Великий уравнитель - Вальтер Шайдель Страница 21

Действия правителей государств предоставляли как модель, так часто и средства захвата. Шумерские цари стремились получить земли для себя и своих ставленников и вмешивались в дела храмовых поместий, пытаясь контролировать их владения и имущество. Храмовые администраторы управляли и активами институции, и своими собственными. Проверенными и надежными средствами присваивания оставались взяточничество, коррупция и грубая сила. Шумерские клинописные записи из города Лагаш XXIV века до н. э. показывают, что местные цари и царицы захватывали храмовую землю и прикрепленных к ней рабочих; что аристократы приобретали земли, выдавая кредиты под большие проценты; что чиновники часто пользовались государственными объектами, такими как лодки и места ловли рыбы, брали высокую плату за основные услуги, такие как похороны или стрижка овец, удерживали плату рабочих и набивали свои карманы благодаря коррупции; и что богачи ловили рыбу в прудах бедняков.

Насколько точно это соответствует правде, можно сомневаться, но общее впечатление говорит о типе правления, поощряющем захват и обогащение посредством использования власти для личной выгоды. С ранних пор процесс приобретения и концентрации частного богатства в кругах элиты вызывал обеспокоенность правителей, которым необходимо было как-то защищать первичных производителей, плативших налоги и занятых на государственных работах, от хищных ростовщиков и крупных землевладельцев. Начиная с середины III тысячелетия и до середины II тысячелетия до н. э. цари Месопотамии периодически объявляли долговые амнистии в попытке замедлить формирование частного капитала. Насколько нам известно, в долгой перспективе эта битва была обречена на поражение [65].

Показательную иллюстрацию такой напряженности можно найти в «Песне освобождения» – хурритском мифе, переведенном на хеттский язык в XV веке до н. э. В нем говорится о хурритском боге грозы Тешубе, который является на городской совет Эблы (город на северо-западе современной Сирии) в обличье должника, отчаянно нуждающегося и «иссушенного». Царь Меги поссорился с влиятельными старейшинами из-за освобождения долговых рабов, каковое считалось божественным распоряжением, однако ему противился Зазалла, искусный оратор, сумевший изменить мнение совета. Под его влиянием старейшины предлагают Тешубу золотые и серебряные дары, если он нуждается, масло, если он иссушен, и топливо для обогрева, если ему холодно, но отказываются освободить порабощенных должников, как того хочет Меги:

Но мы не освободим [рабов]. Не будет радости в твоей душе, о Меги.

Они напоминают о необходимости удержания должников в зависимости, ибо

если мы их отпустим, кто будет давать нам пищу? С одной стороны они подают нам чаши, с другой – предоставляют нам еду. Они наши повара, и они моют посуду для нас.

Их упрямство доводит Меги до слез, и он отказывается от любых претензий к своим собственным должникам. Перед тем как сохранившийся отрывок обрывается, Тешуб обещает божественную награду, если других должников тоже простят, и угрожает суровым наказанием, если их не простят [66].

Повествования такого рода говорят о том, что царская власть была ограничена привилегиями элиты, стремившейся к накоплению богатства. Древним царям ближневосточных городов-государств тоже приходилось действовать крайне осторожно, расширяя свои владения и конкурируя с местными храмами и другими влиятельными институтами. До какой-то степени баланс и относительно умеренный масштаб этих образований служили сдерживающими средствами для интервенций, усиливающих неравенство. Но крупномасштабные завоевания изменили такую формулу коренным образом. Насильственный захват соперничающих государственных образований и территорий открыл дорогу для более открытого присвоения богатства, которое уже не сдерживали местные ограничения. Вследствие слияния существующих государственных образований в большие структуры появились новые уровни иерархии, а находящиеся наверху получили доступ к более широкой ресурсной базе – это явление, увеличившее высшие доходы и доли богатства, дало еще больший толчок усилению неравенства.

Разуравнивающие последствия образования государств посредством экстенсивных завоеваний ясно видны на примере Аккадского царства с XXIV по XXII век до н. э. Это царство считают первой «настоящей» империей в истории человечества – если таковую определять не только по размеру, но также и по критериям полиэтнической гетерогенности, асимметричных отношений между центром и периферией и соблюдением местных обычаев в отношении социальных различий и иерархии. Аккадская империя охватывала несколько разных обществ, проживавших на территории от современной Северной Сирии до современного Западного Ирана. Столь беспрецедентный размах власти позволил аккадским царям не только присвоить себе божественный статус – сохранившиеся тексты повествуют о том, что Римуш, сын и наследник основателя империи Саргона, «считал себя равным богам», а его племянник Нарам Син утверждал, что «люди города Аккаде попросили его стать богом их города… и построили его храм в Аккаде», – но также захватывать и перераспределять имущество в огромном масштабе. Местных царей городов-государств сменили аккадские наместники, и значительная часть земли перешла в руки новых правителей и их старших помощников. Поскольку бо́льшая часть плодородной сельскохозяйственной земли принадлежала храмам, правителям приходилось либо конфисковывать участки, либо назначать своих родственников и чиновников жрецами, чтобы воспользоваться этими ресурсами. Новый класс империи, преодолевший внутренние границы локального царства, создавал огромные поместья. Экспроприированная земля, передаваемая чиновникам, использовалась для их поддержки и для того, чтобы они сами могли награждать своих собственных клиентов и подчиненных (некоторые из этих последних именовались «избранными»). В более поздней традиции наблюдается негодование по отношению к «писцам, которые межевали наши земли в степи». Бенефициары государственных грантов увеличивали свои владения, покупая частные земли.

Некоторые аккадские записи позволяют проследить за процессом роста богатства элиты. Йетиб-Мер, управляющий у обожествленного царя Нарам-Сина, владел почти 2500 акрами земли в разных частях империи. Месаг, представитель знати конца XXIII века до н. э., контролировал более 3000 акров: треть этой земли он получил в качестве личного надела, а на оставшуюся часть купил права. Куски его владений были переданы нижестоящим администраторам, ремесленникам и другим клиентам, среди которых лишь несколько получили большие участки, превышающие девяносто акров; остальным же пришлось довольствоваться меньшими. Таким образом, в правящем классе доступ к материальным ресурсам был разграничен по рангам. Вместе с практикой передавать имущество без особого учета существующих обычаев собственности такое слияние продуктивных ресурсов создавало среду, в которой господствовал принцип «победителю достается все», обогащавший немногочисленную властную элиту. По оценкам ведущего эксперта,