История коммунизма в России - Рауф Габидулин Страница 2

2. Партия

Авторы манифеста считали, что хозяева предприятий, заводов, фабрик, эксплуатируют работников, поскольку они платят слишком мало денег работникам, то есть поступают очень несправедливо. Подобная несправедливость имела место и очень часто. Но уничтожить ее можно было с помощью борьбы за повышение зарплаты и улучшение условий труда, сокращения рабочего дня, например. По этому пути пошли профсоюзы, возникшие примерно в то же время, что и коммунистические идеи организации, даже раньше. И очень скоро коммунистические организации и профсоюзы стали противниками.

В Манифесте речь шла не столько о справедливой зарплате, сколько о политической борьбе и захвате политической власти сторонниками коммунизма:

Пролетариат использует свое политическое господство для того, чтобы вырвать у буржуазии шаг за шагом весь капитал, централизовать все орудия производства в руках государства, т. е. пролетариата, организованного как господствующий класс, и возможно более быстро увеличить сумму производительных сил.

Это может, конечно, произойти сначала лишь при помощи деспотического вмешательства в право собственности и в буржуазные производственные отношения, т. е. при помощи мероприятий, которые экономически кажутся недостаточными и несостоятельными, но которые в ходе движения перерастают самих себя и неизбежны как средство для переворота во всем способе производства [4].

Заканчивался Манифест достаточно откровенными и даже угрожающими словами о неизбежности мировой революции:

Коммунисты считают презренным делом скрывать свои взгляды и намерения. Они открыто заявляют, что их цели могут быть достигнуты лишь путем насильственного ниспровержения всего существующего общественного строя. Пусть господствующие классы содрогаются перед Коммунистической Революцией. Пролетариям нечего в ней терять, кроме своих цепей. Приобретут же они весь мир [5].

Следует пояснить, кого в своем Манифесте Маркс и Энгельс называли пролетариями. Само слово пролетарий в латинском языке означало человека, у которого нет никакого имущества, нет ничего, кроме собственных детей. Причем в Древнем Риме многие подобные люди не работали, а средства к существованию получали от римского государства, которое благодаря военной добыче могло кормить простых жителей Рима. А рабочие в Западной Европе не были пролетариями в этом «римском» смысле, поскольку они работали и иногда очень много часов и за не очень большую зарплату. Многие рабочие поэтому стали объединяться в профсоюзы, которые и добивались улучшения условий своего труда. Слово пролетарии в Манифесте Маркса и Энгельса подчеркивало обреченность рабочих на вечную нищету и бесполезность профсоюзной деятельности по улучшению условий труда.

Ключевыми идеями Манифеста были следующие положения:

– коммунистическая революция;

– насильственное ниспровержение существующего строя;

– достижение политического господства;

– деспотическое вмешательство в права собственности;

– централизация всех средств производства, то есть фабрик, заводов в руках государства.

Иными словами, Манифест призывал к захвату политической власти в стране и управлению собственностью руками государства. При этом под государством подразумевались органы власти. А кто должен был состоять в них? Рабочие, пролетарии? Но они же должны были продолжать работать на захваченных заводах и фабриках. Тогда кто же должен был состоять в органах государственной власти?

Ответ заключался в названии Манифеста Маркса и Энгельса. Отнять собственность и прийти к власти должна была коммунистическая партия. А членами партии могли быть не только рабочие и даже не столько рабочие, сколько люди, главная деятельность которых заключалась в политической борьбе с целью захвата власти. Следует заметить, что сами авторы манифеста рабочими никогда не были, а Энгельс после смерти отца являлся владельцем предприятия.

Дальнейшие события в мире показали, что при помощи сильных коммунистических партий действительно можно захватить власть в некоторых странах. Правда, после этого положение рабочих не улучшалось, даже, наоборот, в отдельных случаях ухудшалось. Но призыв создавать партии для захвата власти оказался очень заманчив:

Коммунисты отличаются от остальных пролетарских партий лишь тем, что… в борьбе пролетариев различных наций они выделяют и отстаивают общие, не зависящие от национальности интересы всего пролетариата…

Коммунисты, следовательно, на практике являются самой решительной, всегда побуждающей к движению вперед частью рабочих партий всех стран, а в теоретическом отношении у них перед остальной массой пролетариата преимущество в понимании условий, хода и общих результатов пролетарского движения.

Ближайшая цель коммунистов та же, что и всех остальных пролетарских партий: формирование пролетариата в класс, ниспровержение господства буржуазии, завоевание пролетариатом политической власти [6].

Поэтому в Манифесте о повышении зарплаты рабочих говорилось очень и очень мало – речь шла о захвате государственной власти. На первый взгляд, это выглядело фантастично, но авторы Манифеста полагались на два фактора: 1) рабочих становится очень много, они сосредоточены на предприятиях и могут легко объединяться для общей борьбы; 2) эти объединения рабочих нужно направлять путем агитации на захват власти в государстве с помощью создания коммунистической политической партии – партии, которая будет добиваться не повышения зарплаты, а высшей власти в государстве, после чего отнимет всю собственность и сосредоточит ее в руках государства.

И уже очень скоро, в начале второй половины XIX века, в странах Западной Европы стали появляться коммунистические партии. Причем эти партии могли называться по-разному, не обязательно коммунистическими. Часто эти партии назывались социал-демократическими или социалистическими. Первое название подчеркивало стремление к демократии, но к демократии, в которой главное – это стремление не к политическому, а социальному равенству, к одинаковому уровню жизни всех граждан благодаря равной общей собственности.

Название социалистическая партия было связано с тем, что К. Маркс и его сторонники пришли к выводу о том, что перед тем, как собственность станет действительно общей, принадлежащей всем людям, она должна стать общественной, которой будут распоряжаться не все граждане в равной степени, а граждане, состоящие в органах государственной власти. В своей небольшой работе 1875 года, называемой обычно «Критика Готской программы», Маркс сформулировал идею особого общественного периода: