы, что вы, господин, такое говорите! Тут везде такие цены!

Еще попрепиравшись с продавцом и выбрав перья и чернила, я вышел из лавки. Оказывается, быть грамотным здесь было недешево.

Решил глянуть, как там селяне, как у них идет торг. А после надо идти – мне еще много писать, вернее, чертить, а как я справлюсь с этими перьями, не знаю.

По сути, программу минимум я выполнил, пора переходить к программе максимум. А для этого мне нужны были староста Сарт и бургомистр. А еще хороший кузнец, а лучше два или даже три кузнеца, чтобы секрет сохранился дольше. Вот я и отправился в ту часть рынка, где торговали приезжие и не имеющие постоянного места для торговли.

Уже на подходе услышал шум и ругань, а также увидел толпу ротозеев, обступивших место, откуда это доносилось. Пробравшись поближе, я с удивлением увидел, что какие-то люди держат Сарта за руки, а один, с серьгой в ухе, стоит перед ним и что-то негромко говорит. Кое-где валялись битые черепки, бывшие некогда какими-то гончарными изделиями.

Селяне, сбившись в кучку, с испугом взирали на личностей, стоящих перед ними и помахивающих палками, зажатыми в руках. Видно, надо вмешаться. Еще когда только подъезжали в городу, я выкупил всю посуду у Онима, и сейчас, по сути, он продавал мой товар. Сделка была совершена при свидетелях, и деньги перешли из рук в руки. Так что если это лежали черепки «моей» посуды, я был вправе даже убить того, кто нанес мне материальный ущерб. Но прежде надо разобраться – мало ли что.

– Ден Сарт, что здесь происходит? – задал я вопрос, обращаясь к старосте и входя в круг, образованный любопытными. Тот, что стоял перед Сартом, резко развернулся и смерил меня взглядом.

– А ты кто такой, чтобы вмешиваться в разговор? – ощерился он.

Даже то, что у меня на поясе находился меч, не имеющий печати и говоривший о том, что я дворянин, не произвело на него впечатления. Да они тут что, совсем непуганые?! Даже такое непочтительное обращение – это уже оскорбление дворянина словом, и это минимум плети для этого чудака. Чуть помолчав, я повторил:

– Ден Сарт, я тебе задал вопрос – что здесь происходит?

– Господин, – ответил староста, старательно мне кланяясь, – вот пришли и требуют налог.

– Ты заплатил рыночный сбор?

– Да, господин, – снова поклонился он.

– А налог с продажи?

– Да, господин, – ответил Сарт.

– Так кто ты и какой налог ты тут требуешь и при этом позволяешь себе бить мою посуду? – повернулся я к незнакомцу.

Если бы голосом можно было заморозить, то на десяток метров вокруг меня, наверное, была бы ледяная пустыня. Даже зеваки, образовавшие круг, попятились. Чтобы усилить эффект, я положил руку на рукоятку меча и чуть вытащил его из ножен. Незнакомец попятился, выставив перед собой руки.

– Господин, это не я придумал, – немного заикаясь, проговорил он.

Такая резкая смена его поведения вызвала смешки в толпе.

– Все тут знают меня как Шило, а налог решили брать серьезные люди нашего города, гарантируя за это сохранность товара и спокойствие в торговле.