1917: Да здравствует император!  - Владимир Марков-Бабкин Страница 9

Принята: 27.02.1917 в 13 ч. 20 м.

Начавшиеся с утра в некоторых войсковых частях волнения твердо и энергично подавляются оставшимися верными своему долгу ротами и батальонами. Сейчас не удалось еще подавить бунт, но твердо уверен в скором наступлении спокойствия, для достижения коего принимаются беспощадные меры. Власти сохраняют полное спокойствие. 196. Беляев.

Гатчина. 27 февраля (12 марта) 1917 года

Кованько явно колебался. Я бросил быстрый взгляд в окно. Аэроплан явно готовили к взлету. Спешно заливали горючее и масло, снимали лишний груз, включая вооружение, вокруг суетились техники, а полковник Горшков лично проверял готовность всех узлов и систем.

– Решайтесь, генерал! Или вы с государем, или вы с заговорщиками – третьего не дано! Если вы с заговорщиками, то арестуйте меня, потому как я Богом вам клянусь, что я вылечу в Могилев, с вашим разрешением или без оного, даже если мне придется приставить наган к голове пилота!

Старик вздрогнул, и в глазах его сверкнул гнев. Он буквально зашипел мне в лицо:

– Я верен государю и никто, слышите, ваше императорское высочество, никто не смеет сомневаться в этом!

Полковник Горшков повернулся и пошел в нашу сторону. Наступал критический момент.

– Ну же, генерал! Если вы верны присяге государю, то дайте мне спасти его!

Генерал молчал, явно переживая внутреннюю борьбу, а я тем временем прислушивался к звучащим на повышенных тонах голосам в приемной.

– Знаете, ваше императорское высочество, – проговорил Кованько устало, – я старый человек, и потому да простятся мне мои слова. Вы удивили меня…

Генерал помолчал, а затем добавил:

– Я имел честь быть с вами знакомым довольно продолжительное время. Мне казалось, что я вас достаточно хорошо знаю. Но сегодня я увидел совершенно нового великого князя Михаила Александровича. И знаете, вам прежнему я никогда бы не позволил лететь, невзирая ни на какие ваши слова и аргументы. Я счел бы это блажью. Уж простите, но за вами прежде водились энергичные, но крайне необдуманные поступки, которые вы нередко совершали даже вопреки воле государя. Но сейчас… Быть может, вам нынешнему действительно удастся что-то изменить.

Кованько решительно хлопнул ладонью по столу и закончил:

– Что ж, воля ваша, действуйте!

Я протянул ему руку, и мы обменялись твердыми рукопожатиями. Но генерал поспешил вернуть меня на грешную землю.

– Но вам еще нужно убедить полковника Горшкова, без него полет не состоится, да еще нужно найти пилота, который согласится с вами лететь, нарушая высочайшую волю. Моего слова в этом деле недостаточно, увы. Так что пока ничего мы с вами не решили, ваше высочество. И да, пусть уже ваш Джонсон пропустит полковника, а то он может и того…

Что «того», я уточнять не стал и заспешил к дверям. И вовремя! Разъяренный руководитель полетов размахивал маузером, еще несколько человек толпились у него за спиной, а перед ними спиной ко мне стоял Джонсон и держал в руке браунинг.

– Господа, господа, вы чего тут расшумелись?

Быстро кладу руку на плечо Джонсона и мягко отвожу его руку в сторону.

– Спокойнее, господа, спокойнее.

– Да, господа, все в порядке, все свободны. – Кованько поднял руку в умиротворяющем жесте. – Полковник, прошу вас пройти в кабинет.

Злой Горшков проследовал за нами. Да, тут явно накладочка вышла. Злость руководителя полетов мне сейчас совсем некстати!

– Ваше императорское высочество! Предварительно машина к полету готова. Мне необходимо знать расстояние и цель полета, жду постановку задачи и ожидаю разрешения на полет от господина начальника летной школы.

Что ж, новое препятствие и новый штурм.

– Полковник! Цель полета – Могилев, Ставка Верховного Главнокомандующего.

Пилот хмуро посмотрел на меня, а затем на генерала. Тот кивнул, подтверждая. Горшков уточнил задачу:

– Характер груза, пассажиры?

– Груза нет, пассажир один – я сам.

Полковник пораженно воззрился на меня.

– Но…

Я не дал ему продолжить.

– Мы на пороге военного мятежа. Государь окружен заговорщиками и, сам того не зная, направляется в ловушку, где он будет убит. Погибнут также цесаревич, другие члены императорской фамилии и многие истинные патриоты нашего Отечества. От действий государя зависит спасение России, но все линии связи в Ставке в руках генерала Алексеева, который возглавляет военный заговор. Лишь я один имею возможность информировать царственного брата, минуя охрану из заговорщиков, дабы сохранить в августейших руках все рычаги управления империей.

Горшков вопросительно посмотрел на генерала. Тот кивнул:

– Да, Георгий Георгиевич, его императорскому высочеству нужно срочно попасть в Ставку для встречи с государем. Дело категорически не терпит отлагательств. Я со своей стороны даю добро на полет. Кто может обеспечить доставку в Могилев на «Илье Муромце»?

Полковник озадаченно хмыкнул.

– Спасти государя императора, конечно, обязанность всякого верного присяге офицера, но… Что ж, если уж цель спасение государя и командир летной школы дает добро на этот полет, то я готов нарушить высочайшее повеление. Здесь нет пилота более опытного, чем я, и я не хочу перекладывать ответственность за свое решение на кого-либо. Но тут другой вопрос – до Могилева шесть сотен верст. Придется садиться во Пскове на дозаправку и осмотр машины.

– О посадке во Пскове не может быть и речи, полковник. Главнокомандующий Северным фронтом генерал Рузский – один из главных участников военного заговора. Нас просто не выпустят из Пскова, а вероятнее всего, тихо уберут.

– Но других промежуточных аэродромов, где мы можем заправиться, по маршруту просто нет! Да и со стороны Риги идет снежный фронт, можем и не успеть проскочить!

– Тем более, Георгий Георгиевич, тем более! Если даже мы каким-то чудом не попадем во Пскове в лапы заговорщиков, мы рискуем там застрять из-за погоды, вы сами только что об этом сказали! А государь и заговорщики ждать не будут!

Пилот хмуро окинул взглядом карту, которую успел расстелить Кованько. После нескольких минут напряженного молчания Горшков подвел итог:

– Да, похоже, другого варианта нет. Что ж, ваше высочество, это будет не легкая прогулка, а очень, очень рискованная экспедиция! Мы будем выжимать из аэроплана не только все возможное, но и много сверх того! Я не даю никаких гарантий, что мы долетим благополучно. Так что если у вас есть хотя бы один способ избежать этого полета, я вас очень прошу это сделать!

– Нет, полковник, такого способа нет. На карту поставлена судьба императора и всей России.

Горшков лишь пожал плечами.

– Что ж, тогда да поможет нам всем Бог. Я иду готовить машину к взлету и жду вас у аэроплана.