Демократия и бомбардировки. Есть ли будущее у демократии? - Зоран Аврамович Страница 2

Вопрос в том, что мы подразумеваем под моралью? Не исключено, что у Блэра был собственный критерий: моя воля – моя мораль.

Но речь идет не только о морали в политике. Под вопросом и юридический порядок. 24 марта 1999 года началось не «военное вмешательство» в дела Союзной республики Югославии, как это сказано в цитируемом тексте. В тот день началась вооруженная агрессия НАТО, без решения Совета безопасности ООН, в нарушение Устава ООН, Заключительный хельсинкский акт ОБСЕ и основные принципы межгосударственных отношений. И во время этой интервенции НАТО использовала ракеты и бомбы.

Недавний визит Тони Блэра в Косово и Метохию (2010), премьера Великобритании во время натовских бомбардировок Сербии, заставляет задуматься не только о нем как о политике и государственном деятеле, но и о способах принятия решений в демократических институтах и о принципах, на которых переустраивается мир государств и наций. В речи перед депутатами зависимого самопровозглашенного государства Косово Тони Блэр воспел бомбардировки Сербии. («Я не раскаиваюсь в бомбардировках Сербии», Политика, 10.06.2010). Об этом же говорится и в упомянутых мемуарах: «И сейчас, после всего, я испытываю чувство гордости за то, что мы не оставили тех людей в беде, но одновременно ужасаюсь при мысли о том, что могло случиться, если бы европейские партнеры заколебались, принимая решение о вмешательстве».

Итак, десяти лет не хватило, чтобы исправить моральные и политические ошибки, хотя бы путем их признания.

Кроме самовольного принятия важнейших (военных) решений, Тони Блэр пытается присвоить право устанавливать юридические полномочия. В чем состояла юридическая правомочность бомбардировок Сербии? Они, отвечает он, «пресекли этнические чистки в Косово».

Преимущество демократии перед диктатурой состоит в том, что в монопольном толковании великих событий и политических явлений отсутствует центр власти, который бы принимал соответствующие решения. Каков вес юридических оправданий решения Блэра начать бомбардировки Сербии? Можно привести, по крайней мере, три факта, опровергающие эти юридические оправдания. Прежде всего, имели ли албанские экстремисты юридическое право выступить с оружием в руках против государства, в котором жили и в котором обладали гражданскими правами, но не желали ими пользоваться? В 1998 году треть территории Косово и Метохии находилась под их контролем. Почему Блэр открыто не предложил им начать политические переговоры с сербскими властями? А ведь сербское государство имело право на самозащиту.

До сих пор неизвестно, в какой мере этнические чистки албанцев были организованы ими самими, чтобы показать их в СМИ и мировой общественности коллективной жертвой, или же чистка действительно была составной частью сербского плана. Утверждения о плановых этнических чистках нуждаются в четких доказательствах, а отдельные и даже повторяющиеся примеры не следует обобщать.

Наконец, Блэр не вспомнил об этнических чистках в отношении сербов после 1999 года. Имеет ли юридическое обоснование его решение позволить зачистить 200000 сербов в Косово и Метохии? И есть ли юридические и моральные предпосылки рассматривать косовских албанцев как государственное образование НАТО без сербов, у которых насильственно отобрали территорию?

Но это еще не все. Если кто-то попытается юридически обосновать действия армий НАТО в бывшей Югославии и в Косово и Метохии, то он должен проигнорировать этнические чистки сербов в Хорватии в 1995 году. Почему Блэр и союзники по НАТО не защитили 400000 сербов в Хорватии? Это исключительно важный ключ для понимания военной интервенции иностранных государств в нашу бывшую страну. Неужели кто-то в нашем мире готов всерьез принять заявление Блэра о том, что Сербия «не заслуживает права быть цивилизованной», поскольку не разрешила создать косовское государство?

Агрессоры же остаются цивилизованными странами, несмотря на то, что допустили этнические чистки сербов в Хорватской Краине и в Косово и Метохии.

Речь идет не о том, покаялся ли почетный доктор албанского университета в Приштине. Важнее всего ознакомиться с историческим результатом. Одни и те же средства служат для вознаграждения одного народа и жестокого наказания другого. Куда придем мы и другие народы Европы и мира, если станет привычной практика отлучения субъекта от демократии с искажением самого понятия справедливости, извращением морали и применением международной военной силы?

Но давайте посмотрим, как принимаются решения в демократических странах. Кто принимает решения? В мемуарах, о которых идет речь, Блэр откровенен: «Я знал, что все зависит от моих личных отношений с ним (Клинтоном – З. А.)»

Первым делом бывший британский премьер выдвинул на первый план свою собственную роль. («Я сделал то, что необходимо было сделать») Эта фраза показывает нам, как принимаются решения в демократических странах. В недемократических странах всю тяжесть решения взваливает на себя узурпатор власти, или диктатор. Именно он решает начать войну против какого-нибудь государства.

Как обстоят такие дела в демократических системах власти? Тони Блэр уверяет нас, что решение о бомбардировках принял он, а исторические источники и мемуары указывают, что он был готов отправить 60000 британских солдат воевать в Косово. В чем же тут демократизм решения, если премьер-министр решает подвергнуть бомбардировкам другую страну вопреки всем международным правовым нормам? Для того ли избрали его граждане, чтобы он по собственной воле начал войну против другого государства, которое, кстати, не нападало на него? Именно так. Но если мы по существу посмотрим на это, то придется задаться вопросом: в чем же разница между диктатором и демократом? Только в разнице процедур прихода к власти и отстранения от нее. И еще кое-что. Те, вторые, ни перед кем не отчитываются за то, что развязали войну против другого государства. А если при этом они еще великие державы, да еще и члены большого военного союза, тогда вопрос об ответственности за развязывание войны (и саму войну) даже не возникает.

Исследователи убедились в том, что мессианская идея может рядиться в демократические одежды: например, политическая идея, призванная спасти мир от всяческого зла и непредсказуемого будущего. Если подобная демократическая идея формируется как политическая программа, то следует ожидать возрастания авторитарности.

Что же нам делать? Мир всегда был таким, сильные всегда считали себя высокоморальными.

Джордж Буш-младший, президент самой могущественной страны современного мира в 2001–2009 годах, после ухода с поста опубликовал мемуары под названием «Точка принятия решений» («Decision Points», 2010). Эти мемуары также демонстрируют исключительно мощную роль одного человека в принятии политических решений, а также соотношение истины и лжи как моральных категорий в процессе принятия политических решений на вершине власти.

Поводом для военного вмешательства в Ираке послужило утверждение, что Саддам Хусейн располагает оружием массового уничтожения. А когда Буш осознал, что причина ложная («Я даже заболел, когда узнал, что его там нет»), то не предпринял ничего, чтобы исправить решение, принятое на основании подложных данных. Даже в телевизионном интервью NBC 8.11.2010 года он решительно заявил: «Я не верю, что это решение было ошибкой». Обвинение в том, что в Ираке из-за этой лжи погибли 4000 американцев, он хладнокровно отверг, утверждая, что «мир стал действительно лучше без Саддама Хусейна у власти», а «двадцать пять миллионов иракцев получили шанс жить в свободном мире». Мир ужаснулся, узнав, что на базе Гуантанамо без суда и следствия содержатся подозреваемые в терроризме, которых надсмотрщики подвергают пыткам. Барак Обама запретил такое обхождение с подозреваемыми, а Буш, сойдя с американского трона, заявил: «Мое дело было защитить Америку, и я это сделал». История оправдает меня, закончил он свой разговор с Опрой Уинфри в глобальной сети NBC